Часть 3 (1/1)
На завтраке мы сидели вместе. К нам подошла очень рассерженная Ольга Дмитриевна. Лена предупредила: - Только ни в чем не оправдывайся. Мы не сделали ничего плохого. - Тааак, и чем это вы вместе занимались? Вы представляете, насколько вы идете вразрез с моральным обликом советского пионера? Да еще и без противозачаточных средств. Я было собрался сказать, Лена закрыла мне рот. - Ольга Дмитриевна, вы же не хуже меня знаете механику этого мира. Здесь не нужно никаких особенных поводов для того, чтобы быть вместе. И противозачаточных средств не нужно, потому что новые действующие лица появляются только на автобусе. А беременность не успеет развиться за семь дней. Что же до морального облика, тут я согласна, виновата. - Вот как? Вы виноваты не в том, что вместе. Вы виноваты в том, что попались. Вы подаете остальным плохой пример. Все остальные пионеры теперь думают, что им тоже можно. Лена промолчала, ожидая, что ещё скажет Ольга Дмитриевна. Я зашевелился, Лена опять закрыла мне рот. Ольга Дмитриевна это заметила: - Дай уж и Гарри слово. Пусть скажет, с высоты своих лет, так сказать. Я понял, что мне, в общем-то, и нечего говорить. - Я люблю Лену, и все мои поступки – от чистого сердца. - Шаблонная фраза. Я назначаю вам наказание. Пока на один день. Ты, Лена, иди в библиотеку протирать пыль с книг. Ты, Гарри, будешь красить здание клуба. Ничего не говорите. Вечером разберемся. Мы вышли с Леной из столовой. - Не могу поверить своим глазам и ушам. Почему за такой проступок – такое наказание? - А что ещё она могла с тобой сделать? Не она тебя отправила в лагерь, не ей и забирать. Назначать вечное заключение бесполезно – ты имеешь вечность, чтобы из заключения освободиться. Смертная казнь – ты приедешь на автобусе. А если отрезать тебе половой орган, ты будешь вечно ныть. Потом утонешь в озере, например, и опять приедешь на автобусе. - Как интересно. Значит, я обречен быть с тобой здесь? - Да. Разве не это тебе говорил Моцарт? - А вдруг я тебе успею надоесть за вечность? - Ну походи ещё вокруг, вон тут сколько девушек. Я же не смогу на тебя сердиться долго. Пару тысяч лет максимум. - Давай я провожу тебя до библиотеки.*** Я подошел к клубам с ведром краски и здоровенной кистью. У меня было два пути: искать большую лестницу или удлинять ручку кисти. Нужно было спросить у обитателей клуба. А то вдруг они не в курсе, что их собираются покрасить. Я вошел. Аппаратура на столах была незнакомая, правда, я в свое время и не интересовался физикой. Не было ничего похожего на те радиоприемники с жестяным раструбом или радиолампы. Меня поприветствовали двое пионеров, сосредоточенно что-то ковыряющие. Я поздоровался, они сказали мне, что их зовут Электроник и Шурик. - Меня Ольга Дмитриевна прислала покрасить стены клуба снаружи. Мне нужна лестница. Она у вас есть? Шурик ответил: - Да. Сейчас гляну. И ушел куда-то в дебри клуба. Я решил поинтересоваться из вежливости, чем это они тут занимаются. - Мы делаем робота! Не хочешь ли к нам присоединиться? - А что это такое – роботы? - Как? Разве в твое время не было уже этого слова? Карел Чапек, R.U.R – Россумские универсальные роботы. 1921 год. Правда, они там были не электронными, а биологическими, из оживленной плоти, но делали то же самое – трудились за человека там, где человек не хотел. Правда, у Чапека плохо все кончилось, роботы восстали и убили всех людей. - И вы хотите сделать такого же? Чтобы и он восстал тоже? Электроник: Нет, именно такого не получится. Хотя бы более простого. Работающего по заданной программе. А потом программу усложнять. - А зачем? Что вы хотите такого делать с помощью робота, что не хотите делать сами? - Ну, например, он вместо меня будет в школу ходить. А я в это время на мопеде кататься. - А у вас есть мопед? Да и куда здесь кататься, по бесконечному шоссе? - Да и в школу нам здесь ходить не нужно. Во, я придумал – пусть он поддерживает с нами разговор. - Вы будете разговаривать с заводной шкатулкой. Или с попугаем. - Да и человек имеет ограниченный словарный запас, и ограниченный запас мыслей. Можно усложнять робота до тех пор, пока его запас не сравняется с человеческим. - А будет ли это робот тогда, такой сложный, поддерживать разговор с вами, такими ограниченными? - Если не захочет – я его током шарахну. У него не будет другого выхода. - Ему тогда проще и вовсе не отвечать. - Ну тогда пусть канализацию чистит. Для этого сложного мозга не нужно, а людям туда лазить неохота. Отходы всякие собирает. Разлитую нефть, радиоактивные материалы. - Вот это правильно. Туда вряд ли кто захочет лезть. Единственное ?но? - люди могут забыть навыки чистки канализации, если её будут делать только роботы.
- Ну, с канализацией они разберутся, а вот с более сложными штуками… Электроник поглядел на дверь. - Что-то Шурика давно нет. Пошли посмотрим. Мы пошли за Шуриком. В каморке стоял аппарат для просмотра фильмов, из двух частей – на передней стороне одной из них было изображение, яркое, цветное, в другой части что-то гудело, шелестело, вращалось. Шурик сидел, уставившись в экран, а на экране шел порнофильм. Услышав нас, Шурик покраснел, быстро все выключил и стал извиняться. Я с Шуриком достал из кладовки стремянку, мы вынесли её на улицу, поставили к началу стены, и я наконец начал красить, механически водить кистью по стене, думая, что вот для этой работы робот бы как раз очень пригодился. Я красил почти весь день, переставлял стремянку и красил, с перерывом на обед и ужин, закончил затемно, показал Ольге Дмитриевне работу, помылся от краски и пошел спать. Лену я больше не видел, она не показывалась мне на глаза.