Часть 4 (1/1)

Я смотрел на женщину, которая завладела сердцем Себастьяна. Она была красива, не ослепительна, горда, но не надменна; зеленое платье обтекало гармоничную фигуру, черные волосы на затылке были стянуты в тугой пучок; серые глаза смотрели внимательно и цепко. Она не была похожа на женщин из Брайдсхеда, но была в ней некая черточка, некий секрет, который и привлек Себастьяна – так я подумал, впервые увидев Элизабет Флайт.

Нас представили друг другу, и она тут же укорила Себастьяна, что тот даже не позаботился о том, чтобы накормить гостя – Себастьян и в самом деле и не вспомнил бы о приличиях.

Что меня приятно удивило – Элизабет ни слова не сказала о моих картинах, когда услышала имя. Без сомнения, она знала, кто я такой, но я не услышал ни одной льстивой заигрывающей нотки в ее голосе. Может быть, в глазах появилось чуть больше любопытства.Я непроизвольно вспомнил Джулию.Она извинилась и ушла распорядиться об ужине.

- Она красива, Себастьян.

- Да? Никогда не замечал.

Я удивился такому ответу, но решил, что лучше промолчать.

Мы поужинали, говорила в основном леди Файт, она очень ненавязчиво расспрашивала меня о моей семье и работе, но в отличии от других ее интерес не вызывал во мне раздражения. Себастьян сидел со скучающим отстраненным видом, уставший и осунувшийся. Я бы много отдал, чтобы узнать какие мысли занимали в этот момент моего друга. И что происходит в этом доме, а то что здесь что-то происходит, становилось очевиднее для меня с каждой минутой.После ужина Себастьян вдруг покинул нас, невнятно сославшись на головную боль. И этому я не удивился, не обиделся, и не посчитал грубостью с его стороны – если бы на месте Себастьяна был кто-то другой, это выглядело бы полным неуважением.

Элизабет ловко заняла меня разговорами, мы сидели в креслах у небольшого камина, и перебрасывались негромкими репликами.

Я обратил внимание, что дом был довольно небогат. Не сказать, чтобы беден, но и не слепил роскошью как Брайдсхед. Слуг почти не было, я не увидел ни одного за весь вечер, все они были где-то в других комнатах, или на кухне. Мебель и ковры не представляли никакой ценности и скорее всего были приобретены вместе с этим домом, и позднее ничего не докупалось или не менялось. Я даже подозревал, что у Себастьяна довольно ограниченное финансовое положение (если не сказать, что он живет и вовсе не на свои средства) – после войны это было почти повсеместно, и не затронуло только избранные высшие сообщества, к которым Флайты не принадлежали уже довольно давно.

Наконец, я решился задать вопрос, который терзал меня все больше.

- Леди Флайт, я знаю Себастьяна очень давно, и мне были известны некоторые нелицеприятные особенности его жизни. Может быть, мой вопрос прозвучит крайне грубо, прошу простить меня…

- Вы хотите знать, пьет ли он? – она ничуть не смутилась. – Да, пьет.

- Мне он сказал, что нет.

- И вы поверили? За то время что вы не виделись, а мне известно о вашей дружбе, он многое пережил. Моменты, еще более нелицеприятные, скажем так. Себастьян крайне неустойчив психологически, и у него случаются срывы. Он может держаться какое-то время – неделю, две, иногда месяц. Но потом обязательно происходит что-то подобное.

- Как вы это терпите?Она улыбнулась чуть, пожала плечами.

- Я люблю его. Этого достаточно.

Так и не дождавшись Себастьяна, я ушел. Я был зол на него. Зачем нужно было врать? Надо признаться, я был разочарован. Значит, совсем ничего не изменилось. А я по наивности надеялся, что годы как-то повлияли на него, заставили искать другие ценности в жизни. Но в то же время это был тот Себастьян, хорошо знакомый мне своей непредсказуемостью и неуправляемостью. И в этот раз, в отличии от прошлого, за ним было кому присмотреть. Без моего участия. Да и вряд ли я бы смог сейчас что-то сделать, раз не смог и тогда.

Вернувшись домой, я твердо решил не думать обо всем этом, и не приходить более в тот дом. Может быть, я поговорил бы с леди Флайт еще, но не сейчас. В конце концов, у меня в жизни есть еще что-то, кроме Себастьяновых проблем с самим собой – мои дети, которых я любил не меньше своего прошлого.

Но чувство абсурдной недосказанности не покидало меня день ото дня.