Глава IV. Увядшие белые розы (1/1)

POV Автор:Темнено. Стрелки на главных часах уже давно преодолели метку девяти вечера, о чём говорило ещё плавно садящееся за горизонт солнце, которое пока ровных полукругом продолжало созерцать готовящийся ко сну Дейден. Узкие улочки постепенно пустели, десятки разных голосов утихали и замолкали, когда в окнах восточных домов гасли маленькие керосиновые лампы, и каждый его обитатель погружался в сон. К десяти вечера город погрузился в тишину, разгоняемую только лёгким свистом прощальной зимней пурги, когда вместе с полной луной уличные фонари молчаливо освещали покрытые свежим снегом дороги. Зима отказывалась передавать правление над землёй в руки Весны и из последних сил вытягивала с марта последние холодные деньки. Крохотные почки на пробудившихся от спячки деревьях бессильно замерзали и покрывались инеем от только усиливающегося ночного снегопада. Бродящие по городу животные трусливо запрятались в щели чужих домов, а только распустившие свои лепестки розы беспомощно увязли в глубоком снегу. Их бархатные лепестки ещё с середины этого дня начали медленно чернеть и вянуть, склоняя свои головы к промёрзшей земле. Возможно, если кто-то и сумел разглядеть мучительную смерть дейденских цветов, то явно подумал, что это просто заморозки так повлияли на цветы, но на самом деле всё было куда иначе...Неописуемое напряжение, тревога, волнение – всё это на протяжении всего дня блуждало по коридорам императорского дворца, поражая каждую комнату и каждого обитателя королевской семьи. Ещё в семь часов утра юный принц, готовый через неделю принять наследование трона, свалился с сильной лихорадкой, перестав узнавать своих родных и начав конкретно бредить. Он совсем не подавал признаков сознания, только изредка было видно, как по щекам неспешно скатываются единичные слезинки, а дрожащие губы тихо, едва слышно, шепчут одно и то же имя по нескольку раз. В стеклянных бирюзовых глазах читался один лишь шок вперемешку с безграничной пустотой, наполненной смертью самого близкого в его жизни человека. Тогда все были безошибочно уверены, что юноша бредит только из-за обычного жара, в то время как истинной причиной являлось нечто совершенно другое.Весь день наследник семьи Рейзен пробыл в отключке, только изредка пытаясь приоткрыть слипшиеся глаза и проснуться от этого кошмара, который было суждено ему лицезреть. Он вообще не слышал слов врачей или же нежных фраз собственной матери, которая провела рядом со своим сыном полдня. Он совсем не чувствовал, как едкий спирт мучительно жёг кожу, когда местный лекарь дезинфицировал ссадины на лице вместе с разодранными коленями и ладонями, а после перебинтовывал части хрупкого тела новыми бинтами. Он ничуть не ощущал волнения явно неравнодушной к нему служанки, которая неуверенно взяла его за пылающую ладонь, когда они остались наедине. Он не чувствовал совершенно ничего. Ни нестерпимую боль вместе с расплывающейся по всему телу слабостью, ни сорокаградусный жар собственной плоти, ни пронзившую разум головную боль. Ничего. Абсолютно ничего. Только пустота. Бескрайняя пустота, затягивающая в себя как чёрная дыра. А на фоне этой пустоты он видел мелькающие перед глазами картинки, помутнившие его ранее крепкий рассудок.Прошло ровно шесть одинаковых часов, как слуги оставили принца в одиночестве, надеясь, что на утро он сумеет окончательно придти в себя и заговорить. Несмотря на неописуемую слабость, к трём часам ночи мальчишка, сам того не осознав, сумел придти в себя и приоткрыть помутневшие бирюзовые глаза. Впервые в жизни он почувствовал себя, как под слабым гипнозом, почти не ощущая своего тела и контакта с разумом. Возможно, он сошёл с ума, ведь теперь Таки жил не в реальности, а только в своих воспоминаниях, которые перекрашивали окружающую его пустоту в самые различные краски. С бескрайним отчаянием он безнадёжно впился ослабшими пальцами в свои волосы, только сильнее сжав их и прикусив дрожащие губы, готовясь в любую секунду заплакать. Было слишком мучительно поверить в ту правду, что его больше нет, что теперь одно сердце порвано на две части, одну из которых больше невозможно восстановить. Не отпуская спутанные пряди длинной чёлки, Таки закрыл лицо своими ладонями, которые были перебинтованы уже имеющими малые кровавые пятна бинтами. К опухшим глазам подступили первые слёзы, и дыхание постепенно становилось прерывистым, когда в голове начали прорисовываться одни и те же воспоминания. Воспоминания, в которых Клаус был ещё жив...Всего два дня назад он был с ним, был совсем рядом в этой же комнате и именно в это время. Тогда за окном также бесшумно падали миллионы хрупких снежинок, ровным и пушистым одеялом ложась на просторный подоконник. Казалось, от одного этого зрелища уже можно было замёрзнуть и превратиться в ледышку, но тогда его согревало это неосязаемое тепло, называемое любовью. В ту ночь Клаус снова ночевал в покоях своего хозяина, заботливо прижимая его миниатюрное сонное тельце к своей груди, когда мальчишка проснулся посреди ночи и начал любоваться таким волшебным и романтичным снегопадом. Тогда Таки с невероятным блаженством наслаждался его нежными, но такими непослушными руками, которые нагло пробрались под тонкое, прикрывающее его обнажённое тело, одеяло. Горячее дыхание, ровно покрывающее открытую и такую желанную для немца шею, пробуждало на белоснежной коже юноши десятки мурашек и приятную дрожь, ровными волнами пробегающую по всему телу. В те секунды внимание принца невольно разрывалось между падающим за окном снегом, который был весьма редок в его краях, и дурманящими разум прикосновениями, которые ненавязчиво ласкали бархатную кожу.

Искушение. То, что так запретно, но в то же время так интересно, желанно... Как долго можно продержаться, зная, что за распутство сразу же казнят? И можно ли сдерживаться дальше, когда, вкусив плод искушения один раз, не можешь удержаться от второго?..Это была вечная война внутри Таки. Такая примитивная война между сердцем и разумом, одно из которых желает без памяти кинуться в омут любви, а другое из последних сил пытается удержать своего товарища по несчастью. Если первый год лидерство было на стороне разума, которое с логической расчётливостью просчитывало каждое действие молодого принца, то в настоящее время большие чувства явно брали вверх над ранее холодным и полностью неэмоциональным юношей. Одно только касание, одно лишь нежное слово могло беспрепятственно снести парню крышу, который всё меньше и реже начинал заботиться о последствиях, ждущих его за гранью искушения, которую он почти всегда переступал. Ему, похоже, просто нравилось подчиняться, нравилось извиваться в этих сильных руках, нравилось протяжно стонать от этих глубоких толчков и страстных поцелуев, нравилось быть обычной игрушкой...Казалось, Теодора была права... Права на счёт многого,... но на самом деле она слишком глубоко заблуждалась. Игрушка – сказано чересчур низко, унижённо, ненужно... но Таки ею никогда не являлся. Он был для Клауса нечто большим, чем просто возлюбленным или же любовником, он был его кислородом, всем смыслом его жизни. Возможно, именно поэтому юный принц и был готов стерпеть всё: и боль, и стыд, и даже насмешки со стороны врагов для того, чтобы просто никогда не отпускать рук друг друга. Ему было глубоко наплевать, что почти каждый раз он просыпался с нестерпимой болью в теле, которая отчётливо пульсировала и напоминала о себе внутри, отчего Таки боялся просто пошевелиться и почувствовать её с новой силой. Несмотря на недостатки всей извращенной любви со своим рыцарем, он готов был выдержать всё, потому что знал, что Клаус всегда будет рядом, всегда пригреет и никогда не бросит, что было для молодого японца самым важным в характере любого человека.В свете полной луны отчётливо блеснули скатившиеся по усеянным ссадинамищекам крошечные слезинки, когда в тишине спальни принца прозвучали первые за всю ночь тихие всхлипы. За всю свою жизнь полковника он безвозвратно терял десятки, сотни, тысячи людей... Половина из них были простыми знакомыми, другие – близкими друзьями, третьи – далёкими родственниками, и каждая потеря, каждая смерть оставляла на сердце юноши глубокие рубцы, не способные зажить даже под натиском времени. А теперь он потерял самое дорогое, самое любимое и самое нужное в своей жизни, отчего сердце уверенно наполнялось смертельным ядом, который рано или поздно был обязан остановить его жизнь навсегда. От столь депрессивных мыслей Таки, как никогда раньше, захотелось повернуть время вспять хотя бы на несколько дней, чтобы крепко сжать ладонь своего рыцаря и сбежать, сбежать туда, где их никто и никогда не найдёт. Сбежать за ту сторону океана, скрываться, прятаться... Быть объявленными в розыск, считаться предателями своего королевства, но быть вместе, бок о бок сражаясь за свою нелепую мечту. Каждую ночь обвиваться своими стройными ногами вокруг его крепкой поясницы и, утыкаясь лицом в золотые волосы, тихо, но так искренне шептать: ?Только прошу, никогда... никогда не отпускай меня...?. И получать в ответ лёгкий смешок, с которым Клаус ласково прикасался к кротким губам своего принца, даря нежный и полный настоящей любви поцелуй.У стены просторных королевских покоев напротив широкой кровати успокаивающе горел старинный камин, в звуки которого японец вслушивался на протяжении целого получаса. Раскалённые угольки игриво потрескивали, хрустели и бледно вспыхивали средь яркого пламени, что невольно успокаивало восточного принца, позволяя ему хоть чуточку перестать убиваться от собственных воспоминаний. За окном по-прежнему валили густые хлопья мартовского снега, и холодный зимний воздух с любопытством просачивался сквозь приоткрытое окно внутрь комнаты, шаловливо сбивая ровный танец язычков пламени в камине. Таки до сих пор отказывался открывать глаза. Он до сих пор искренне верил, что всё происходящее просто сон... просто дурной ночной кошмар, что вот сейчас... через ещё одну секунду он проснётся с оглушительным воплем, после чего сразу же утонет в объятьях своего Клауса, нежно ласкающего его тёмные волосы и шепчущего на ухо, что это просто сон... просто кошмар... Но уже давно часы отсчитали десять минут, после полчаса, а вскоре и целый час, а юноша так и не просыпался. Конечно же, он мог собрать всю свою мужскую силу воли и встать на горло своему ?хочу?, перестать распускать эти сопли и начать новую жизнь, навсегда выбросив из своей головы старую. Безусловно, он смог бы. Смог бы окончательно выиграть эту войну, обзавестись нормальной, полноценной семьёй, быть гордостью своих родителей... Но хотел ли он этого?.. Это и был тот вопрос, на который Таки безысходно старался найти ответ уже как полтора часа...Время шло своим чередом, метель только-только начала успокаиваться, когда растущие подле императорского дворца розы почти окончательно простились с жизнью. Их ранее свежие зелёные листья посерели и от одного только дуновения ветра рассыпались на мелкие частички. Едва распустившие свои бархатные лепестки бутоны покрылись тёмными, обсыпающимися пятнами, которые чернели и неспешно опадали к стеблю цветка. Казалось, будто теперь они были связаны единой нитью со своим будущим правителем, чьё сердце уже давно было поражено смертельным ядом, который убивал и сами дейденские розы. Уже к пяти утра выбор принца был практически окончательно сделан. В течение четверти часа его дрожащие пальцы без устали перебирали в своих руках заряжённый пистолет, на металлическом корпусе которого кожа отчётливо прочувствовала выгравированную трёхлепестковую розу. Это огнестрельное оружие на протяжении всех лет войны непоколебимо скрывалось между изголовьем кровати и одной из подушек на случай, если вражеские солдаты решат покончить с дейденским принцем, пока тот спит. Королевская охрана была уверена, что такой метод безопасности не помешает и, возможно, даже спасёт принцу жизнь, но в данном случае пистолету была уготовлена совершенно другая участь, совершено не на благо будущего императора. Теперь эта вещица могла решить его судьбу. Продолжить страдать и дальше, мучаясь воспоминаниями о застреленном любовнике, или же повести себя как трус, сведя счёты с собственной жизнью, чтобы всегда быть вместе? Вопрос, казалось, чересчур сложен, чтобы определиться с выбором слишком быстро, но к моменту пяти утра колебаться было уже бессмысленно, и принц принял окончательное решение... не в пользу своей жизни.Откинув полную галлюцинаций голову назад, Таки набрал в лёгкие большой глоток воздуха, когда дрожащая рука уверенно приставила металлическое оружие к виску. Сердце без устали затарахтело в груди, дыхание даже и не думало униматься, к глазам подступали новые капли слёз... Всё равно было страшно... Безусловно, он понимал, что это самое правильное для его судьбы решение, но прощаться с жизнью, ставшей только полдня назад такой ненужной и безликой, по-прежнему не хотелось. Всего двадцать два года - только рассвет жизни, а смысл уже потерян из-за смерти какого-то мужчины, друга, любовника... Так глупо не иметь желания жить дальше просто из-за того, что больше никогда не почувствуешь прикосновений этих нежных рук, теплоты сладко целующих губ, звуков пленяющего голоса, шепчущего такое бессмысленное ?Я тебя люблю?... Казалось, такие ничтожные проблемы, совсем не стоящие заканчивать свою жизнь самоубийством... Но ведь для кого-то – это просто взаимная любовь наравне с другими жизненными причудами, а для кого-то – весь смысл жизни.Дейденский юноша неспешно закрыл глаза, проводив взглядом играющие на потолке блики от игр огоньков в камине, после чего в голове снова закружились воспоминания. Он чувствовал себя, как будто снова начинал бредить из-за растущей после бессонной ночи температуры, что было связано с растущими перед его глазами галлюцинациями. Голова пошла кругом, когда пылающая от жара кожа прочувствовала вырвавшиеся из памяти прикосновения Клауса к телу своего принца, который всего пару дней назад считал себя самым счастливым человеком в те секунды. Его тело пронзила приятная дрожь, и он инстинктивно изогнул спину, когда обнажённая шея увязла в горячих поцелуях ненасытного рыцаря, чьи руки без капли стеснения пробегали по каждому участку покрытой мурашками кожи. И каждый раз, когда ловкие пальцы неторопливо спускались ниже живота, с губ юноши срывался протяжный стон, а щёки наполнялись ярким румянцем от смущения. Тогда ему было глубоко наплевать на семейные законы, на запретное искушение, на все эти житейские проблемы и обязанности. Хотелось только одного: этой извращённой близости и этого мазохистского желания, чтобы этот контакт никогда не прекращался. Ему просто нравилось чувствовать, как нарастающее удовольствие и блаженство затмевает собой уже такую привычную боль, как каждое движение дурманит переполненную эмоциями голову, как пальцы двух рук заботливо переплетаются меж собой, только крепче стискивая друг друга...Наравне с треском разогретых угольков в комнате отчётливо звякнули механизмы заряжённого пистолета, когда, до боли впиваясь в свои губы, Таки снял оружие с предохранителя. Было невозможно это терпеть. Чем больше он вспоминал, чем чаще он думал о нём, тем сильнее чувствовал, как сходит с ума. Ему надоела эта трусливая игра со Смертью и самим собой. Ему хотелось уже окончательно воплотить своё решение в жизнь. Юноша грубее вжал дуло орудия в свои волосы, плотнее зажмурил мокрые от слёз глаза, затаил бешеное дыхание и начал отсчитывать обратный отсчёт. Указательный палец только едва начал надавливать на курок, как в голове прозвучал голос, источник которого, казалось, находился совсем рядом с ним: ?Только прошу, не совершай никаких глупостей из-за моей гибели. Они никому не принесут пользы, поверь...?. Последние слова Клауса, со всей искренностью адресованные ему. Влюблённый в свою Дикую Розу немец никогда бы не простил себя, если бы его любимый кинулся за ним на тот свет. От подобной мысли решимость молодого японца чуть приутихла, но он лишь увереннее сдавил рукоятку пистолета в своей руке, когда на губах блеснула мимолётная улыбка, и принц прошептал, как будто ответив своему собеседнику в своей голове: ?А если бы ушёл я, ты бы остался жить в этом мире?..?.Прошло только чуть больше пяти часов, прежде чем напряжение королевской семьи превысило норму. Стрелки часов уже давно преступили черту полдевятого, а о нынешнем самочувствии принца не было ни весточки. Те, кто из любопытства заглядывали сквозь крошечную дверную щель в покои юноши, то не замечали ничего особенного. Его Высочество просто беспамятно спал, поначалу совсем не привлекая к своей персоне должного внимания. Но проходили часы, а он так и не прощался с царством грёз, что заставляло родственников сильнее нервничать по поводу его здоровья. Конечно же, врачи объясняли подобное состояние тем, что принц попросту принял слишком много жаропонижающих и болеутоляющих медикаментов, что ослабило его нуждающийся в полноценном отдыхе организм. Несмотря на уверенные в своей правоте слова лекарей, не спящая всю ночь из-за волнения мать по-прежнему ощущала тревогу, как будто чувствуя, что с её мальчиком произошло что-то ужасное.В то же время население беспокоило не только состояние их будущего императора, но и поведение самой природы, а точнее – дейденских роз. Поднявшееся утреннее солнце торопливо растопило тонкие слои пушистого снега, под которым скрывались окончательно увядшие и посеревшие цветы, чьи частично рассыпавшиеся лепестки покрылись бледной ледяной коркой. Впервые за многие десятилетия знаменитые розы пали под натиском обычного снегопада, который они стойко выносили каждый год. Казалось, растения потеряли свою живительную силу в связи с недугом юного принца, а теперь и вовсе угасли по непонятным на тот момент причинам.Только к двенадцати часам, когда дневное светило гордо восседало над отмерзающей от зимы землёй, семья Рейзен потерпела смертоносный удар в сердце, когда не в силах мучить себя ожиданиями княжна зашла в покои своего старшего сына. На нарастающий, почти что истерический, плач постепенно сбежалось всё семейство, которое поверглось в абсолютное отчаяние и шок от увиденного внутри покоев юноши. Совсем потеряв ощущение времени, одетая в ярко-алое кимоно женщина заботливо и нежно прижимала крохотное тельце своего сына к груди, трепетно лаская мальчика по обнажённой спине и беспомощно роняя слёзы на его лицо. Каждый раз она непреклонно прятала падающие на лоб пряди его чёрных густых волос за ухо принца, только сильнее утыкаясь щекой в миловидное лицо и продолжая с надеждой надеяться услышать любое сказанное им слово. Но Таки молчал, не издавая ни звука, ни вздоха. Его дыхание уже давно замерло, а сердце остановилось теперь навсегда. И каждый раз, когда горько плачущая мать любяще гладила тёмные волосы своего мальчика, на кончиках её пальцев оставались размазанные капли крови, усеявшие не только волосы принца, но и запятнавшие собой накрахмаленную белую подушку.Причина смерти японского юноши разъяснилась сразу: он моментально скончался от прошедшей насквозь его головы пули, которую нашли окровавленной средь спутанных волос. Также не менее важной уликой оказался личный пистолет жертвы, который по-прежнему непоколебимо лежал в разжатой перебинтованной руке. Вопросов не возникало, Таки Рейзен покончил со своей жизнью самоубийством, но причина данного поступка до сих пор была не разгадана и оставалась для каждого с разным ответом. Многие были уверены, что ответ крылся в лихорадке, из-за которой парень и пошёл на такой необдуманный поступок. Единицы, отказывающиеся верить в подобное поведение своего владыки, утверждали, что принц был застрелен евротейцами, которые создали иллюзию суицида, чтобы отвести от себя все подозрения. И только немногие, кто был в очень близких отношениях с юношей, предположили, что мальчишка просто не сумел перенести смерти своего верного друга или же своего рыцаря, как он его называл. В итоге все единогласно пришли к единому мнению: галлюцинации. Это был самый объяснимый аргумент, ведь двое из трёх предложенных вариантов безукоризненно совпадали с ним. Но всё же оставалась единственная загвоздка, запутывающая мнения всех членов семьи ещё больше. Если заполнявшие прикрытые глаза десятки высохших слёз не привлекли особого внимания, то застывшая на губах лёгкая, почти незаметная, улыбка оставалась необъяснимой.Всего за час, в мгновение ока, страшная весть разлетелась по всему Дейдену и близлежащим районам, покрывая всю восточную страну пеленой отчаяния и смятения из-за потери единственного совершеннолетнего наследника. У каждого, услышавшего эту новость, сердце наполнялось скорбью и необъятной тоской, но только собирающаяся возвращаться на свою родину группа из представителей евротейской власти с огромный трудом скрывала мелькающие на их лицах улыбки. Их план, последний подарок для их любимого Дейдена, был сделан подло и победно. Что может быть легче, чем забрать из рук восточной страны жизнь одного из дезертиров, зная, что племянник самого правителя данного государства и жизни не мыслит без этого обычного на вид капитана? К тому же, зная чувствительность юноши, Евроте не составило никакого труда наврать про шепчущийся об их отношениях народ, что и побудило принца на его роковую ошибку. План сработал верно и без малейших недочётов: они под видом подписания мира с лёгкостью избавились от этой пешки, а сам ферзь этой шахматной доски покинул поле боя самостоятельно, лишив и без того страдающую от затянувшейся войны страну светлого будущего. Конечно, невероятное искушение охватило Евроту, ведь они с лёгкостью могли бы собрать все свои остатки армии и нанести поверженному врагу решающий удар, стерев королевство с лица земли и основав на его территории собственные города и поселения. Но именно такие крошечные росписи двух правителей и не позволяли ненасытной Евроте возобновить войну. Мир был официально подписан, а сражения завершены, что окончательно уничтожило евротейские амбиции на счёт завоевания стойкого восточного государства. Но всё равно из этой войны они вышли победителями, подло лишив своего противника главного наследника на королевский престол. Конечно же, Дейден имел при себе следующего преемника, но десятилетнему мальчику потребовалось бы ещё восемь лет, чтобы в восемнадцатый год принять на себя власть, а за столь долгий период нынешний император мог с лёгкостью скончаться от старости, что в любом случае было на руку Евроте.В подобной мрачной и лишённой светлых надежд атмосфере Дейден прожил два месяца, наслаждаясь только мирным временем наравне с трауром и потерей всеми любимого принца. Казалось, стране сулит медленное и мучительное вымирание. Потеряв три четверти собственной армии, население обнищало из-за отсутствия мужской силы в земледелии и строительстве разрушенных домов. Не хватало рабочих рук на посев скудных злаков и овощей, а на покупку провизии из других стран попросту не находилось денег, большая часть которых была отдана на военную экономику несколько лет назад. Вдобавок ко всему, давно состарившийся император сильно ослабел и, казалось, вскоре навестит своего погибшего племянника, из-за которого правитель и потерял всю сладость жизни.

Медленно, но верно королевство неслось в пропасть страданий и бедноты, с огромным трудом собирая оставшиеся силы, чтобы удержаться на краю и суметь выбраться в свет в далёком будущем. Казалось, что теперь мир в глазах Дейдена увяз в серых и чёрных красках, но только спустя пару месяцев после смерти принца население сумело найти тот крошечный цветок, который и был единственным ярким пятном посреди черноты и пустоты. Без какого-либо предупреждения к концу апреля пробудились запутавшиеся во времени розы, покрывая своими разноцветными бутонами сгоревшую и пропитанную смертью землю. Десятки и сотни поражающих своей красотой цветов вернули улыбки на лица простых жителей, подавая им надежду на счастливую жизнь, желание идти до победного конца и никогда не сдаваться. Только немногие из простых смертных сумели обратить своё внимание, что императорский дворец ровным кольцом обрамляли только чисто-белые розы, переливающиеся лёгким голубоватым блеском на солнце. Лишь имение Рейзен имело на своей территории такие чистые, невинные и просто волшебные кристально-белые цветы, рядом с которыми росли единственные на весь Дейден пышные чайные розы.

Многие, кто знали личную жизнь Таки в невоенное время, с усмешкой говорили: ?Эти белые и чайные розы, растущие только бок о бок друг с другом, так похожи на нашего принца и его погибшего рыцаря?. Казалось, будто цветы приняли на себя их сущность, нежно соприкасаясь своими свежими листьями и охраняя свою пассию от рук желающих сорвать красивые цветы. Каждый, кто решался запустить пальцы в куст этих диких роз, всегда уходил с поражением, попадая под яростную атаку колючих шипов, которые верно защищали тонкий и беззащитный стебель своего любимого. Среди простого народа даже пошли поверья и легенды, что после смерти принц и его верный рыцарь вновь объединились в неразрушимую команду, поклявшуюся до конца дней защищать друг друга. Но только единицы людей, которых можно было сосчитать по пальцам лишь одной руки, знали, что между юношей и его подчинённым было нечто большее, чем просто долгая дружба на протяжении нескольких лет. Это даже нельзя было назвать обычной любовью. Это была самая настоящая зависимость, неспособность провести друг без друга хотя бы ничтожные полчаса.

Но эта тайна оказалась забранной вместе с ними на тот свет. И только неспешно пошатывающиеся на ветру бархатные бутоны роз хранили в себе эти секреты, те секреты, которые всегда скрывались за запертыми дверями генеральских покоев. Казалось, что только они могли рассказать все секреты о нежных, а порой и жестоких отношениях между двумя ничем не похожих друг на друга солдат: Бешеного Пса, не способного удержаться на цепи из-за животной мании к своему единственному хозяину, и его миниатюрной Непорочной Розы, чьи шипы больно и смертоносно кололи каждого, кто решался притронуться к его возлюбленному. Эти двое породили множество волшебных и таинственных сказаний, придуманных воодушевлённым народом, но только знающие всю правду розы непоколебимо молчали. Им не следовало рассказывать большего. Пускай взрослые поучают своих детей их неразрушимой дружеской верности. Пускай все думаю, что это просто союз двух одноклассников. Пускай станет правдой то, что принц покинул этот свет непорочной и несорванной розой... Цветы поклялись хранить истинную правду до самого конца, ведь никому не следует знать, что далеко-далеко, за той стороной облаков они нашли ту самую жизнь, которую и искали. Жизнь без войны, без насилия и пролитой крови. Жизнь, в которой им не приходится скрывать от всех свои истинные чувства и желания. Жизнь, в которой у них есть собственный мир. Мир, принадлежащий только верному Бешеному Псу и его хрупкой Непорочной Розе...