Каннель?— это его душа (1/1)

В доме Нипернаади царило оживление. Пахло рождественской ёлкой, ячменным хлебом и жареным гусём. В гостиной раздавались бодрые и радостные голоса, уже знакомые старому дому. Некоторые из них впервые прозвучали здесь шестнадцать лет назад на свадьбе нынешних его хозяев, и с тех пор он слышал их каждое Рождество. Иные звучали гораздо чаще: по всем остальным праздникам впридачу, а то и по будням?— под звон бокалов и шелест карточной колоды.В такие будние вечера прислушиваться к голосам гостей было особенно весело, и дом за компанию посмеивался над шутками игроков, желающих поостроумнее поддеть друг друга. Иногда его тихий смех замечали, и тогда болтовня резко прекращалась. Гости начинали испуганно глядеть по углам, сложив карты, а хозяйка поясняла шёпотом:—?Это кодухалдяс половником гремит,?— и игра возобновлялась вместе с хохотом и разговорами.Дом привык к этим голосам, они приносили уют и тепло в его стены, и он даже загрустил, когда перестал раздаваться голос и постукивание тросточки старого Карелсона. Просто однажды старик не пришёл играть в вист. Тихо было в тот вечер за столом, не звенели бокалы, и никто не подковыривал своего партнёра по игре.Одни голоса уходили, другие появлялись?— как, например, голос доктора Тедера, когда сердитый, когда ворчливый. Дом заметил, что с каждым годом доктор захаживает всё чаще, и радовался каждый раз, если визит этого сухопарого человека в чёрной одежде посвящался игре в карты. Тогда доктор приходил без чемоданчика, и голос его звучал благодушно. Дом слушал разговоры игроков, невидимо улыбался окнами, как это умеют старые дома, и постепенно засыпал под мерное журчанье беседы.—?А где хозяин? —?спросил один из гостей, владелец чайной лавки Сандер Алемаа, пятидесятилетний мужик. —?После первого тоста говорил, что ненадолго отлучится, а пропал на два часа.—?Придёт, не волнуйтесь,?— с коротким смешком ответила Ингрид. —?Захандрил опять, ну да ничего серьёзного. Вы на каннеле побренчите?— живо вернётся.Она встала, шурша атласной старомодной юбкой, и, достав из комода новенький каннель, подала его Сандеру. Тот отодвинулся от стола, крякнул, отёр руки вышитой салфеткой и взял инструмент. Пробежавшись пальцами по струнам, разочарованно протянул:—?Так он не настроен у вас, матушка. На нём, поди, и не играли ни разу.—?Не играли! —?снова засмеявшись, подтвердила Ингрид. —?Новый совсем.—?Ну, это непорядок, когда каннель без работы пылится,?— проговорил доктор Тедер, подливая себе клюквенного вина. —?Настройте-ка его, господин Алемаа, как следует, раз у хозяина руки не дошли, да споём что-нибудь застольное. А то без музыки и праздник не в праздник!—?И то правда! —?поддержала доктора Лайна Плоом, старая дева, дочь мелкого промышленника. Ей стукнуло уже двадцать семь, но несмотря на морщины, прочно обосновавшиеся вокруг её когда-то голубых, а ныне выцветших глаз, на шее и в уголках рта, не знавшего помады, она продолжала ходить на вечеринки, теша себя фантазиями, что в каком-нибудь из уважаемых домов встретит свою запоздалую судьбу. —?Что за Рождество без песен?—?Ну-ка, ну-ка… —?бормотал Сандер, подкручивая колки и дёргая струны. —?Вроде ладно звучит,?— и заиграл перебором. Волшебство коснулось старого дома, и гости, почувствовав это, невольно посмотрели на музыканта. А Сандер оборвал случайную импровизацию и с лёгкой досадой произнёс:?— Давно не брал каннель в руки, всю удаль растерял,?— и начал новую мелодию, с весёлым куплетом и грустным припевом.Все будто преобразились. Даже у Лайны блёклые глазки заблестели, как в молодости, а кое-кто из гостей начал барабанить пальцами по столу в такт музыке. Ингрид сидела, подперев кулаком голову, и чуть напряжённо улыбалась. Жена Сандера украдкой толкнула её локтем и шепнула на ухо:—?Не идёт Тоомас-то. Не учудил ли чего?—?Да типун тебе на язык,?— отмахнулась Ингрид. —?Придёт, никуда не денется. Я его знаю как облупленого.Алемаа играл, а хозяйка и гости слушали. И дом слушал. Эта песня была в новинку для него?— старший сын Сандера привёз её из столицы нынешним летом, да и не рождественская вовсе: обычная песня о любви, но дому она понравилась. Конечно, Сандер играл не так хорошо, как хозяин, но после семи долгих месяцев без музыки звуки струн были как бальзам на душу.Вот и закончилась песня, отзвенели посление аккорды, и Сандер, отложив каннель, спросил:—?Что же не идёт хозяин? Вы, матушка, говорили, что надо на каннеле поиграть?— так я поиграл. Уж не случилось ли с ним что?—?Да бросьте,?— усмехнулась Ингрид. —?Что с ним может случиться? Сейчас придёт. А как вы играли-то, как играли! Мне прямо картинка представилась: будто лето сейчас, и цветы в поле.—?А мне, наоборот, зимний лес почудился,?— вздохнула Лайна. —?Деревья снегом укутаны, точно в сказке, вокруг никого, и ветер поёт-напевает…—?Я не хуже могу сыграть! —?подбоченился Эльмо, сын мельника. —?Дайте-ка мне каннель.Сандер охотно избавился от музыкального инструмента и вновь подналёг на жареную гусятину, которую Кятлин знай подкладывала гостям. А Эльмо с видом знатока покрутил колки, провёл рукой по струнам и громко забренчал шуточную народную песню. Её все знали, и слушатели заулыбались. Эльмо, проиграв куплет, запел. Голос у него был сильный и красивый, и гости заслушались, а Лайна даже рот приоткрыла в восхищении: она словно впервые увидела этого статного беловолосого парня, у которого уже лет восемь покупала муку.Едва закончилась песня, за дверью раздалось овечье блеяние, и гости всполошились.—?Откуда у вас в доме овца? —?в недоумении спросил доктор Тедер, воззрившись на хозяйку сквозь стёкла очков.—?Мы вообще овец не держим,?— ответила Ингрид и посмотрела на дверь, нахмурившись. —?Кятлин, глянь-ка, кого там нелёгкая принесла.Но не успела работница подбежать к выходу, как дверь распахнулась, и в гостиную с топотом вбежала рождественская овца?— толстая, под два метра ростом и в белом тулупе наизнанку, из-под которого сыпалась солома. На голове у овцы красовалась старая шапка, тоже вывернутая. Известного персонажа встретили шумом и хохотом.Весьма натурально блея, овца пробежала вокруг праздничного стола, покривлялась возле ёлки, увешанной яблоками, и принялась смешно выплясывать перед тумбочкой с ячменным хлебом. Эльмо, не будь дурак, начал наигрывать плясовую, а овца, напрыгавшись и накривлявшись, заговорила голосом Нипернаади:—?Рождественская овца принесла дорогим гостям подарок! Вишнёвое вино из самого Пылтсмаа! —?и вытащила из-под тулупа бутылку, уронив при этом здоровенный клок соломы и изрядно похудев. —?А ещё у неё для вас предсказание. Сегодня здесь, в доме старого Нипернаади, кто-то из гостей обретёт своё счастье! Рождественская овца не ошибается!Лайна опустила глаза. Что там несёт этот балагур? И глядит, шельмец, прямо на неё. Уж ей-то поздно мечтать о счастье, в волосах седина проклёвывается. Да и нет среди знакомых ни одного мужчины её возраста?— все или старики, или юнцы, как Эльмо. Эх, была бы она лет на пять помоложе, ну или хоть на три…—?Ну, наконец-то ты явился! —?обрадовался Сандер. —?А мы думали, что ты опять подался в бега.—?Сандер, дружище, какие зимой бега? Я же боюсь холода, как чёрт ладана! Я хотел сегодня нарядиться гусём и пойти пугать людей, но не смог из-за мороза, поэтому пришлось нарядиться овцой. —?Нипернаади сбросил шапку и тулуп, набитый соломой, откинул рукой свои длинные волосы и воскликнул:?— Сегодня праздник! Почему у вас такие постные лица? Давайте танцевать! Нет, Эльмо, отдай каннель мне, сегодня ты не должен играть. Ты молодой и красивый, ты должен танцевать с женщинами, а я некрасив и стар. Мой удел?— сидеть в углу и играть для моих дорогих гостей, чтобы они были счастливы.Он взял у Эльмо каннель, уселся на свободный стул и заиграл такую залихватскую мелодию, что усидеть на месте было невозможно. Сандер первым подал пример: встал и церемонно пригласил свою жену на танец. Потом к ним присоединились ешё две семейные пары, а доктор Тедер пригласил хозяйку. Ингрид вспыхнула, как девчонка, и глянула на мужа. Нипернади улыбнулся ей, кивнув, и она закружилась в танце с доктором. Работник и служанка спешно начали переставлять стулья к стене, освобождая место. Буквально за пару минут Кятлин освободила стол, Кааро сложил его и отодвинул с середины комнаты, и гостиная превратилась в танцевальный зал.В пляс пустились почти все. Сидели у стены только почтенные старики и старушки, да Лайна с Эльмо. Песня давно должна была уже кончиться, все три куплета прошли, но Нипернаади заиграл мелодию по четвёртому разу, потом по пятому, потом по шестому, и Эльмо не выдержал. Он встал, подошёл к Лайне и, протянув руку, сказал:—?Давай и мы потанцуем.Лайна, не веря своим ушам, воззрилась на него.—?Но я же своё отплясала. Я на три года старше тебя.—?Три года?— это ж не десять,?— сказал Эльмо, подмигнул ей, и она просияла. И вот ещё одна танцующая пара закружилась в сиянии праздничных свечей по гостиной. Лайна как будто помолодела, даже румянец появился на щеках. А Нипернаади незаметно перешёл к следующей плясовой, чуть помедленнее предыдущей.Сандер с женой, отдуваясь, плюхнулись на стулья, а доктор с Ингрид ещё немного потанцевали, но вскоре остановились возле ёлки.—?Доктор, как он? —?вполголоса спросила Ингрид, не спуская глаз с Нипернаади.—?Физически он здоров как бык,?— задумчиво ответил доктор,?— он всех нас переживёт. Если сам над собой что-нибудь не сделает.—?Этого я и боюсь,?— вздохнула Ингрид. —?Сегодня у меня трижды сердце в пятки уходило. Я трусиха, доктор. Так и не осмелилась проведать его в кабинете. Сидела, улыбалась, а сама была как на иголках. Когда он ввалился в этом тулупе, я так обрадовалась, чуть на шею ему не кинулась при всём народе. И так каждый день. Доктор, как ему помочь?—?Меланхолия?— непредсказуемая болезнь, хотя частично и поддаётся лечению. Увы, это не мой профиль. Но могу посоветовать то, от чего точно хуже не станет: прогулки на свежем воздухе, рюмочку красного вина по вечерам. Почаще вечеринки устраивайте, чтобы он не сидел в одиночестве. Ни в коем случае нельзя забрасывать творчество. Он же писатель? Вот и пусть пишет.—?Он пишет, пишет,?— закивала Ингрид. —?В апреле должна выйти новая книга.—?Это замечательно! Надеюсь, мне подарят экземпляр с авторской подписью? Ну и пусть не забывает свой каннель, конечно. Каннель?— это его душа. Старайтесь следить, чтобы он каждый день играл, хоть понемножку. Нипернаади такой человек, что без музыкизачахнет. Пусть играет для вас, для гостей, для прислуги?— хоть для домашней канарейки, но играет. А там и весна не за горами.Они помолчали.—?Да,?— сказала Ингрид. —?Скорей бы весна.В гостиной звенела музыка, слышался топот ног и радостный смех. Дом послушал ещё пару песен и начал засыпать. Хозяин жив, здоров, окружён друзьями, и сейчас ему ничего не грозит, а значит, можно немного и вздремнуть.