Пролог (1/1)
Луна сегодня была особенной. Яркой и такой близкой, что, казалось, протяни к ней сомкнутые лодочкой ладони - она вся в них и соберется маленьким озерцом. Хорошо любоваться лунным затмением прямо с небес! Жаль только сердце дергает каждый раз при взгляде на наметившуюся узкую полосу тьмы с округлого края ночного светила. Вот и пальцы вторят глупой мышце в груди, и мелодия на цитре выходит против обыкновения нестройной.- Грустно, - уронил тихий голос рядом.- Что? -очнувшись от дремы наяву, владелица небесного замка нехотя перевела свой взор на коротавшую с ней вечер невестку. А та, возьми, да утри свои влажные скулы расписным рукавом.- Прошу прощения, матушка. Но Ваша мелодия показалась мне такой печальной, что я...- Не говори ерунды! - прервала девушку княжна Западных Земель и убрала от греха руки со струн инструмента у себя на коленях.
- Еще раз прошу меня извинить, я и в мыслях не имела оскорбить Вас. Просто...
- Мы не злимся, Рин, - прервала она вспыхнувшую от стыда девушку и благосклонно улыбнулась ей.- Ах, матушка! - покраснела щеками Рин в ответ. Редкий случай, когда свекровь называлапо имени. А ведь прежде мерещилось, что демоница стыдится смертного прошлого своей родственницы и без особой нужды не произносит вслух ее имени. Но сегодня вокруг них сложилась особая атмосфера: пьяняще-доверительная, будто разлитое по чашам молодое сакэ. Рин завозилась на своем месте, потянув затекшую от долгого сидения спину, и наполнила пиалу свекрови. Нет, не вином, а заваренным по всем традициям и причитающимся пиететом зеленым чаем.
- Наверное, Вы правы. Я просто напридумывала себе всякого, - заговорила девушка и передала демонице чайницу, - Ведь с тех пор, как я стала теньо, люди без конца взывают ко мне с просьбами. Оттого горечь и сочувствие стали моими неотступными спутниками. Худые времена настали на земле. Так много горя и отчаяния в людских мольбах!
- Смертные редко бывают довольны своей жизнью! Ты не можешь утереть слезы с каждого обращенного к тебе лица. Не расстраивайся сама и не вреди дурными мыслями моему внуку.
Изящная, отнюдь не старческая ладонь опустилась на круглый, как лунный шар, живот невестки и погладила еще не родившееся дитя.- Будет мальчик, - с уверенностью заявила женщина, ощущая бодрые толчки подрукой, - Резвый, как его отец.
- Вы так думаете? - довольно покраснела от одной мысли о малыше Рин, и, не совладав с любопытством, осторожно спросила у свекрови: - А каким ребенком был Сесщемару-сама?-Невыносимым, жесткосердечным мальчишкой! - безапелляционным тоном заявила она в ответ, даже фыркнув от недовольства при одном только упоминании о родном сыне.
- Правда? - Рин заметно огорчилась такой вспышке свекрови, но все же решилась сказать, что жило у нее на сердце день ото дня при одном взгляде на мужа в обществе его матери, - Так тяжко видеть каждый день пропасть, которая разделяет Вас с Сесщемару-сама, и чувствовать при этом, как вас тянет друг другу. Неужели так было всегда?! С самого рождения?- Не переживай о пустяках. Наша материнская доля тебя не коснется, - успокоила княжна расстроившуюся невесткуи неожиданно для самой себя продолжила: -Это давняя история. В ней много боли и обид. Но если хочешь, Мы можем поведать, с чего все началось...Не иначе, как Луна виновата в случившемся откровении. Или муки совести с привычнойтяжестью воспоминаний стали невыносимыми под меркнущим светом затмения.- Хочу! - завороженно вглядываясь в красивое, как у ее мужа, лицо кивнула Рин, а княжна не сразу, но все же взялась за цитру.Из-под холенных ее пальцев по воздуху полилась нездешняя мелодия. Звонкий, будто разом помолодевший голос выводил песнь о былых сражениях, славе и угасших вместе с ним чаяниях Великого полководца Западных собак. Но больше та история была о трех сердцах, суровой насмешкой Судьбы связанных воедино непримиримой враждой и алой нитью предназначения. Так крепко, что узы эти до сих пор никому не разорвать.