Новый вызов (1/2)
Дерьмовая ситуация,
когда тебя оценивают только по твоемусамому дерьмовому поступку. (с)Слова Нараку в одной из предыдущих главНараку застыл перед дверью в кухню, слушая, как Таюри-сан тяжело вздохнула и стала выговаривать дочери. В ее голосе Нараку слышал совершенно непривычные интонации непонимания:– Я думала, что ты изменишь своё решение.На несколько секунд в той комнате повисла тишина.– Кагомэ, а ты о дедушке подумала? Для него твой окончательный уход в Сенгоку равносилен смерти. Вы больше не увидите друг друга.– Но это ведь можно расценивать, как если бы я переехала жить в другую страну – в Австралию или США. Люди годами не видятся из-за работы и образа жизни.– Самолет решает этот вопрос в течение 12 часов в отличие от Сенгоку.– Мам.– Что – мам? Почему я должна мило помахать тебе вслед? Удачи тебе, доченька, надеюсь, ты всё-таки доживешь до старости?Здесь Нараку понял, что временами появляющиеся резкие ноты сарказма у мико от Таюри-сан.– Я обещала тебе быть осторожной. – Кагомэ отчеканивала каждое слово в фразе, как если бы объясняла что-то несмышленому ребенку. – Я обещала закончить школу, никуда не сбегая. Всё это в силе. Но зачем мне университет?– Например, чтобы дать себе время. Понять, действительно ли жизнь в Сенгоку тебе нужна.– Нет, ты говоришь о другом. Ты действительно думаешь, что учеба в универе переубедит меня? А что ты потом будешь использовать, чтобы удержать меня здесь?На этих словах Нараку прислонился к стене рядом с дверью в кухню. Подслушивание его никогда не смущало, чего не скажешь о предстоящем результате разговора. Отчего-то ответы Кагомэ его волновали больше, чем суровость и упрек в голосе Таюри-сан.– Я и без университета скажу тебе, что вижу своё будущее именно в прошлом, - Нараку слышал в голосе Кагомэ горькую насмешку.– Ну вот как ты собираешься там жить? – Таюри-сан встала из-за стола и стала ходить по кухне взад-вперед, тревожно подглядывая на дочь.– Мы без дела никогда не сидели, найдем, как заработать.– А условия?– Практически те же, что в старом доме у бабушки.
– И ты считаешь это нормальным? Променять более спокойный век на непонятную кутерьму?– Да. Вообще наш век тоже сложно назвать спокойным.– Ты сейчас не слышишь никого, вся в отца – если тому втемяшилось в голову, то тут ничего не поделаешь, - Таюри-сан вздохнула и остановилась на месте, - а что с Нараку?– А что с ним?– Не смущает, что ты планируешь оставить собственную семью с ёкаем, с которым вы вроде как в прошлом воевали?Нараку застыл и сжал руки в кулаки. Обычно Таюри-сан ни словом, ни жестом не давала понять, что его присутствие напрягает или вызывает неприязнь. Сейчас ее слова резанули больше, чем он мог себе представить. Это оказалось… неприятно.Скрипнула старая входная дверь – пришел домой Сота. Он собирался поприветствовать Нараку, но тот рукой показал на кухню и жестом попросил промолчать. Сота смущенно кивнул, тихо разулся и подошел к двери, где Кагомэ продолжала спор:– Я обсуждала с Нараку все моменты, связанные с враждой. Разговоры были неприятны и для меня, и для него. Он сам попросил оставить всё в прошлом. И за этот год Нараку ни разу не повел себя неблагодарно или заносчиво. Да он даже ни одной вещи не испортил – вспомни, как Инуяша всякий раз чудил!Сота всё-таки не удержался и тихо поделился с Нараку: ?Что правда – то правда: Инуяша то велосипед ломал, то в кладовке полки рушил. Но он хороший!?, на что ёкай скривился и продолжил слушать.– Хорошо, Кагомэ, переформулирую вопрос. Вот вы заканчиваете школу, ты – в Сенгоку, а Нараку вроде не собирается туда, верно?– Да.– По документам, он нам не чужой. Но по факту он и не свой, и не чужой. Так как ты видишь наше с ним дальнейшее общение после того, как ты уйдешь в Сенгоку?И снова повисла тишина. Соте было неловко всё это подслушивать, а Нараку мрачнел после каждой фразы. Да уж, Таюри-сан долго ждала, чтобы это высказать, Нараку всё-таки начал думать, что его действительно здесь приняли. Как оказалось – нет. Это стало вдвойне неприятным открытием. Как и слова Кагомэ, которые вроде как и в защиту говорились, но при этом ощущались всем нутром как фальшь – она ведь не ответила, как именно Нараку после выпуска будет связан с семьей Хигураши?– Это ты его сюда привела. И ты первая сказала об ответственности тогда, год назад. Так что же теперь изменилось?– Ничего. Я по-прежнему настаиваю на том, что Нараку не навредит нам: он хочет жить в этом времени и прилагает все усилия, чтобы оправдать наше доверие. А что касается дальнейшего общения с ним – давай доживем до выпуска, там будет виднее.Очень уклончивый ответ. Нараку никак не мог отделаться от ассоциации с бездомным щенком – вроде рука не позволяет на улицу выкинуть после того, как приютил, а вроде щенок лишний.
Видя, как Нараку едва сдерживается, чтобы уйти, Сота не стал ждать. Младший в семье приоткрыл скрипучую дверь, проскользнул так, чтобы Нараку не увидели, и зашел на кухню:– Я часть разговора слышал, и считаю, что вы обе неправы.
Кагомэ с Таюри-сан переглянулись.
– Мам, помнишь, как ты запрещала мне общаться с Моритаки-куном? – Сота продолжил.– Ты к чему?– Моритаки-кун давно исправился. Он достаточно сделал, чтобы ему можно было доверять. Как и Нараку.
Стоявший ёкай в коридоре не понимал, зачем Сота влез.
Таюри-сан чуть улыбнулась сыну.– Мам, если бы Нараку хотел – он бы навредил, но он этого не сделал. А еще он тебя спас, хотя мог бы этого не делать, – Кагомэ напомнила о событиях прошлой зимы.– К тому же, не все школьники могут похвастаться всегда одним и тем же хорошим примерным поведением. – Сота решил идти до конца со своим выводом. – И мне нравится Нараку. Я не могу согласиться, что он не свой и не чужой. Он, конечно, другой, но он свой. Своим надо давать шансы. Это справедливо.Кагомэ удивленно посмотрела на брата – когда он стал прямо говорить свои мысли? Влияние Инуяши, прямолинейного, как железнодорожная шпала?– И ещё. Чтобы не плодить никаких двусмысленностей, Нараку, зайди всё-таки на кухню. Нам стоит обсудить всё это вместе.Таюри-сан смутилась, а Кагомэ не смогла сразу посмотреть в глаза вошедшему Нараку. Укор – это меньшее, что девочка успела увидеть в его глазах.
Четыре человека стояли на кухне, и трое из них не знали, что говорить дальше.– Я могу сказать честно: я не хочу, чтобы ты уходила в Сенгоку, нее-сан, – Сота заглянул в глаза сестре, – но если ты всё-таки уйдешь, то я просто буду заботиться о нашей семье за нас двоих.
– Сота…– Мама, давай не будем давить на Кагомэ, – Сота повернулся к Таюри-сан, – ну вот останется она под твоим давлением и напоминанием об ответственности перед семьей, и что? Вот кому из нас будет хорошо, если мы будем приносить себя в жертву ради семьи, забывая напрочь о себе? Я хочу жить и работать в Японии. Кагомэ хочет другого, это же не плохо.– Я просто не понимаю, зачем тебе в Сенгоку жить, Кагомэ, - мама честно и растерянно посмотрела на своего старшего ребенка, - и хотела, чтобы ты осталась здесь из-за ответственности за Нараку.– А я вполне себе самостоятелен, и за меня не надо нести ответственность, да, Кагомэ?Хигураши поежилась: голос Нараку звучал крайне едко, будто он … обиделся?– И знаешь, я тоже не хочу, чтобы ты уходила в Сенгоку. Но, как я вижу, мое мнение здесь не учитывается, да мне здесь не особо рады.– Нараку, ты немного не так понял… - начала Таюри-сан, но ее перебил Нараку:– Как я должен понять? ?Он чужой, зачем он нужен?? Не поздновато ли для таких фраз? Я вас вроде ничем не обижал, Таюри-сан.– Я просто хотела заставить Кагомэ остаться здесь! Не нужна ей эпоха Сенгоку! – Таюри-сан всё-таки потеряла обладание.
– А давайте я сама решу, что мне нужно! – Кагомэ возмутилась.– Таюри-сан, давайте вы за мой счет не будете убеждать Кагомэ ни в чем?Сота вздохнул: всё-таки переругались на практически пустом месте, ей-богу.
– Я бы рад продолжить этот занимательный разговор, – Нараку холодно продолжил, – но у меня внеплановая ночная смена на работе. Не беспокойтесь, Таюри-сан: постараюсь вас не тревожить и буду поменьше попадаться вам на глаза.
И вышел из кухни. Спустя мгновение хлопнула входная дверь.– Ну вы даёте… Ведь он серьезно обиделся. – Сота покачал головой.
– Ничего, разберемся, – Таюри-сан вздохнула и направилась к плите, чтобы поставить чайник.– Знаешь, мам, Сота прав.– В чем?– Это хреново, когда тебя оценивают только по самым плохим твоим поступкам. Получается, у человека вообще нет шансов на то, чтобы его приняли.И Кагомэ тоже вышла из дома: надо непременно поговорить с Нараку. Только новых проблем с ним сейчас не хватало для остроты жизни.Она нагнала Нараку в парке. Хорошая пора для прогулки – вишни начинали зацветать, жаль, что сейчас не до красоты природы.– Что, в очередной раз скажешь мне про Сенгоку? – Нараку не стал ждать, когда мико судорожно попытается придумать слова для начала разговора.– Прости за маму и ее слова.– А смысл? – Нараку шел, не сбавляя шаг. – Твоя мать права. Как у вас говорят – на правду не обижаются?– Я тоже по-своему права! – Кагомэ заупрямилась.– Первый раз вижу, чтобы две правды сталкивались. А потом говорят, что ёкаи жестокие и эгоистичные. Люди порой хуже.
– Почему ты не стал перемещаться?– Не поверишь – мне нравится этот город, нравится гулять пешком. Не меняй тему. Как ты дальше собираешься выкручиваться из ситуации?– Это обычная ссора, не более того.
– В каждой японской семье мать не пускает дочь в эпоху воинствующих провинций?Хигураши промолчала. Что тут скажешь? Не в каждой, но это всё равно, что не пускать учиться за границу. Бывает, когда ребята уезжают учиться и не возвращаются, строят свою жизнь в другой стране, а с родителями могут не видеться больше пяти-десяти лет. Перед глазами Кагомэ был такой пример – мамина подруга детства уехала больше двадцати лет назад, а ее родители до сих пор живут в соседнем от храма квартале. Кажется, за это время у старичков была единственная поездка в Америку. Они здесь не одни – семья большая. И что тут такого? Все живут, у всех всё в порядке. Так чем ситуация с Сенгоку отличается от этого? Практически ничем.– Кагомэ.– Что?– Я тоже не хочу, чтобы ты куда-то уходила.
Слова, которые сегодня уже звучали на кухне, не изменились в отличие от интонации и взгляда. В его выражении глаз было что-то такое, от чего Кагомэ испугалась.
Нет-нет-нет, только не это.