5 (1/1)

Стайлз берётся за список сразу, как только просыпается. Он встаёт под неприятный визг будильника, умывается, бреется, позволяет Мелиссе осмотреть ровный шов на метке и принимает из её рук отвратительно горький кофе. Мелисса целует его в щёку. Мелисса желает ему хорошего дня. Мелисса уходит на работу. Стайлз закрывает за ней дверь, умудрившись не расплескать ни капли крутого кипятка. Он идёт на кухню, добавляет в кофе жирные сливки и две ложки сахара. Теперь эту жижу можно пить, не боясь получить сердечный приступ. Он выпивает всю чашку залпом, обжигая язык. Боль приводит в чувство, и Стайлз наконец по-настоящему приходит в себя. Первое, что он делает,?— возвращается в свою комнату, достаёт из старого принтера лист А4 и начинает писать. Он расписывает всё по пунктам под аккомпанемент тишины в доме и птичьего щебета на улице. Он указывает количество рубашек, футболок, трусов и фиксирует рядом вопросы. Достаточно ли будет семи? Есть ли у альфы стиральная машина? Ходит ли он в химчистку? Хватит ли Стайлзу начатого тюбика зубной пасты со вкусом спрайта или стоит купить новый? Ему нужно средство для бритья, средство после бритья, пена и бритвенный станок. Ему понадобятся носки и пара маек. Байка. Толстовка. Худи. Он выводит рядом со словом ?худи? фразу ?Где живёт альфа?? и пририсовывает к ней пару ёлок. Ему нужно вбить в GPS телефона метку. Дезодорант. Шампунь, гель для душа, зубную щётку. Стайлз пытается вспомнить, какое у альфы лицо. Какие глаза. Какой цвет волос. Стайлз пишет: ?ноутбук??— и подчёркивает трижды. Он рисует рядом мультяшные глаза и сведённые в единую линию брови. Стайлз знает, что у альфы колючие щёки, острые зубы, а кусается и ебётся он пиздец как больно. Но помнит Стайлз только запах леса. Ему достаточно прикрыть глаза, чтобы почувствовать себя в его центре. Запах толкается в него, впивается в кожу, как сеть в чешую рыбы. О таком говорят ?вяжет?. Рыбаки называют это ?объячеивающей сетью?. Это когда попавшаяся рыба запутывается в ней жаберными крышками. Чем сильнее она бьётся, пытаясь выбраться, тем сильнее путается в ячеях. Она убивает себя в попытке освободиться и лишается последнего шанса, стараясь спастись. Стайлз пишет под ноутбуком: ?смазка с анестетиком??— и выводит над ?анестетиком? разбитое сердце. Стайлз чувствует себя попавшей в ловушку рыбой. Он бьётся, и бьётся, и бьётся, но лишь глубже вгоняет лески ячей. Он пишет на листе: ?Что ест альфа???— и обводит слово ?альфа? шипами, похожими на вампирские клыки. Будет ли альфа возражать против парочки бургеров на обед? Будет ли альфа возражать, если Стайлз купит банку пива и пачку сигарет? Он вносит сигареты в список и обводит ярко-жёлтым маркером. Вместо резкого запаха химической краски Стайлз чувствует запах кедровых шишек. Он может представить их раскрытые, нагретые солнцем чешуйки и ощетинившиеся иглами ветки. Думая об альфе, Стайлз представляет хвойные леса, покрытые снегом. Альпийские горы. Морозное небо. Все те вещи, что совсем недавно считал потрясающими. Он добавляет в список ?приставка? и ставит рядом знак вопроса. Ещё ?наушники? и ?обезболивающее?. Успокоительное. Аддералл. Снотворное. Взболтать, но не смешивать. На тёмно-синих стикерах Стайлз пишет: ?аптека+супермаркет?. ?Если ты попадёшь на необитаемый остров, что возьмёшь с собой? Книгу, телефон, музыкальный инструмент?? Стайлз чувствует себя так, будто собирается в тюрьму. Или на войну. Или на сложный квест в новой игре, когда ты ещё не знаешь, что тебе понадобится, и стараешься взять всё, что имеет какую-то ценность. Потому что это лучше пустоты в карманах и за спиной. Стайлз вносит в список ?две пары кед?.*** Он заезжает в супермаркет. Забегает в аптеку. Встраивается в нестройные ряды случайных прохожих и покупателей. Стайлз чувствует себя удивительно живым. Он закусывает карандаш, пока достаёт из кармана помятый список, и с чувством вычёркивает вещь за вещью. Стайлз не шопоголик, но это?— его релаксация. Он не думает, когда выбирает новые полотенца, новую зубную щётку, новый шампунь или когда придирчиво читает правила каждой акции, считая вырезанные из журналов купоны, и сверяется с количеством собственных денег. Это?— механика, расслабляющая мозг. Бытовой отдел успокаивает его. Отдел со свежими фруктами успокаивает его. Скрип продуктовой тележки, музыка восьмидесятых, одетые в ярко-синие жилеты консультанты?— всё это действует расслабляюще, очищающе, как воды Ганга. Стайлз улыбается, ловя косые взгляды альф, он шутит с фармацевтом, когда покупает презервативы и смазку. Когда фармацевт желает ему приятной ночи, Стайлз тоже улыбается. Эта магия действует на него, когда он возвращается домой, когда вытаскивает старую спортивную сумку, которую не менял лет десять, и начинает складывать вещи. Стайлз прикалывает список к дверце платяного шкафа, чтобы точно ничего не забыть, и ставит галочки рядом с каждой строкой. Это похоже на один из простеньких симуляторов GooglePlay, где тебе нужно собирать парные носки и находить среди грязного белья единственную чистую футболку. Не то чтобы весело, но и не так, чтоб особо скучно. Стайлз вздыхает, сгребая всё в кучу, и утрамбовывает вещи не глядя. Он думает: ?Уж гладильная доска с утюгом в доме альфы найдётся наверняка, раз он носит костюмы?. И рубашки. И эти чёртовы удавки в виде галстуков. Стайлз ведь ничего о нём не знает. Ни имени, ни фамилии. Только адрес и телефон, оставленный на клочке бумаги. Возможно, альфа живёт в какой-нибудь канаве. Это будет очень-очень смешно. Альфа, канава и омега, купленный за десятки тысяч долларов. Они будут жечь костёр в старых бочках и трахаться на грязном матрасе с торчащими пружинами. Выходит не очень-то здорово. Зато иронично и в масштабах человечества?— смешно. Внутренний голос говорит: ?У тебя ведь есть Google Map. Иди и проверь, в какой конуре ты будешь жить?. Но правда в том, что Стайлз не хочет знать. Он оттягивает этот миг, зная, что это бессмысленно. Он не хочет знать об альфе вообще ничего. Стайлза бы полностью устроили встречи в одном из этих дешёвых мотелей, где в ширмах вырезают дырки для членов: к одной ты приставляешь рот, к другой?— зад, и если альфа хочет кончить в тебя с узлом, то ты стоишь на четвереньках и стираешь колени о кафель, пока у него не упадёт. Никаких лиц, никаких имён. Полная душевная анонимность. Разумеется, Стайлзу не стоит рассчитывать на подобное снисхождение, раз альфа хочет, чтобы они съехались. Поэтому всё, что у него есть,?— несколько часов щедро дарованной альфой свободы. Поэтому, когда список кончается, Стайлз идёт заваривать чай. Он обедает, точнее, кидает в себя что-то наспех, не разбирая вкуса, а потом начинает убираться. Моет ванну. Моет полы. Моет кафельные стены. Стирает пыль со всех твёрдых поверхностей. Он занимает руки, чтобы не думала голова. И на время это помогает. Об отключённом до аукциона мобильном Стайлз вспоминает только к вечеру. Днём было не до того, да и вчера, если честно, тоже. Мысль о телефоне мелькает в его голове лишь потому, что он внезапно осознаёт: альфа не назвал ему время. И означать это может что угодно. Например, что он будет ждать Стайлза весь день. Или нет. Или это Стайлзу придётся торчать в джипе, дожидаясь его возвращения. У него ведь нет ключей. Нет ничего, кроме названия улицы и номера дома. А это значит, им нужно связаться. И позаботиться о своём комфорте Стайлз должен сам. В его журнале ни одного пропущенного. Пара сообщений от Бойда, одно?— от Айзека, десяток?— от Эрики и пустое окошко от Скотта. Всё. Популярность Стайлза стремится к нулю. Он усмехается и на секунду забывает о том, зачем вообще взял в руки телефон. Потому что Лидия присылает ему ?nailed it? и ставит дежурный смайлик сердечком. Лидия присылает в ответ улыбку. Ни больше, ни меньше, но Стайлз чувствует себя псом, которому сказали ?хороший мальчик?, потрепав по голове. Хороший мальчик, Стайлз. Отлично справился. Великолепный продукт дрессировки. Он хмыкает и вбивает номер своего покупателя в список контактов. Стайлз называет его ?Альф?, когда интерфейс просит обозначить имя, и отправляет ему СМС, которые не использовал ни разу с тех пор, как купил телефон. Кто знает, стоит ли у альфы обычный мессенджер? Стайлз вот не хочет знать. ? Стайлз никак не может уснуть. Он переворачивается с боку на бок, стягивает с себя одеяло, натягивает его назад, крутится, как баран на вертеле, и всё равно. Не может. Бёдра пробивает болью каждый раз, когда матрас задевает синяки, обработанную на ночь метку тоже щиплет. Похоже, Стайлз перестарался с узлами, и теперь бинт неприятно стягивает плечо, и кожа под ним чешется. Дом пуст, тих и тёмен, Мелисса на смене и не вернётся до завтрашнего утра, но Стайлз не слышит тишину. На чердаке поскрипывают доски, ветки царапают стекло, тикают часы. Обычно он не замечает этих звуков?— возможно потому, что редко ложится раньше половины второго, а сейчас всего десять часов?—?но сегодня они отвлекают. Он устал. Ему нужно поспать. Организму это полезно. Стайлз пробует дыхательные упражнения. Пробует считать до ста. Пробует представлять себе абсолют космической темноты. Не помогает. Мелькает мысль выпить снотворное, прописанное врачом перед выпускными экзаменами. Стайлз косится на чуть приоткрытую дверь и чёрную полосу коридора, затем переводит взгляд на молчаливо темнеющий экран телефона. Он так и не встаёт с постели, хотя тишина напрягает. Снотворное?— это крайняя мера, как стоп-кран или рубильник, отключающий электричество в целом штате. Стайлз не уверен, что такой существует, но если бы существовал, то это бы было оно. Аварийное отключение сознания. Он перекатывается на спину, запрокидывает голову и пинком отправляет одеяло в изножье кровати. Стайлз пялится в потолок, обклеенный флуоресцентными звёздами, и пытается соединить их в созвездия. Одну за другой, линия за линией: в Большую Медведицу, Льва, Быка и Волка. Метка снова болит. Стайлз задевает пальцами усики шва под марлей и чешет прямо так, не снимая повязки. Он открыл окно перед сном, чтобы впустить немного воздуха?— в последнее время его чертовски не хватает?— но в комнате всё равно жарко. Жарко и тесно даже в лёгких пижамных штанах. Сквозняк холодит ему шею и ступни, но это не помогает. Легче не становится. Спать не хочется, хотя всё тело сигнализирует об усталости. Тогда Стайлз разводит ноющие бёдра. Подрочить, скинуть напряжение и наконец-то уснуть. Почему нет? Это лучше колёс. В жизни Стайлза их и так слишком много. Возбуждение ленивое, тягучее, липкое, как сироп, и будто бы немного чужое. Стайлз не обращает на это внимание. Он оттягивает вниз резинку штанов и прикрывает глаза. Ему необязательно смотреть порно или журналы, достаточно пары движений рукой. Тело, приученное к такому типу ласк, реагирует быстро. Стайлз лениво пробегается пальцами по бёдрам, задевает живот и накрывает ладонью член. Он чувствует пальцами вязкие крупные капли смазки, и собственный сладковатый запах щекочет нос, когда Стайлз растирает её по стволу. Медленно?— ему ведь некуда торопиться?— и плавно. Его голова забита дурацкими мыслями, рот?— горьким привкусом хвои. И в этом нет, блядь, ничего возбуждающего, но он всё равно старается расслабиться, игнорируя растянутую между ягодицами боль. Давай, Стайлз. У тебя был тяжёлый день и тяжёлая ночь, ты заслужил немного грёбаного удовольствия от грёбаной дрочки. Он жмурится до боли в веках, поворачивает голову и утыкается носом в горячую, как калифорнийский песок, наволочку подушки. Ну же. Давай, чтоб тебя. Наволочка пахнет лесом. Стайлз закусывает её, грубо толкаясь в сжатый кулак. Он кусает, и кусает, и кусает, вгоняет зубы в мягкий синтепон, а потом толкается, пачкая пальцы в липкой смазке. Он ничего не представляет, ни о чём не думает,?— господи, наконец-то,?— лишь ритмично двигает бёдрами, слыша приглушённые влажные шлепки. Физиология берёт своё. Биология отключает защитные механизмы. Раз, два, три, БАМ! Он кончает без анальной стимуляции, кончает, искренне ненавидя производителей дешёвого постельного белья, производителей порошка и себя, купившего его месяц назад. Край подушки весь мокрый от его слюны, и, кажется, Стайлз всё же рванул ткань слишком сильно. Он ощущает щекой шершавые зацепки, когда открывает глаза. Его слегка трясёт от мышечного напряжения?— обычное дело для послеоргазменного прихода?— и немного кружится голова, но, если повезёт, уже через пять минут он будет спать как младенец. И никаких гипнотиков. Ещё одна победа биологии над фармакологией. Злость, распалённая дрочкой, и напряжение последних дней сходят на нет. А потом возвращаются в стократном размере, потому что мобильник Стайлза разрывает входящий звонок. Стайлз вздрагивает, наблюдая остекленевшими глазами ещё не заученный номер, и тупо разглядывает имя контакта ?Альф?. Он моргает и смотрит, смотрит и моргает, а мобильник всё разрывается. От вибрации он медленно съезжает вбок, приближаясь к краю прикроватной тумбы, но Стайлз успевает перехватить его прежде, чем он упал бы на пол. Звонки обрываются в ту же секунду. Механический голос помощника сухо сообщает, что ?У вас пропущено одно голосовое сообщение?, и на дом опять валится тишина. Стайлз бросает мобильник на подушку и тянется к пачке влажных салфеток. Его потряхивает, но он тщательно вытирает ладони, затем испачканный в псевдосперме живот и лишь тогда нажимает ?прослушать?. Метка горит, словно кто-то вбил ему в излучину плеча раскалённый гвоздь. ? Промышленный район, окраина города, закрытая железная дорога. Стайлз перепроверяет адрес и координаты несколько раз, но результат не меняется. Навигатор услужливо сообщает, что ехать ему предстоит в ебеня. Стайлзу тяжело представить человека, живущего в подобном месте по собственной воле. Здесь налицо проблемы либо с социумом, либо с головой. Людям ведь нужны люди. Нужны круглосуточные магазины. Нужны прачечные, нужны аптеки, и чтобы недалеко. Это залог банального жизненного комфорта, к которому все стремятся. Стайлз кидает постельное бельё в стиральную машинку, оставляет Мелиссе записку на холодильнике и идёт в гараж. Уточнять он ничего не собирается, так что поедет, куда сказано, и если заблудится, что ж, у него есть записка, есть координаты, есть снимки карты. Упрекнуть его будет не в чем, он чист, как бутылка, отмытая на заводе по переработке стекла. Стайлз оглядывается по привычке, проверяя по окнам свет, прежде чем выехать на основную дорогу. У него не мелькает ни мысли о том, что он видит свой дом в последний раз.