1 (1/1)

Письмо от аукционного дома Стайлз получает в десять часов утра. Он не запоминает лицо курьера, не читает бланки, ставя на них роспись, и не сразу понимает, что стоит перед распахнутой дверью один. Всё его внимание сконцентрировано лишь на дорогой шероховатой бумаге с резким запахом типографских чернил. Текст приглашения остаётся неизменным: такой же вычурный и до слащавого приторный. Стайлз морщится, читая бесконечные ?не соблаговолите ли вы?. За последние два года он ни словом не изменился. Даже знаки вопроса, навевающие мысли о рыболовных крючках, остались те же. Он уже получал такое письмо полгода назад, за три недели до течки. Стайлз хорошо это помнит, потому что из него вышел отличный самолётик, а бумага?— двадцать долларов лист?— горела просто потрясающе. Но сегодня Стайлз меняет сценарий. Он кладёт конверт на трюмо, разглаживает пальцами края и достаёт из кармана мобильный. *** Ма говорит, что он может заехать к ней через час. От дома до больницы всего пятнадцать минут на джипе, так что Стайлз успевает заглянуть в супермаркет, купить кокосового молока и арахис по акции ?Две пачки по цене одной!?. Он действует на автопилоте. В последнее время в Стайлзе только он и работает. Он делает стандартные вещи без включения сознания. Убирается. Чистит картошку. Читает конспекты по физике. Ходит на работу. Стайлз помнит, что одежду лучше менять каждый день, а бельё нуждается в стирке, и что свежий суп может прокиснуть в тепле, если не убрать его на ночь в холодильник. Он делает это на автомате, не задействуя в процессе мозг, потому что его мозг сейчас?— больное, уязвимое место. В больнице пахнет антисептиком, присыпкой и старой мочой. Люди снуют туда-сюда: врачи, посетители, медсёстры и сиделки. Коридоры напоминают оживлённое шоссе. В одном из них Стайлз встречает Мелиссу. Он начинает выкладывать свою мысль сразу, без лишних прелюдий, типа приветствия. У него не просто идея, у него озарение, у него волшебная палочка, решающая все проблемы, ведь он знает, как заработать денег. Много-много денег. И для этого ей не нужно шевелить даже пальцем, только сказать своё веское ?Хорошо?. Или хотя бы ?Ок?. Он говорит с ней, как менеджер в отделе бытовой техники разговаривает с почтенными людьми за шестьдесят. ?Возьмите вот этот миксер, он чудно сочетается с цветом ваших глаз. А эта стиральная машина, только послушайте, с каким свистом вращается барабан! Персональный самолёт в вашей маленькой квартире?. Он хочет продать ей свою идею за бесценок. Отдать новый миксер по бешеной скидке. Стайлз продолжает говорить, когда Ма берёт его за локоть, когда ведёт в свой кабинет, напоминающий скорее кладовку. Он хватает с заваленного бумагами стола синюю ручку и чертит схему на брошюре с рекламой витаминного комплекса ?Омега 5+?. Когда он умолкает, тишина оседает в воздухе тоненьким звоном. Стайлз добавляет: —?Могу повторить. —?Нет, Стайлз. —?Её глаза совершенно сухие, а руки тёплые. Она отнимает у него брошюру, кидает её обратно на стол и обнимает Стайлза мягко, по-матерински, но повторяет:?— Нет. Он стискивает зубы и бьёт по больному сразу, не давая опомниться: —?Каковы шансы Скотта без операции? Диффузное аксональное повреждение мозга?— это звучит хреново, даже если из слов тебе знакомо только ?мозг?. —?Он будет жить. —?А захочет ли? Красная карточка, Стайлз. Болевой приём. Тебя погонят из лиги грязными тряпками. Мелисса молчит. Жить как овощ и жить как человек?— это две большие разницы. Она ухаживала за парализованными. Она видела людей после инсульта. Она знает, о чём говорит Стайлз. Её руки сжимаются крепче. —?Это уже не важно. Для неё?— матери, возможно. Но не для Стайлза. —?Просто позволь мне помочь. Мелисса смотрит на него с бесконечной усталостью, терпением и любовью. Это?— её болевой приём. Взгляд, от которого не спасает сарказм, толстая ткань байки и футболка, которую Стайлз таки забыл поменять. Она обещает подумать. Она просит отложить разговор хотя бы до выходных. Стайлз отправляет ответ следующим утром.*** Сообщение от организатора Стайлз получает по е-мейлу в понедельник. В приложениях к нему прикреплён список настоятельных рекомендаций по поведению, правила дресс-кода, а также первичный бланк договора со штампом ? Лидия готовит свод правил. —?Никаких сигарет. —?Никакого алкоголя. —?Нет пиццам и нет хот-догам. —?Пить не меньше двух литров в день. —?Спать не меньше восьми часов. В её списке тысяча пунктов. Стайлзу кажется, если он начнёт следовать им, то станет дрессированной обезьянкой. В Голливуде таким платят четыреста баксов за съёмочный день. Он встаёт в семь утра. Он пьёт смузи с бананом и овсянкой. Он идёт на пробежку. Он принимает душ. Он меняет пену для бритья и старый дезодорант. Его жизнь подчинена алгоритму, и Лидия звонит трижды в день, чтобы проверить, насколько хорошо он поддаётся дрессировке. Аукционный дом оплачивает ему приём у психолога и сексолога, высылает адрес независимой лаборатории, где Стайлз сдаёт кровь, мочу и мазок из ротоглотки. Его проверяет уролог и венеролог, он посещает акушера-андролога и слушает лекцию о течке, вязке и первых признаках беременности. Предохранение запрещено по контракту. Отказ запрещён по контракту. Подавители запрещены по контракту. Ребёнка Стайлзу не покажут. Он подпишет отказ от родительских прав, как только их с альфой договор будет официально подтверждён. Стайлз понимающе кивает, задаёт наводящие вопросы, делая пометки в блокноте, и всем своим видом выражает интерес. Он знает, что выкинет все записи чуть позже в ближайший мусорный бак и забудет всё, о чём говорит сейчас, но пока Стайлз сидит в маленьком и светлом кабинете, он?— образцовый омега. Ему очень нужны деньги, а большая нужда?— прекрасный стимул подтянуть актёрское мастерство. И ему верят. Он готов к этой сделке,?— говорит психолог. Он чист,?— говорит лаборант. Он здоров,?— говорят остальные. Стайлз?— прекрасный кандидат, отличный товар на продажу, и он стоит своих денег. Но ему всё равно придётся согласовывать сумму. Единственное право, которое у Стайлза есть кроме права хорошо выглядеть и хорошо пахнуть,?— это право требовать за себя почти любую цену. Он проводит пару ночей со счетами, гуглит ценник на услуги реабилитационных центров и вип-палат. —?Ты можешь отказаться,?— говорит Мелисса, готовя на завтрак яйца-пашот,?— ты можешь передумать. ?Не надевай это платье, Роксана?*. —?Всё под контролем, Ма. ?Не продавай своё тело, Роксана?*. —?У меня всё схвачено.*** По-настоящему мерзко он чувствует себя лишь раз, когда лезет в счёт с деньгами, отложенными на колледж, чтобы купить хороший костюм и оплатить парикмахера в модном барбершопе. Это ведь всё, что осталось от отца, Стайлз. Всё, что ты получил за его смерть по страховке. Это?— жизнь твоего отца, оценённая государством в несколько тысяч долларов, и ты потратишь её на то, чтобы какой-нибудь богатый мешок захотел тебе засадить.

Отвращение к себе накатывает с такой силой, что во рту становится горько. Что сказал бы папа, если бы видел тебя сейчас? Что сказала бы мать? Он начинает задыхаться. У него трясутся руки. Он чувствует себя последним куском дерьма. А затем сцепляет зубы и тратит. На еду, одежду и брендовое бельё уходит почти всё.*** —?Он отлично сидит на тебе. —?Лидия разглаживает плечи на приталенном пиджаке и поправляет рукава. Его пришлось немного ушить, и швея истыкала Стайлза иголками, причитая: ?Какой же худенький, тебе нужно лучше питаться?. Стайлз рассказал ей о том, как умирают от ожирения. Когда он принёс на подшив брюки и рубашку, швея не проронила ни слова. —?Тогда выходи за меня,?— говорит Стайлз, глядя на своё отражение. —?Моё предложение всё ещё в силе. Лидия улыбается в ответ. Её улыбка говорит ему: ?Не в этой жизни, Стайлз?.*** Когда Мелисса спускается, чтобы его проводить, на ней мягкий махровый халат и выцветшие плюшевые тапочки в виде кроликов. Она ещё не смыла дневной макияж, но уже распустила волосы, значит, как только Стайлз уедет, она отправится в душ, а потом?— спать. Это?— в идеале. Мелисса кивает ему, держа в чуть дрожащих руках чашку крепкого чая. —?Такси подъедет минут через шесть, ребёнок,?— говорит она и сразу, практически без пауз добавляет:?— но ты можешь остаться. В её глазах Стайлз видит ад материнства. —?Лидия раздерёт мне лицо и сломает позвоночник, если я останусь. —?Я серьёзно, Стайлз. —?Я тоже. Ты видела Лидию в гневе? Она способна вырвать человеку печень за двадцать секунд. И не спрашивай, откуда я знаю. Ты не хочешь этого слышать. Мелисса устало вздыхает. Её чай давно остыл, и Стайлз знает, что, когда он уйдёт, она поставит чашку в микроволновую печь на четыре минуты, но забудет о нём после душа и вспомнит лишь утром. Обычно Стайлз вставал раньше и заваривал свежий, тайком подливая его в кружку, чтобы, когда Мелисса открыла микроволновку, чай был горячим. В детстве это казалось отличным фокусом. Сейчас, скорее, обычной заботой. Стайлз мысленно извиняется перед ней за то, что этим утром придётся обойтись без него. —?Если почувствуешь, что что-то не так,?— возвращайся домой. Без разговоров, ясно? Мелисса не говорит ?если испугаешься? или ?если тебя накроет паническая атака?, и Стайлз ей за это до чёртиков благодарен. —?Увидимся утром, Ма. —?Там ведь есть наблюдатели, так? —?Она будто не слышит. —?Если кто-то будет груб с тобой, обязательно скажи им,?— её руки дрожат так сильно, что чашка стукает о блюдце. —?И не пей слишком много. Он накрывает её ладони своими. Осторожно, чтобы не расплескать ненароком чай. —?Я тоже тебя люблю. Её глаза огромные и влажные, а щёки пахнут солью, но Стайлз не помнит, чтобы хоть раз видел Мелиссу плачущей. Он говорит: —?Всё будет хорошо. Она не успевает с ним согласиться?— такси приезжает раньше на пару минут.