Часть 3 (1/1)

В первый раз они с Томом разругались в пух и прах из-за скользкого типа по имени Юсуф. По мнению Рейка, Том вёл себя с ним слишком уж беспечно. Юсуф был одним из посредников между местными жителями и силами Альянса. С его помощью велись переговоры, решались бытовые вопросы, а иногда от хитрого араба поступала информация о планах талибов. За информацию эту платили куда больше, чем обычно брал посредник, но сведения того стоили. Юсуф знал все чаяния и жалобы местных жителей, решал возникающие проблемы по мере возможности и имел со всего этого неплохой доход.Тайлеру он никогда не нравился, более того, природное чутье подсказывало, что сотрудничество с уклончивым, несколько подхалимным типом не может закончиться хорошо. А еще он знал, что так же точно думает и Том, но вместо того, чтобы держать ухо востро, этот тощий придурок ржал над очередной байкой двуличного мерзавца, спокойно поворачивался к нему спиной и всем своим видом выражал извечное спокойствие. И вот тут бы наплевать на чужую легкомысленность - Том мальчик большой и сам способен постоять за себя - но Рейк в очередной раз с почти что ужасом обнаруживал, что ему не все равно. Это бесило, раздражало и буквально изъедало Тая изнутри. И до чертиков пугало. Привязанности были его личной фобией, а сейчас, когда они все находились в театре военных действий, об этом и говорить не стоило: фобия Тайлера обострилась. Боль от потери сына не отпускала ни на миг, и еще одну соразмерную потерю он бы попросту не вынес. Спятил бы. Окончил бы свою жалкую жизнь не в бою, к чему постоянно стремился, а скорее в протухлой дурке, пуская слюни и разговаривая с образами в у себя голове. Поэтому выбранная давным-давно позиция тотального равнодушия ко всему, что было связанно с неугомонным англичанином, хоть и трещала по всем швам, но все ж остатки брони Рейк был намерен сохранить несмотря ни на что. И попустительство себе позволял в очень редких случаях.Юсуф, а вернее наплевательское отношение к нему Хиддлстона, как раз и было одним из тех самых случаев, когда, не выдержав, он в весьма красноречивых выражениях высказал Тому все, что думает о его умственных способностях и расхлябанности, которая раздражала ничуть не меньше, чем постоянные бахвальства Громова.Тай не понимал, попросту не понимал этого человека, никак не мог разглядеть причины, почему Том шел на риск едва ли не охотнее самого Рейка, разменивал свою драгоценную жизнь, словно она не имела ценности.Это жизнь Тая ни хрена не стоила, это он и только он мог относиться к ней с безразличием. У него были на то причины.У каждого первого арабского смертника в этой забытой богами пустыне были на то причины. Снаряды, разбомбившие их дома и разрушившие их жизни, сделали месть смыслом их существования. Или же промытые имамами мозги и обещания лучшего из миров толкали их на самоубийственные поступки.Но Том! Почему он? Бесконечные терки с родителями веской причиной для того, чтобы раз за разом совать голову в петлю Тай не считал.Естественно, во время отповеди Том не остался в долгу. И в конечном итоге Тайлер просто свалил. Недалеко. До ближайшего военного госпиталя. Старая травма спины, словно уловив настроения Рейка, решила подыграть и разболелась так, что даже прописанные обезболивающие возымели эффект не больший, чем простой аспирин. В любом случае ему нужен был этот перерыв, чтобы отлежаться, пораскинуть мозгами и сделать соответствующие выводы в спокойной обстановке.По сути же Тай ни хрена для себя не прояснил. Ему по-прежнему хотелось настучать по бестолковый рыжей макушке и в то же время укрыть это невыносимое создание всем собой и никому в этом мире больше не отдавать. Он чувствовал, что с каждым днем, проведенным рядом с Хиддлстонм, еще сильнее увязает в этом человеке. Что однажды он врастет в него так, что никакие даже самые сильные обезболивающие не смогут помочь Таю в случае, если он потеряет сумасбродного сослуживца. Тайлер разрывался от противоречивых желаний: быть с Томом или послать его куда подальше. А еще лучше самому сбежать от чертового Хиддлса туда, где тот его не сможет найти. Хотя будет ли он искать — вот вопрос. И Рейк не врал сам себе, когда отвечал на него: нет, не будет. С этого долбанутого придурка станется забыть о Тайлере на следующий же день после его исчезновения. И только крохотная надежда тихо-тихо нашептывала: а вдруг все не так? Вдруг Тому тоже не наплевать? Вдруг он также крепко врос в Тайлера? Вдруг...Так и не придя ни к какому выводу, Рейк вздохнул удрученно, надеясь, что после возвращения в часть судьба не сыграет с ним очередную злую шутку и все решит за него сама. На передовой каждый прожитый день - уже чудо. А что может случиться с Томом за долгую неделю его отсутствия в части, Тай не был готов обдумывать.- Pizdec eblany! - русский давался Тому особенно хорошо, особенно русский матерный. Только распробовав однажды на вкус весь этот богатый на жаргонизмы язык, он пришел в дикий восторг. И через пару-тройку месяцев общения с русским инструктором мог похвастать нехилым багажом знаний и совсем неявным акцентом. Особенно хорошо Тому давались коронные, особо похабные фразочки Громова.И сейчас, во время очередного обстрела, наблюдая как группка талибов перешла в наступление на абсолютно открытой местности, без бронетехники и на одном только честном слове, приходилось заимствовать слова из чужого языка, способные емко описать весь спектр эмоций.- Eblany, - согласился отлеживающийся рядом с ним в окопе Громов. - Кто ж так воюет-то?!О жадности русского майора к оружию любого калибра ходили легенды. И воочию наблюдая, как один из бестолковых душманов ведет из пулемета бесцельную стрельбу в воздух, расходуя длинные ленты патронов друг за другом, сердце русского майора обливалось кровью.- Между прочим, нам на руку то, как они воюют! - ожил наушник связи голосом одного из братцев Руссо. - Так что полностью зачищайте территорию, и на базу!На физиономии Грома явно читалось несогласие. Еще издали он заметил модифицированные чудо-пушки у парочки душманов. И выжечь всех шквальным огнём означало бы не только в легкую завершить недозаварушку, но и лишиться шанса присвоить себе диковинное оружие.- Risknem? - словно прочитал его мысли Том, поблескивая глазами в предвкушении развлечения.Разгоревшийся было азарт двух беспокойных наемников опять же прервал Руссо, который русского не понимал, да и вообще считал ниже своего достоинства вдаваться в чужие диалекты, но знакомые интонации Хиддлстона, означающие, что их части грозит очередная задница, всегда улавливал, как ищейка запрятанную наркоту.- У вас пятнадцать минут. Задержитесь - всех отправлю на гражданку! - припечатало обоих бессердечное начальство.Пришлось уступить, скрепя сердце провести быструю зачистку и затаить обиду за нерастраченный азарт и адреналин. И если Громов после славно-бесславного сражения сразу нашел себе новую забаву в виде воспитания и тренировки новоприбывших зеленых вояк, то Тому оставалось глушить обиды в спиртном. Обиды и вдобавок одиночество, поскольку накануне Тай, дери его черти, решил поиграть в курицу-наседку и начал упражняться в причитаниях и нотациях похлеще, чем его папочка, когда Том валялся под капельницами, очищающими его тело от наркоты. Ролевые игры Том уважал и любил, но только не такие, в которых ебут мозги. Возможно, он донес это до Тая в слишком грубой форме, поскольку тот разобиделся, что твоя кисейная барышня, и прикрывшись старой травмой, улизнул в лечебку. А может и не прикрылся - горсти таблеток, которые тот жрал каждый день, могли бы конкурировать с золотыми наркозапасами любого драгдилера. Том однажды и сам прожевал ради интереса парочку, но придя к заключению, что для него эти дозы ничтожно малы, не стал претендовать на чужие запасы.Сделав очередной обжигающий глоток спиртного, Том лишь удрученно запыхтел. Надираться до зеленых чертей не хотелось, но мысли о Тае не давали покоя. А идея взять трубку и позвонить даже не рассматривалась. Наступить себе на горло и первым пойти на примирение? Да он бы руку себе отгрыз, но не стал бы демонстрировать этому остолопу слабину. И никому бы не стал. Он давно научился скрываться за яркой маской. А упрямство и желание окончательно не пополнить собой касту жалких никчемных созданий толкали на самые безумные поступки. Со временем он настолько втянулся, что научился ловить кайф от сомнительных и рискованных мероприятий. Еще одна зависимость в его бездонной копилке пагубных пристрастий.Тайлер был по сути тоже сомнительным и рискованным мероприятием. Он, наверное, был самой страшной зависимостью Тома. Никакие капельницы не очистят его кровь от того чувства, что внушил ему этот белобрысый чурбан. Вот и сейчас Том искренне страдал от неизвестности - что там с чертовым Таем? И настолько же искренне ненавидел одного из братцев-клоунов Руссо за обломанный кайф - чудо-пушек было целых две, одну бы Громов наверняка уступил бы Тому.Так что спиртное сейчас для него было единственным лекарством. Пусть и обладающим вполне ожидаемыми побочными эффектами.План мести обрел четкие очертания после первой бутылки, а ноги сами собой — путь они и слегка заплетались - повели его к исполнению этого плана.Горланить в четыре утра под окнами начальства песенку о рыжем кудрявом лентяе Антошке в меру своих вокальных возможностей и знаний языка оказалось делом весьма идиотским, но крайне бодрящим. Попробуй не взбодрись, когда разгневанные штабные полудурки пускают по следу твоей вдрызг упитой тушки парочку дежурных. Да только куда этим ленивым рыхлым жирдяям до Тома! Пусть даже и пьяного Тома. Еле перевалив через забор с колючей проволокой, за которой находился их временный лагерь, и уже не сдерживая раздирающего горло смеха, а напоследок еще обматерив от всей души своих преследователей, Том завалился в палатку Тайлера и мигом отключился.Родная часть встретила Тая смутным ощущением недавних разборок и размеренной суматохой. До него долетели обрывки разговоров сослуживцев, бурно обсуждающих ночной переполох, и тогда стало ясно, что в немилость к старшим офицерам попал Гром и его команда инструкторов. Похоже, выходка была вполне в духе бесцеремонного майора. Однако от цепкого взгляда Тайлера не укрылось вполне искреннее возмущение на лице русского. Утренние звездюли от начальства тот явно считал вселенской несправедливостью. Тогда-то Рейк понял, что наверняка ночное происшествие не обошлось без одного тощего неугомонного типа, чья задница в очередной раз в нарывалась на неприятности. При мысли о ладной заднице Хиддлстона в паху ожидаемо сделалось тяжело, а в голове беспокойно. Ни к чему было сбегать в больничку, от самого себя не убежишь.Тайлер даже не удивился, когда обнаружил в своей палатке дрыхнущее тело, явно не дотянувшее до кровати и еще не оклемавшееся после ночной попойки. Закинув Тома на койку, Рейк хотел было раздеть того, укрыть казенным одеялом и дать проспаться, но услышав грозные интонации и знакомые русские матюки, немного пораскинул мозгами и спихнул все еще не сопротивляющуюся тушку под кровать и, кинув рядом рюкзак и вещмешок, окончательно закрыл обзор на торчащие из-под койки длинные ноги. Оставалось надеяться, что Том и дальше побудет послушной лапушкой и не обнаружит себя пьяным храпом или разговорами с самим собой. Экстренные меры были предприняты как раз вовремя. Секундой спустя, когда Тай еще раз критически оглядел свое жилище, усмехаясь про себя идиотской ситуации - хотя какие ещё ситуации могут быть, если рядом Том? - в его палатку бесцеремонно ворвался Громов.- Где этот рыжий пидарас?!- И тебе здравствуй, - усмехнулся Тай.- Ты мне зубы не заговаривай! - казалось, от Грома можно было прикуривать.Тай мучительно вздохнул и уселся на кровать.- Я только что вернулся в часть после невъебенного количества уколов и такого же количества дружелюбных рож. У меня переизбыток позитива, - губы свело в кривой улыбке, - и огромное желание кого-нибудь придушить. Поэтому, если не хочешь стать великой жертвой во благо моего спокойствия, то советую сейчас же свалить из моей палатки.Кажется, он переобщался с психологом.- Значит не выдашь, - заключил Громов, прожигая Тая неодобрительным взглядом, не сулящим ничего хорошего. Только демонстративного разминания кулаков не хватало для полноты образа обозленного сослуживца.- Я не знаю, где он, - раздраженно бросил Тай. - А для всеобщего блага и тебе советую не искать.- Да как же!.. Ты в курсе, как он меня подставил?!Тай ничего не ответил, решив, что свой личный лимит отведенных на день фраз и выражений он истратил за один короткий разговор. Лишь бровь приподнял и, прищелкнув пальцами, указал на выход.И когда обозлённый русский, пробубнив себе под нос что-то о тощих пидорах, покинул палатку, облегчённого перевел дух и прикрыл глаза. По-видимому, Том в его отсутствие в очередной раз что-то учудил, а под раздачу попал Гром. И сейчас жаждал кровавой расправы. И надо же было Тайлеру припереться в лагерь в самый разгар вечеринки! Еще и псих этот пьяный развалился в его палатке, словно именно Тая и ждал. Мысли о том, что Хиддлстон тосковал о нем так же, как и сам Рейк о Томе, и что длинные ноги сами привели того по знакомому маршруту, владелец временного жилища старательно отгонял. Нужно было подумать о более насущных вопросах. Например, как в скором времени не допустить неизбежного лобового столкновения дрыхнущего под его кроватью Хиддлса и Грома, орущего сейчас сочным матом на улице.Черти что...