Глава 19 (1/1)

Oderint, dum metuant?— ?пусть ненавидят, лишь бы боялись?. —?Какая же ты безнадёжная,?— Кай швыряет подобное раз в десятый. Эрика даже не слушает его. И сам он толком ничем не занят. Как будто пришёл развлечься. Или отвлечься. Или подержать арбалет в руке. —?Надеюсь, тебя спасут твои магические травы, от которых мой отец склеит ласты. Иначе ты просто безнадёжная. Даже с арбалетом у тебя получается лучше. Нет, даже у меня с арбалетом получается лучше. Знаешь, как-то я пытался фотографии проявить. Это было то ещё мучение. Но выходило лучше, чем ты сейчас пытаешься что-то с этой штукой провернуть. Стой, это лук или арбалет? Картер поднимает арбалет в руке чуть выше. Закрывает левый глаз и сжимает губы. Челюсть почти немеет от холода. К щекам приливает кровь?— когда она говорит, едва заметные ямочки окаймляет румянец. Эрика подцепляет волосы двумя пальцами. Отнимает и убирает от лица. Косится на Кая. —?Как будто твоё мнение имеет значение. Семья не слушала, а я буду. Кай откладывает какую-то газету из её сумки. —?Много ты знаешь о моей семье? —?ответы на семейные темы у него генерируются сразу. Он даже не думает. Не репетирует. Она тоже не думает и не репетирует. Поэтому всё так и получается. Может быть. —?Это арбалет. Извини. Ты сам предложил пойти со мной по какой-то скрытой от народа причине. Не устраивает?— пошёл вон,?— Эрика пинает сумку, и та зарывается карманом во влажную траву,?— пока всё, что я вижу?— ты сделал вид, что что-то умеешь, сел у дерева и дал себе право меня раскритиковывать. У меня нормально выходит. Эрика оборачивается с поднятой вверх головой. Ветер развевает рубашку. Ту часть, что не застёгнута на пуговицы. Кай как будто впервые видит газету. Сосредоточенно пялится в чёрно-белые листки из городской типографии. Он такой… в самом отвратительном смысле разносторонний. Столько сторон. Все дерьмовые. Но ему идёт улыбаться. Или концентрироваться. Когда его взгляд перестаёт искриться ненавистной насмешливой табличкой. ?Вы проиграли. Побеждаю я. Это всегда я?. —?А в подвижную мишень ты… —?продолжает Кай. —?Да закрой уже свой рот! Кай вздыхает. —?Ты сам предложил,?— добавляет она. —?Я хотела пойти одна. Ты сам предложил. Тебе же было скучно, да? Лучше ты будешь со мной, чем ты будешь убивать. Эрика снова поджимает губы. Наверное, это не должно было звучать и вполовину так безмятежно. Приснись мне ещё раз. В жизни ты мне надоедаешь. Во снах ты очаровательный. В двенадцать лет Кай посмотрел ?Сияние?. Фильм вышел четырьмя годами ранее. Руки дошли только в 1984. Пыльная, чахлая видеокассета, слившаяся по цвету с ящиком стола. Ребро?— коричневое, обложка?— почти антиквариат. Может, Джо брала с собой, когда оставалась у подружек с ночёвкой. Может, Керсти коротала вечера за вязанием и триллерами. Потом ?Ад каннибалов?. Потом?— ?Кошмар на улице Вязов?. Кладбище домашних животных. Мёртвая зона. На самом деле немного. Кай включал их на фон, когда оставался дома один. Пропускал половину. Рано понял, что ему не страшно на это смотреть. Что он не будет, как Джо, зарываться носом в подушку и зажмуриваться. Ему?— так, просто?— нормально. Даже забавно. Даже интересно было бы протестировать на домашних. Он не верил в мистику. Он верил в себя. В себя-убийцу и в себя-ублюдка. Его душа рано начала чернеть. Покрываться дымом, пеплом и коррозией. Кай не дрался в школе?— он терпеливо наблюдал. Следил за их слабостями?— кто о чём переживает, кто о чём расстраивается. Знал, как ими воспользоваться, куда вонзить нож, где перевязать бинтом и наклеить пластырь. Где пожалеть и куда бить. Кай рано стал таким. Его психика теперь заточена под это. Фигуристок тренируют с детства. Тела формируются на льду?— привыкают к прыжкам, акселям и тулупам. То же с его головой?— она формировалась так. В этих условиях. В этом всём. К двадцати?— к двадцати двум?— навсегда. —?На самом деле, мне не нужен арбалет,?— объясняет Эрика кому-то. Может, самой себе. Ей слишком не хочется молчать. Придётся думать. Гадать, какого хера он тут забыл. —?Но для прикрытия?— можно. К тому же, пару раз с ружьём у меня уже было. А теперь… Кай её не слушает. Потому что она сама себя не слушает. Она просто затыкает пустоту. Пропасть между ними. Хоть чем-то. Не потому, что ей хочется. А может быть, как раз поэтому. Питер этим же днём что-то брякнул о том, что пара вампиров вернётся в Портленд. Вампиров из их подопечных. Из её личных подопечных?— перевоспитанных и новообращённых вампиров сбрасывали на неё. Обучай жизни, всё такое. Резать картошку, варить макароны. Эти двое что-то там не поделили с ведьмами в Орлеане, обиделись на Марселя и решили больше от него не зависеть. Может, помогут. Может, нет. Лишними не станут. Картер заменяет стрелу. Адлер и Коллинз. Дин и Лори. Херов дурдом. Два с половиной года не виделись, и ещё столько не виделись бы. Особенно после того, как она переспала с Лори. Те же два с половиной года назад. Просто как-то так вышло. Эрика даже не заходила в своих мыслях о нём дальше того случая в машине. Больше?— нет. Он немного, наверное, думал. Но всё равно был ужасным бабником. Особенно во Флориде, где они кантовались тогда. ?Ну хоть опытным?. И, слава богу, он и Дин свалили к Марселю… Я же не виновата, что не хочу к тебе ничего чувствовать. Это фигово. Нам обоим. И мне, и тебе. И ты не хочешь. Просто придуриваешься. Мне нужно всё контролировать, понимаешь? Чувства?— это вне контроля. Она была семнадцатилетней дурочкой. Ничего не знала об этих чувствах. В семнадцать все безнравственные. —?Почему бы тебе просто не начать целиться? —?Кай приподнимается. Опирается плечом на дерево. Жестом пытается закончить мысль. —?Целиться нормально. —?Почему бы тебе просто нахер не заткнуться? Он равнодушно хмыкает. —?Что о тебе только папа с мамой подумают. —?Я тебя разочарую. Они уже ни о чём никогда не подумают. Кай хмыкает ещё равнодушнее. Она маньяк, когда дело заходит о контроле. Чувств. Цветов. Людей, привычек, жестов, взглядов. Над другими, над собой. Кай не может быть подконтрольным. И Эрика из-за него перестаёт чувствовать себя такой управляющей стороной, как раньше. Безразличной к другим людям, кроме семьи. Может, ей кажется. Может, стоит им перестать видеться, и она забудет о нём. О его семье. О его доме?— таком тоскливом и пустом. Если не присматриваться, он обычный. Если присмотреться, проникая взглядом под половицы, под трещины и рамы картин, он глухой. Как бункер. Уже при входе можно оставить надежду. Может, ей не хочется забывать. Почему-то нет.

Картер натягивает тетиву. Вылетевшая стрела цепляется за край мишени. Протаскивает её за собой. Сдирает с коры разноцветные кружки. —?Ты можешь быть ещё бесполезнее? Думаю, твоему отцу за тебя стыдно. Он,?— Кай машет рукой,?— там, на небесах, я уверен, очень недоволен. —?Что, правда?! Ей нужно послать его на хер. Ещё раз. Для закрепления. —?Магия,?— он закидывает руки за голову. —?Всегда находит равновесие. Меняю тему. Это очень интересная тема. Она же против природы. Так забавно?— всё всегда должно уравновешиваться. Мир тоже так создан. Кто-то способный, кто-то… ты. —?Отец так говорил. Кай почти смеётся. Издаёт нечленораздельный звук, похожий на смешок. —?Что, прям так? Она мотает головой. Пытается не улыбаться. Не улыбаться не получается. Кретин. —?Нет. Про равновесие в магии. —?Наверное, это какой-то закон, вот и распространённый,?— он пожимает плечами. —?А ещё дальше от цели можешь? —?Могу. —?Демонстрируй. —?Ещё втащить тебе могу. —?Тут я тебе верю. Демонстрировать не надо. Она вкладывает в арбалет ещё стрелу и отпускает. Кай как раз приподнимается ещё выше, и как-то так выходит… серебряный выточенный кончик с размаху влетает ему в плечо. Он что-то цедит про себя. Отклоняется обратно и выдыхает сквозь зубы. Эрика почти завороженно смотрит за тем, как он с шумным выдохом хватается за дерево. Опирается на него спиной. Наверное, она слишком долго просто стоит и смотрит. Снова кровь?— давно она стала такой важной составляющей встреч? Он больше не в чёрной куртке?— в серой. На ней слишком хорошо заметно пропечатанное сквозь футболку и кофту бордовое пятно. На его пальцах, коже, воротнике. Запах меди. И вкус тоже. Кай что-то шипит, отряхивая ладони друг о друга. Из-за крови они становятся липкими. —?Я убью тебя,?— его голос выдирает её из мыслей. Картер бросает арбалет на землю и подлетает к нему, отнимая его руки от стрелы. —?Что ты делаешь? Он замирает с предплечьем в её руке. —?Ты только всё испортишь, если вытащишь. Прости. Прости,?— Эрика оборачивается. —?У тебя есть кто дома? Кай отталкивает её ладонь и вытягивает стрелу. Наверное, назло. Кровь ярко-красная. Не венозная и не вязкая. Но он даже не зажмуривается. Только дышит тяжелее, чем обычно. Как будто эта боль так незначительна, что совсем не имеет веса в его личной иерархии. Как будто это снова кто-то другой ранен. Эрика поднимает голову, и Кай тут же хватает её за подбородок. Стискивает так, что, кажется, вывихнет челюсть. В ямку под её шеей утыкается серебряный кончик. Жжётся. Она даже не оборотень. Но серебро жжётся по всей коже. Штрихует белые мелкие линии. Серебро?— лунный камень из древности. Картер выдыхает несколько раз подряд. Качает головой и сглатывает. Кай любит так делать. Рывок?— и копьё прогрызёт дорогу в артерии. Заденет сонную, а там, если не прижать рану сразу, или если прижать неправильно… Одно его движение?— одно его желание. Это не случай для убийства. Пока это просто неприятно. Она дёргает бровью. —?Ролевая игра? —?Кай крепче сжимает пальцы. Она закрывает рот. —?Одной своей тётке я выжег глаза,?— он всё же убирает стрелу. Отшвыривает в сторону. Небрежно. —?Просто взял и… выжег глаза. Магией. Её же. Знаешь, сколько магии потребовалось на лечение? Много. Тебя жизнь чему-нибудь научит? —?он сжимает зубы, краем глаза глядя на свою футболку. С края ткани капает кровь. Разбивается о землю и матовые серые камни. Кай отводит взгляд. С каким-то нечеловеческим презрением. Она стряхивает его руку. Точнее, убирает?— с усилием. Отнимает. —?Я в тебя не целилась,?— выплёвывает Эрика. Вполне резонно. —?Может, мне нужно было приглашение к тебе домой… я шучу. Просто шучу. Я виновата, я и придумаю что-нибудь. Дома есть кто? Я могу обработать. Или хотя бы убедиться, что по дороге ты не сдохнешь от кровотечения. Или просто из упрямства,?— Кай насмешливо качает головой. Не оставлять же тебя. Наедине с тобой. Не сейчас. Что-то случилось. —?Мелкие в школе. Дед где-то… —?он сжимает зубы,?— не дома. Или это был сейчас камень в огород? Метафора? Типа, мозгов у меня нет? В таком случае… —?Здесь же недалеко, да? —?Эрика вымученно поднимает глаза. Он вздыхает. Пилит её нескрываемо раздражённым взглядом, бросает своё ?всё нормально?. Должна будешь. Что должна, не уточняет. Положение не позволяет ей возмутиться.*** Всё тот же дом. И те же стены. Обледенелые снаружи и изнутри. Подбитые невидимой колючей проволокой. Она косится на Кая, перекладывая что-то из аптечки себе в ладонь и обратно. Какой это уже по счёту пластырь на их счету? Если суммировать? Она, он, они друг другу? К краю дивана цепляется обёртка из-под пластыря. И упаковка таблеток с пластиковыми ложементами. Обезболивающие. Эрика не может понять, что с ними не так. Пялится в них уже минут пять как-то уязвлённо. Кай на правах пострадавшего в кресле. Хотя едва ли он пострадавший. Белая упаковка таблеток. Синяя полоска посередине, штрих-код, содранный ценник. На кофейных столиках потрёпанные обложки комиксов, на книжных полках в первых рядах в основном триллеры. Свою комнату он не покажет. Ей и не надо. Если она вообще есть?— эта комната. Не чердак, не подвал и не душная затхлая подсобка. Как для твари. Не для собаки?— для твари. Монстру на привязи. Наверное, нормальная комната всё же есть. Иначе он уже убил бы всех их. —?Не умираешь? Кай усмехается. —?Неа. Признайся, что захотела пошляться по дому ещё раз. —?Признаюсь. —?Славно. Если бы его вовремя отвели к психологу, он бы о многом узнал. О себе. О последствиях. О ретравматизации. Бесконечно прогрессирующей. Как и его жажда мести. Убивать, чтобы доказывать. Себе. Им. Им?— особенно. Уроды, которые никогда в него не верили. Нужно было выжечь глаза не только ей. И не только глаза. Языки, руки, горла. Отнять… —?Ты же не злишься на меня? Месть до хорошего не доводит,?— она будто читает его мысли. Опускается рядом с ним и поджимает губы. —?Прочитаешь лекцию о том, что мстят слабые? —?Сильные тоже мстят,?— Эрика вдыхает впитавшийся в рукав запах духов,?— когда ничего не остаётся. Ты думаешь… не знаю, как ты думаешь. Боль временна, триумф вечен? —?она улыбается. Почти. Кончиками губ. Волосы от сырой улицы вьются у плеч. Прилипают ко лбу. —?Триумф не вечный. Он тебе надоест. Приестся. И захочется ещё. —?Ага,?— Кай прохладно соглашается. —?И это я-то маньяк,?— он закатывает глаза. —?Их триумф был временным. А боль будет вечна. Насчёт себя не знаю. —?И часто ты об этом думаешь? —?Всегда. Невыносимо. —?Попробуй для разнообразия подумать о чём-нибудь другом. —?Например? —?Не знаю?— она усмехается. Складывает локти на своём колене. —?Обо мне. Можешь даже что-нибудь плохое. Потому что я о тебе тоже. Постоянно. Непривычно. Не под контролем, да? Тебе захочется ещё?— своего триумфа. Чужой боли. Всех виноватых. И невиновных тоже?— их для проформы. Обломки сострадания и чувств были слишком вредными. Сжирали изнутри, пока не выдернешь последний. Пока ими вместе с кровью не будет тошнить в водосток. Каю нравится доминировать. Чувствовать себя хозяином чьей-то жизни. Лидером. Судьёй. Эрика вдруг понимает, что слишком долго смотрит на него. Перекрёсточное переплетение взглядов. Его?— изучающий. С лёгким прищуром. Как будто он заранее всё понял. И всё узнал. И всё прочёл. Она вдруг хмурится и отворачивается. Кардиган сползает с плеча к локтю. Обезболивающие. Старый дизайн. Марка. Фирма. Их уже не выпускают, и срок годности, наверное, истёк ещё лет пять назад. Ещё бинты. Пластыри. Что-то заживляющее. Ведьмы сами себя лечат. Магией. Им не нужно. Каю?— может быть. Не будет же она спрашивать ?часто тебя херачили??. Может, это вообще не это значит. —?И часто тебя херачили? —?она приподнимает подбородок. —?Зачем столько пластырей? —?Что? —?перепрашивает он. Снова видимое презрение. Ей наплевать. Господи, нашёл чем задеть. Вывести. Эрика почти толкает его к таблеткам. Кусает лоскут марлевой повязки и по-новому скручивает в узел. —?А, эти. Иногда, в детстве. Пока отпор давать не начал, а потом отец?— упс?— взял и начал меня бояться. Я ещё часто врал, что у меня болит голова, чтобы никто меня не трогал. Чтобы мелкие не орали. Им нужна какая-нибудь заглушка или типа того. Отвратительные создания. Могли просто сразу убивать не-близнецов, но терпели до Люка и Лив. —?Пытаешься вызвать во мне отвращение? —?Делюсь мнением,?— Кай снова гуляет по стенам взглядом. Он как будто бережёт самое важное к десерту. Недоговаривает. Эрика касается его плеча своим, когда садится рядом. Почему-то это всё кажется нереальным. Как будто они знают друг друга давно. Как будто этот мрачный холод давно поселился в её жизни. Как будто так должно быть. Холодно. Мрачно. Она была бы не против этого статуса. Он ни к чему не обязывает. Это не как?— Арен?— терпеливый и потрясающе живой тому примером?— правильное спокойствие, это как переломленное и жуткое спокойствие. Но жизнь часто с охотниками херово обходилась для того, чтобы Кай мог сделать её ещё хуже. Один Кай. Даже здесь в одиночку. Он может. Немного. Усложнять, раздражать, доводить. Много?— оказываться во снах. Или в голове. Когда Эрика ловит себя на том, что задерживает на нём взгляд. Цепляется. За мелочи. Неважные, на которые не обратишь внимания. Когда отзывается подчёркнуто равнодушно и холодно, подстать ему. Прикусывает губу и поднимает подбородок. Наблюдает. Кай помнит прочитанные из родительских заметок строчки. Для отчёта родственникам?— рукой Керсти. Или для справки. Джо недавно праздновала одиннадцатилетие. У Кая последнее время кошмары. Мы думаем, это всё стресс из-за учебы… т.д. и т.п, сейчас всё хорошо. У нас как обычно. Весна, пора любви! С любовью, … Ни хера у него не было. Ни одного счастливого сезона?— весна это или осень. Ходил тенью где-то позади них. Тенью?— материальной, оскорблённой и доведённой до такого угла, откуда выбираться только по головам. Или телам. —?Мой отец возвращается,?— подаёт голос Кай. Она выпрямляется и разворачивает голову. —?Джошуа. Ага. Я слышал, как они говорили по телефону. У Джо в колледже праздники, и она слёзно просила оставить её одну хотя бы на них. Бедняжка, даже на вечеринки, наверное, не ходит, и… Она накрывает ему рот ладонью. —?Чего?! —?Джошуа… —?Я слышала,?— перебивает Картер. —?И ты говоришь сейчас?! Да твою же мать, Кай! Кай укоризненно и решительно не соглашается с её претензией. Если бы он знал раньше. Если бы ему в голову сейчас не вкручивались мысли об этом. О нём. Херов ублюдок. С проседью, щетиной и карими глазами. —?Я сам узнал недавно,?— Кай жмёт плечами. —?Джози хоть выдохнет. Ты достанешь эту хрень для дыма? А омелу? А… —?За неделю достану,?— она жмёт плечами и убирает руку. —?Так вот зачем ты пошёл со мной. Если тебя это успокоит, прогресс у меня больше. Рожа твоя перед глазами мешала. Кай с деланной оскорблённостью шлёпает её по предплечью. —?У тебя получалось не так плохо,?— благосклонно резюмирует он. —?Надо научиться целиться сразу. Без пробных выстрелов и всего такого,?— она качает головой. —?Это не должно быть сложным. Я его не боюсь. Пошёл он нахрен. Джошуа?— иллюзионист. Он, наверное, ещё больший лжец, чем Кай. Он взрослее и умнее Кая. Но у Кая больше энергии?— больше злости, больше боли, больше желания. Больше хитрости. Её холодное отношение к Джошуа и жгучая ненависть Кая могут сыграть на руку. —?Неделя?— это мало. Надо втереться в доверие. Чтобы он снова мог спать здесь спокойно. Тут, со своим выродком,?— Кай невесело улыбается. —?Ты его не знаешь. Я способен на многое?— иллюзии, всякие шоу, разная хрень. Ты хорошо придумала с паром,?— она кивает. А как же. Кто бы ещё придумал,?— если он ослабит ведьминские способности. Потому что тогда ты хоть видеть его будешь и понимать, где он. Первое время он приезжает домой, а сам куда-то сваливает. Только днём дома, а это отвратно. Потом начинает оставаться на ночь. В любом случае, хрен он уедет из города. Теперь. Улыбка у него красивая. С нечёткими ямочками на щеках. С напряжёнными кончиками рта. Кай только слегка морщится, меняя позу. Он опирается локтем на спинку кресла. —?Что? —?Ты меня слышала? —?Кай складывает руки на груди, но тут же поводит бровью. Плечо. Хоть пластырь пока не отклеивается. —?Слышала, но не слушала. Голос твой мне не нравится. Эрика кусает губу. Кай слабо усмехается. Конечно. Удивительно, что он ещё не слетел с катушек. Если не сейчас, обязательно потом. Это же отец. Авторитет, который вовсе и не хочется признавать авторитетом. Глава. Командир. Лидер, от которого тошно. Кай будет ещё более тошнотворным лидером. Но пока лидер?— Джошуа, он не может даже чувствовать себя живым. Он захочет всё отшлифовать. Довести до совершенства. Не оставить ему?— Джошуа?— шансов на жизнь. И даже на жалкое её подобие. Она смотрит на него невидящим взглядом. Он замкнулся на этом всём. Его мозг наверняка спотыкается об одно и то же. Снова и снова. Раз за разом. Картер с какой-то призрачной насмешкой поднимает глаза и касается его плеча, приклеивая кончик пластыря обратно. Как будто для неё что-то значат его слова. Его маньячные рассуждения, его тупики и проблемы. Господи, Кай… такие законы, а? Если ты кусок дерьма, всем наплевать на тебя. Если ты ?невероятно жесток и справляешься сам?, будь невероятно жестоким. Справляйся сам. Все так делают. У всех есть какое-то херовое прошлое. Почему ты такой особенный? Кай опускает взгляд на её ладонь. Эрика надеется, он слышит те же мысли. Многих уничтожают. Многие уже уничтожены. Морально и физически. Сломленные нервы, кисти рук?— в отпечатках пальцев, ноги и живот в лиловых пятнах. Почему не у них право убивать? Почему их сажают в тюрьмы или ссылают в психлечебницы, а ты живёшь дальше? Нет никакой херовой честности. Есть люди, которые могут. Умеют. Хладнокровно выполняют всё, что хотят. Но молчание идёт ему. Холод идёт ему. Они могли бы сойтись в тандеме. Втроём. Она, он и холодная непреодолимая стена. —?Ты как? —?спрашивает она вдруг. —?Из-за Джошуа. У тебя всё нормально? —?Да,?— Кай жмёт плечами. —?У меня всё замечательно. Разве не похоже? Его отец хуже. Всё таки. Это немного обеляет Кая. —?Нам нужно куда-то складывать необходимые вещи, вроде оружия и так далее… трав. Например. Я найду и куплю больше?— может, вампиров своих пошлю,?— Эрика перехватывает его взгляд. —?В город возвращаются какие-то два. Они долго на месте не задерживаются, я уверена, свалят обратно в Орлеан. Короче. Про место?— вот, да. Куда-то складывать, чтоб было. Ну, это необязательно, но для удобства,?— Кай как будто хочет что-то вставить. Она снижает голос. Он всё же ничего не говорит,?— для удобства можно. Эрика прислоняет кончики пальцев друг к другу. —?Мой загородный дом?— плохая кандидатура. Они могут туда вернуться,?— Кай пожимает плечами. —?Я что-нибудь другое придумаю. —?Например? —?Разве ты мне не доверишься? —?Нет. Кай оскорблённо хмыкает. —?Например, что-нибудь хорошее.*** Прохладное дыхание сумерек треплет ему волосы. Кай усмехается сам про себя. Засовывает руки в карманы. Изодранное до мяса чувство внутри отступает. Ему совершенно всё равно на Джошуа. На его приезд. Ему не всё равно на то, что скоро все ведьмы ковена смогут потерять силы. Ему решительно на это не всё равно. Всё. Кай касается лейкопластыря на плече. Считай, я расплачиваюсь, Картер. За твои грехи. Просто не с тобой. Эрика сегодня была особенно симпатичная. Оказалось, у неё не идеально прямые волосы. Почти удивительно. Оказалось, у неё серо-голубые глаза. Защёлка шуршит с обратной стороны. Или замок, или ключ в замке. На двери нет цепочки. Хозяева не постарались. Или хозяин. Наплевать?— это дом в конце улицы. У леса. Это идеальный дом. Небольшой. С выгоревшей и пустой лужайкой. Вялой травой. Но, если им нужен какой-то абстрактный дом, этот тоже подойдёт?— главное, что Джошуа сюда не сунется. Там хотя бы оплачены счета за электричество?

Кай брезгливо прищуривается. Дверь отпирает мужчина?— в выглаженной рубашке в мелкую клетку, с сонным видом и нательным крестиком. Не поможет.

Хоть кому-нибудь помогло? Кай надеется, что у дома есть подвал. Иначе куда ему деть тело?