2.4 Согретые сердца (1/1)

Запах крови душит, и Тамаки очень хочет зажать нос. Надо уходить из этого дома. Забрать всех и уходить. То, что случилось здесь… это ужасно, но нельзя позволить кому-то ещё узнать, что Сого убил человека. В смерти Цукумо Тамаки не сомневался?— вряд ли можно выжить с растёрзанным сердцем, это и не каждому ёкаю дано. И это убийство?— тяжёлый проступок, хотя сам Цукумо тоже перешёл черты нескольких правил и законов. —?Уходим… Уходим отсюда. Нужно уйти. И нужно сжечь этот дом,?— сипло говорит Момо, словно читая его мысли, и Сого вдруг вздрагивает, роняя тело Цукумо из своих рук. —?Я… убил его? —?испуганно выдыхает он, и Тамаки замечает?— когтей на его руках больше нет, да и никакой силы от него не ощущается сейчас. Она словно спряталась, оставив лишь испуганного человека. —?Ты нас спас,?— громко говорит Тамаки и помогает Момо открыть дверь темницы. Сейчас бы этих хилых демонов отсюда вывести?— и к чёрту всё. —?Посчитай, сколько жизней ты сейчас освободил?— и нас, и этих ребят. —?Но у меня руки в крови. Я… Я всё равно взял и оборвал чужую жизнь. По законам любого из миров?— людей или ёкаев?— я заслуживаю за это наказание. Тамаки растеряно хмурится, не зная, что сказать, и молча принимает от Юки деревянную шкатулку?— уж не в ней ли сокровища, источники силы этих четырёх демонов? Со смертью Цукумо должны спасть любые заклинания и печати, значит, её получится открыть! Он замирает на лёгкий звук пощёчины. Сого же удивлённо хватается за щёку, размазывая по ней чужую кровь, а Юки, до этого молчавший, вдруг тихо говорит: —?Думаю, этого для наказания хватит. А если твою душу будет разъедать этот грех, позволь забрать его себе. Ты ещё ребёнок, Сого, понимаешь? А тебе пришлось спасать всех нас. Позволь же защитить твоё сердце, это малое, что я могу сделать. —?Эй, ты чего тут один любящего папу изображаешь, я тоже хочу,?— устало смеётся Момо, и Тамаки шумно фыркает на это всё?— вот умеют же они красивые и нужные слова подбирать, а ему что делать? —?Помню, о тебе, тенгу, ходили слухи, что ты злой и нелюдимый, а тут, оказывается, птенец вырос,?— говорит тот самый красивый демон, которого они заметили первым, и Тамаки кажется, что уши закладывает от ощущения волны силы. Шкатулка и правда открылась с лёгким щелчком, и демоны аккуратно забрали каждый по небольшому гладкому камушку разных цветов. Даже и не верится, что в такой крохотной вещице была заключена такая мощь. —?Всё, выходим уже, и я от этого домищи одни угольки оставлю,?— скалится демон с ярко-красными волосами, и другой демон вредно щурит золотистые глаза: —?Тебе, Тома, только волю дай… Тамаки вздыхает и подходит к молчаливому Сого?— тот умудряется плакать абсолютно бесшумно, уткнувшись лбом Юки в плечо, и Тамаки аккуратно сжимает его ладонь своей. Да, не умеет он говорить красивых и нужных слов, но он точно научится! Ладонь у Сого липкая от подстывающей крови. Что ж, Тамаки тоже готов разделить с ним этот грех. Он так и держит его, ведёт за собой, выбираясь из этого подвала и после?— в большой богатый двор. —?Давайте, дальше отходите, а то прожаритесь до хрустящей корочки,?— жутким голосом говорит Тома, и все послушно выскальзывают за ворота. Сого устало садится на землю, прижимаясь к резной решётке спиной. —?Протяни, пожалуйста, руки. Можно? —?тихо спрашивает Минами, который, даже вернув силу, кажется очень хрупким на вид. Он присаживается перед Сого на корточки, и тот смотрит на него с затаённым испугом: —?Что? —?Не бойся. Протяни руки. Сого медленно кивает и нерешительно протягивает к нему ладони. Тамаки упрямо садится на землю рядом?— ну, а мало ли? И тихо охает от восторга. С тонких пальцев Минами искрами слетают капельки воды, серебром окутывают ладони Сого, аккуратно смывая следы крови, и пара ярких капель замирает у его щеки?— там тоже остался бурый след. А теперь от него словно след тёплой слезы на коже. —?Я не могу так же смыть печаль и грусть, что сейчас морозной крошкой тревожат твоё сердце. Но их растопит душевное тепло. Я рад, что рядом с тобой те, кто может поделиться им. —?Только не перестарайтесь, он же снежный демон, всё-таки,?— а вот и тот красивый демон, который так и не назвал своё имя. Даже тот, мелкий, с золотыми глазами, вроде как Харука, а этот… От его присутствия у Тамаки странное ощущение. Словно… Словно от него исходит знакомая и в то же время совершенно непонятная, путающая сила. И, похоже, Сого, поднявшийся на ноги, чувствует то же самое. —?Скажи мне. Скажи мне своё имя, прошу тебя,?— выдыхает он, и во всём его голосе столько отчаяния, что Тамаки готов броситься на его защиту, если почувствует даже во взгляде этого демона что-то обидное или опасное. —?Значит, всё-таки почувствовал? То, что наши силы так похожи? Хотя я и не ожидал, что ты станешь именно снежным демоном. Ах да, имя… Ну, давай, вспоминай, рассказывали тебе страшные сказки о демоне Торао? Торао скалится весёлой улыбкой, и в воздухе словно повисают золотистые искры. Да что там?— он сам как золотым светом изнутри светится. Такие у него и острые, знакомой формы рога, и глаза с вытянувшимися, как у кошки, зрачками. И когти. —?А я всё не мог понять, что в тебе не так,?— хмыкает до этого молчавший Юки, и Момо ошарашено добавляет: —?Так это ты проклял Сого, да? —?Проклял… Наверное, это можно назвать и так,?— Торао вздыхает, и его демонический облик растворяется золотой дымкой. —?Признаюсь, я, как только освободился от своего заточения на пару веков, был так зол, что хотел причинить последнему из наследников рода Осака столько боли и несчастий, сколько не выпадало ни на одну человеческую жизнь. Я выжидал, прятался у того большого поместья. Мне любопытно было?— кто же он, этот человек. А потом я увидел такого маленького весёлого мальчишку, который играл с мелкими ёкаями в прятки. Тебя ещё потом отругали за это. Тебе сказали, что ёкаи тебе не друзья, а ты плакал и говорил, что это не так. —?Ну, вы теперь понимаете, что Торао превращается в ручного демона, стоит ему только показать беззащитного ребёнка, которого он будет готов оберегать, как мать-тигрица,?— елейно тянет Минами, и Тамаки понимает?— это только с виду-то паренек хрупкий и тихий, а вот характер у него не сладкий. —?Намекаешь на то, что это правило работает и на тебе? —?хмыкает Торао, дразня его в ответ, и Минами сердито хмурится: —?Только я не ребёнок. —?Вы цапаться будете или рассказывать? —?не выдерживает Момо, и Тамаки только фыркает на эти слова?— уж кто бы говорил, он с Юки вечно так странно флиртуют, и ничего, все живы. —?О, прошу прощения. И… И вот. Так и получилось, что моя месть осталась лишь горькой мыслью и неправильной мечтой, которую я не решился бы исполнить. —?Но… Моя сила?.. —?обескуражено выдыхает Сого, и Торао, поколебавшись, хлопает его неловко по плечу: —?Тогда ты был слаб, Сого. Не думаю, что тебе говорили об этом, не думаю, что ты вообще знаешь, что мог бы и не дожить до четырнадцати лет. Мы, ёкаи, ведь видим потоки жизненной энергии по-другому. И в твоём маленьком сердце её было так мало. Твоя человеческая жизнь оборвалась бы так рано. Твоя жизнь как ёкая продлится очень долго. Я подумал, что спас тебя. Прости, что не присмотрел и не подсказал, как управляться с этой силой. Но теперь я вижу, что ты нашёл себе хороших учителей. —?Похоже, Сого, у тебя есть поразительная сила отогревать сердца вредных ёкаев, и за это судьба решила дать тебе подарок, ты не думал об этом? —?смеётся Момо, и Юки выразительно приподнимает правую бровь. —?Куда ты… нет, вы все пойдёте теперь? —?тихо спрашивает Сого, и Тома, устроивший на месте особняка громадный алый костёр, лениво потягивается: —?Ну, перед нами весь мир. Надо размять косточки, а то мы тут засиделись. —?Звучит так, как будто ты замышляешь какие-то пакости. —?Может, чуть-чуть? Кстати, вам тут сидеть и выжидать испуганных и злых людей тоже не советую. Вряд ли Цукумо пользовался у них популярностью, но чем меньше мы, ёкаи, мелькаем в таких делах, тем лучше. А ты, пацан, даже не думай всё это… Ну, думать, что это конец. Это начало. —?Спасибо,?— чуть улыбаясь, отвечает Сого, и, сделав глубокий вдох, вдруг светится серебристым светом, понемногу обретая демоническую форму. Только теперь понимая, почему он это делает и как. —?Красивый… —?шепчет Тамаки, не сразу понимая, что сказал это вслух. —?Торао, я… Я научусь пользоваться этой силой, чтобы ты никогда не думал о том, что зря дал мне,?— уверенно выпаливает Сого, и Торао весело хмыкает: —?Ребёнок ты! Я так и не думал никогда. Тамаки кажется, что после всего этого он проспит как минимум два дня. Ему можно, он лис, а лисы те ещё сони. Но сначала не это, сначала надо сказать что-то важное задумчивому Сого, который привычно садится на берегу реки и прижимает колени к груди. Может, людей, погружённых в свои мысли и не надо дёргать или отвлекать, но тогда бы Момо, который понимает в этом всём намного лучше него, не сказал бы ему тихо: —?Ты можешь его поддержать. Сейчас ты сможешь это сделать лучше всех. Знать бы, как. Тамаки просто молча садится рядом на песок и косится на Сого, не решаясь на прямой открытый взгляд. Только тот первым поворачивается к нему и смотрит прямо в глаза: —?Как ты себя чувствуешь? Тебе сегодня досталось. —?У меня ничего не болит, только синяков пара. Так странно… Ты тогда начал светиться, и я почувствовал, что боль уходит,?— с восторгом делится Тамаки, и во взгляде Сого смешиваются недоверие и васильковое тепло. —?Я такое не говорил никогда, но ты… замечательный. Я же могу так сказать? То есть, ну, я плохо подбираю верные слова, но сейчас я хочу тебя поддержать, понимаешь, ну? Тамаки теряется в собственных словах и тушуется. Похоже, он сказал слишком много того, что и сам не понял, но Сого вдруг робко улыбается и осторожно тянется к нему: —?А я вот всегда боялся прикоснуться к кому-то. Прятался за словами, которые никого не могли достичь. А потом ты взял и лизнул меня в щёку?— помнишь, тут же на берегу? Так… было так странно, но… Можно я? Тамаки замирает, забывает вообще, как говорить, только смотрит в чужие растерянные глаза и думает о васильках. Тёплых нежных васильках, как лёгкий и невесомый поцелуй в щёку, короткое чудесное прикосновение. И Тамаки нетерпеливо подаётся вперёд, прижимается ко лбу Сого своим и говорит перед тем, как смущённо зажмуриться: —?А давай… Ещё? И Сого мягко целует его в губы.