47. "The TOP" (2/2)
Вопросов больше не возникало ни у кого.
*** Мой вопль слышала вся больница.
Тогда я не уходил из палаты Амели неделю – с каждым днем надежда на её выздоровление таяла, её состояние становилось все хуже и хуже, врачи говорили, что мозг медленно умирает – а я не мог заставить себя отпустить её руку. Я боялся… что стоит мне только выйти за дверь, как больше уже никогда не увижу живой. Я, Пьер, Жерар, леди Лерой – мы ждали. То ли смерти нашей девочки, то ли чуда – мы каждый день чего-то ждали. Но если остальные могли отойти хоть на три метра от её кровати, то я не мог даже двинуться с места.
Меня тоже ждали – а я все медлил. Я знал, что Джесс полоумная баба и сейчас уже, наверное, триста раз меня отпела заживо, глядишь, и панихиду уже провела. И знал, что если я не буду звонить Джику, он разочаруется в своем отце. Душой я рвался к ним ежесекундно, головой был там, с ними, с моей рыжекудрой красавицей-женой и сыном-гением, они мое всё, весь мой мир… но тело и сердце удерживали с той, кто могла потерять все на свете только потому, что родилась в слишком хорошей семье. Амели ни в чем не была виновата. Совершенно. Просто Лерои и Монуа слишком влиятельны для счастья.
И вот через неделю моего мытарства в клинике крыша поехала окончательно. Я заснул лишь под утро, рядом с её постелью на раскладушке – а когда проснулся, не понял, почему в палате так много врачей и персонала.
Они толпились у кровати Амели, и первой моей мыслью было: ?случилось…?. То, что мне приснилось и от чего я орал, как безумный, произошло. Но через секунду я увидел худую, бледную девушку с черными волосами, сидящую на той самой кровати, где год пролежала Амели, и смотрящую на меня.
- Амели… - я подбежал к ней так быстро, что ноги не успели подчиниться, за три шага я дважды упал, - Амели!!
Она очнулась. И как с ухмылкой сказали потом врачи, именно из-за того, что я раскричался, как резаный.
Проведя с ней неделю, я уехал. На поправку наша девочка шла очень быстро, но со мной была хоть и приветлива, но отчего-то холодна. Я не понимал её отношения (хоть мы и расстались несколько лет назад не на самой приятной ноте), однако и сам не хотел что-то менять. Она жива. Она очнулась. И проведет со своим мужем, Жераром и родителями еще много счастливых лет. А я должен лететь обратно, к своей семье – и попытаться как-нибудь сделать так, чтобы моя сумасшедшая любимая супруга не похоронила меня заживо на самом деле.
И я даже не представлял, что прилетев, поменяю один госпиталь с одной девушкой на другой, со своей женой в реанимации. Если бы не Джик и не Эстер, я бы поседел от стрессов, в очередной раз ожидая, когда смогу увидеть самую важную женщину в своей жизни. Джесс не боится рисковать – а я, её якорь, за который она всегда цеплялась, оказался недоступен. Она, как любая женщина, всегда хотела моего внимания, но я вечно был занят – тогда она собирала вещи и делала то, что и всегда делала, будучи свободной – уходила на следующую страницу, оставляя меня в закладках. И каждый раз я понимал, что она это делает не для себя. А для меня, для нашей семьи, чтобы я не расслаблялся, чувствовал себя нужным, главным звеном, за которое держатся и будут держаться слабые. Я был нужен. Но я уехал. И нет оправдания, которое я мог бы привести в защиту – да, Амели, скорее всего, не очнулась бы без моего вмешательства. Но она не Джесс. Она имеет поддержку извне, любимых людей и друзей – а у Джесс был только я. И я решил, что она вольна поступить со мной как угодно. Я был готов к любому повороту, потому что вина лежала только на мне.
Зная о том, как моя американская дурочка любит детей и как хочет пополнения, не смотря на свою болезнь, я дал ей полную свободу и право выбрать к нам в семью новых членов. Она остановилась на странном существе Им Ён, взрослой девушке, которая была не самым распоследним человеком в медиа-индустрии, пока я ждал около палаты, у меня было много времени узнать о том полугоде, который Джесс провела без меня и о тех, с кем она его провела. Эстер, видимо, для полноты моей досады, не упустила случая сообщить мне о Ли Ки У, но на его счет я волноваться не стал – во-первых, сам виноват, а во-вторых, разграничивать секс и сердце Джесс умеет как никто другой. И она не ушла бы от меня к мужчине, который бы не значил для нее больше, чем я – а Ки У для нее так и остался на позиции ?only секс?.
Но Джесс захотела закончить. А у меня не было права возражать. Я был готов выполнить это условие, ведь о будущем все равно никто ничего не сказал, и вычеркнуть меня из своей жизни у нее все равно бы не получилось из-за Джика. Однако когда я приехал в наш особняк и увидел вместо него пепелище, все мои добрые намерения молча стерпеть рассыпались в пыль. Остановив таксиста, который уже собирался уезжать, я снова сел в машину и приказал ехать в ближайший юридический центр. Сжечь наш дом могла только моя жена. И вот этого так просто я ей спускать с рук не собирался.