Eastern & Oriental Express. Бангкок - Сингапур. (2/2)

Войдя в коридор своего вагона, Сяо Чжань замечает быстро втянувшееся внутрь купе лицо господина Юэнь Лина, думает как удачно, и решительно стучит в его дверь.

— Господин Юэнь, добрый вечер, — говорит он появившемуся в дверях хозяину купе, — прошу прощения за беспокойство. Я хотел бы с вами поговорить о том, как мы с вами здесь оказались. Я в прошлом адвокат, и меня очень беспокоят происходящие события; и для того чтобы помочь нам избежать неприятных последствий, мне нужно задать вам несколько вопросов. Я обещаю, что всё, что вы сможете мне рассказать, останется между нами. Можем поговорить в вашем купе или в моем, можем оставить открытой дверь, для того чтобы вы чувствовали себя спокойно.Юэнь Лин отходит вглубь своего купе и делает приглашающей жест, проходя дальше к дивану. Сяо Чжань усаживается в кресло у окна.–Хотите чаю, господин Сяо?– Спасибо, но откажусь. Вы уже знаете, что я получил билет в подарок а вы должны были ехать в другом вагоне, но теперь мы оба здесь и у меня есть основания предполагать, что причиной этому господин прокурор Ло Юньси. И есть вероятность, что нас всех захотят обвинить в преступлении на почве мести. Поэтому мне нужно знать, какие неприятности этот человек причинил вам в прошлом.– Моя семья потеряла землю, сливовый сад. Родители так и не смогли смириться с этой потерей и вскоре умерли.Ничего себе, думает Сяо Чжань, вот это претензии. Вообще, непонятно, каким образом —прокурор, тяжба о земле?– И вы его за это ненавидите?– Вовсе нет, — почему-то это заявление становится соломинкой, под которой окончательно разваливается чувство реальности Сяо Чжаня. Вовсе нет? Это как вообще?– На самом деле, всё это время в их преждевременном угасании я винил себя. Теперь, пообщавшись с психологом на работе... У нас есть такая услуга в офисе, а у вас есть? У нас очень продвинутый офис. Я решил не нести это бремя дальше, тем более, что есть такой удобный человек. Но я сейчас расскажу вам в двух словах. Это началось 16 лет назад, когда начали оформлять землю в личную собственность, и мои родители захотели оформить небольшой сад, несколько сливовых деревьев, многие десятилетия принадлежавших моей семье. Но на них также претендовали и наши соседи, потому что под этими деревьями выросли и их дети тоже. А там было что-то про территорию рядом с домом, дороги... Эти подробности не важны. Тяжба продолжалась несколько лет, и никто не мог доказать преимущества, пока не появился господин Ло Юньси, который был тогда помощником окружного инспектора, он нашел в архивах бумаги, которые определили решение в пользу наших соседей.– Да. Его очень легко обвинить в исходе дела.– Да. Но так только кажется на первый взгляд. Соседи в этот момент уже заплатили местной газете, и вышел некрасивый текст о том, что мои родители — враги народа и претендуют на общественную собственность. Чуть не начался праведный народный суд, но господин Ло тогда еще не уехал, и был очень раздосадован этим наветом, и заставил газету опубликовать опровержение. Так что, он в каком-то смысле их спас. А я вскоре уехал и оставил их одних.Сяо Чжань благодарит за рассказ и поспешно уходит, надеясь все же ещё встретиться с Ван Ибо и импортным виски.

***На сообщения в вичат Ван Ибо не отвечает, и Сяо Чжань предполагает, что он спит в пересменку, так что решает заняться контентом для завтрашнего выпуска блога, потому что вместо съёмок нового материала, он планирует увидеться с Ван Ибо. Что это вообще будет? Прогулка? Они пойдут в кафе? Что вообще делать в городе, где предлагают развлечься хайкингом и знакомством с традиционными рисовыми полями? Через пять минут Сяо Чжань обнаруживает себя на Букинге, выясняющим, что за отели есть вблизи вокзала в городе Куала Кангсар, месте их последней остановки перед прибытием в Сингапур. Возможно, это излишне самонадеянно, но лучше пусть будет вариант куда пойти, чем остаться на улице им таким распаленным, как сегодня они были в тамбуре.

Выясняется, что никаких отелей вокруг, в общем, нет. А в те немногие, что есть, лучше не соваться, потому что за содомию в исламском государстве Малайзия уголовное наказание 20 лет тюрьмы. И порка палками.Палки! Что ж это такое! Фу, блядь, думает Сяо Чжань с ненавистью и брезгливостью, двадцать лет тюрьмы. Хочу ли я смотреть на что-то, сделанное руками людей, сажающих других людей на двадцать лет в тюрьму за добровольный секс? Или руками людей, живущих под угрозой этого наказания? Хочу ли я приносить какую-то прибыль этому государству? Фу. Ужасно.

Просто поговорим тогда. Погуляем. Будем смотреть друг на друга как тогда, с полуметра, пока не стало можно. Пока не поцеловались.О, мой член думает за меня, смеётся про себя Сяо Чжань, уже увлечённый воспоминаниями о поцелуе. Очень увлечённый, запустивший уже руку в штаны... Закрыл ли я дверь? Ван Ибо показывал мне, как закрывать дверь, двигал моей рукой, и сейчас мог бы двигать моей рукой вдоль члена, и смотреть, как он твердеет, и водить, сжимая то чуть сильнее, то поглаживая, чтобы посмотреть как мне нравится, с трудом отводя взгляд от моего члена, чтобы посмотреть на лицо...Драгоценный кашемировый костюм удаётся спасти в последний момент.Сяо Чжань валяется на своём диванчике с покрывалом из темно-розового тайского шелка, бездумно разглядывая деревянный наборный потолок, и держа руку, испачканную спермой, на отлёте. Он так расслаблен, что нет сил даже сделать три шага до уборной, чтобы руку вымыть. Он грязный, довольный и налит ожиданием завтрашнего дня под самую макушку.Звук съезжающего по стене и падающего на пол тела хорошо слышен в ночной тишине даже сквозь мерный шум движения поезда. Сяо Чжань испытывает соблазн сделать вид, что не слышал, но обреченно идёт к дверям, наскоро обтирая сперму с руки об салфетку, но этого уже маловато, чтобы очиститься, но времени нет.В коридоре у дверей купе через одно от его на полу сидит человек. Не понятно, сидит или упал так, голова в глубоко надвинутом капюшоне опущена. Судя по габаритам, это высоченный Артур. Сяо Чжань включает на всякий случае запись видео на своём телефоне, подходит, и тянется сдвинуть с лица капюшон.

Артур поднимает голову и поворачивает к нему лицо. Нос и глаза красные, он качает головой и говорит:— Нормально. Повздорили про это всё. Я вышел остыть.Сяо Чжань садится рядом, и съемку выключает.— Не знал, что он гей.— Он тоже... не знал. Я... Бросил кино ради него. У меня уже были пара хороших ролей и серьезные брендовые контракты, когда снималась моя первая большая дорама. У неё были все перспективы выстрелить, ну и папа вложил очень много денег. Не знаю зачем — то ли папа не оставлял мечту, что я стану юристом... Я тогда только закончил в школу, мне было 19. Такая ирония. Он с детства меня пихал в ?серьезные профессии?, а я хотел ну, кино, модель, слава, мальчики, — капюшон сползает, и с растрёпанными волосами и шмыгающим носом он выглядит на те свои девятнадцать, не больше. — То ли это была взятка, то ли просто решил выебнуться, но он привез Юньси с командой консультантов. На денёк, под видом отдыха и экскурсии.Отдых удался. Сразу после окончания съемок я стал готовиться к поступлению. Папа был в полном восторге, учился я хорошо, и он ни о чем до последнего не подозревал, и даже попросил меня на эту должность взять, связи свои напрягал. Сначала, конечно на помощника в офисе, но и это не просто было сделать. И я быстро попал куда хотел. Самое занятное, что работа мне очень нравится. И хотя этот привлекательный повод был главным, у меня большие карьерные планы. Но я горбатился на это шесть лет как проклятый. Добился. Увидишь в телевизоре — скажешь пиздёж, не бывает такого. Дорамы из меня уже никогда не выветрятся, похоже.Господи, Ло Юньси — какая-то тёмная фея, все об него ломаются, строят себе новые жизни и судьбы. И сплошное гейство. В смысле дайвёрсити. Это не детектив Агаты Кристи, а какая-то ?Присцилла, королева пустыни?, думает Сяо Чжань раздраженно.— Понятно, — говорит он вслух, — на этой теме папу и заклинило.— Ну да.— И, видимо, я, как единственная ?медийная? и тематически оскорблённая персона, должен был устроить большой публичный скандал. Но я не стану. Можешь сказать господину Ло. А что ты будешь теперь делать?Артур поднимает лицо, и Сяо Чжань видит, как он начинает смеяться через поблёскивающие на глазах слёзы— Пожалуюсь маме. Я и не подозревал, что это проблема. Если бы я знал, я бы сам попробовал разобраться с этим раньше. Но теперь осталось последнее средство. После того как мама всё решит, думаю, мы пойдём знакомиться семьями. Заново. Надеюсь, это не успеет вас никак затронуть.— Пока я в сплошной выгоде. Ну ладно, пока всё выглядит не очень страшно. Вам же никто не угрожал больше?

Артур отрицательно качает головой.

— Наоборот, та женщина в жемчуге, Энди, тоже подходила сказать, что не будет вытаскивать скандал на публику, потому что страна, давшая ей политическое убежище, не считает гомосексуальность препятствием для исполнения государственных обязанностей.

— Позволь угадаю, политическое убежище она получила из-за того, что была уволена из-за господина Ло?— Именно.— Будем надеяться, что до конца поездки ничего не изменится. Спокойной ночи, — на этом Сяо Чжань возвращается в своё купе, и моет, наконец, свою несчастную руку.***Сяо Чжань получает четкие, но странные инструкции, ему нужно быть в маске, зайти в здание вокзала, подняться на второй этаж, дойти по указателям до туалетов, завернуть налево по указателю к пожарному выходу, увидеть выход на служебную лестницу, и встать к нему спиной. Честно, прочитать и понять это заняло у него в три раза больше времени, чем проделать этот путь в вычурном снаружи, но пустом и по-современному простом внутри железнодорожном вокзале. В закутке напротив выхода на служебную лестницу он стоит лицом к неприметной двери, отделанной такими же панелями, как стены вокруг, и пишет: ?я пришёл?.Дверь немного приоткрывается, и его затаскивает внутрь Ван Ибо, хотя он давно уже Ибо, что тут. Комнатка маленькая, без окон, Сяо Чжань оглядывается, пока Ибо подпирает стулом дверь, у которой с этой стороны есть ручка. Комнатка похожа на поездное купе - две койки друг над другом, откидной столик, стул. Не выглядит так, будто ей часто пользуются.

— Это какие-то местные круглосуточно-религиозные дела. Я знаю людей, которые знают людей, которые знают людей, которые слышали, что есть сложности с определенными продуктами в таких регионах. Так что нас не должны побеспокоить. ...Но у меня есть всего сорок минут, — говорит Ибо, снимая маску, кепку и худи, и толкает Сяо Чжаня на обтянутую синтетическим плюшем койку.

Сяо Чжань остаётся тоже в джинсах и футболке, расстегивает молнию, не снимая штанов, и водит вдоль уже вставшего члена, глядя, как Ибо достаёт презервативы, одобрительно кивая его движениям, и буквально облизывается, глядя на его член. Это, блядь, запрещённый приём, кто вообще в состоянии остаться в здравом рассудке после этого?Сяо Чжань думает, что выглядит круто и вальяжно, но когда разрывает фольгу упаковки, видит, что у него дрожат руки, его всего трясёт от нетерпения, и он старается надеть все правильно, и сразу после этого Ибо просто забирается на него сверху. На нем одна широкая чёрная футболка и презерватив, он ложится сверху на Сяо Чжаня, одной рукой вставляя в себя его член, а второй цепляя его за шею, и прижимаясь к губам. Сяо Чжань скулит, не отказываясь ни от чего, естественно, но ему прямо сложно это пережить. У него не получается отвлекаться от горячей тесной задницы Ибо на его рот, его хреначит страшным кумулятивным эффектом, и он плачет, и слёзы скатываются куда-то в сторону ушей, и ему приходится зажимать основание члена рукой, чтобы не кончить, и он чувствует, как на нем двигается это олицетворение секса теперь ещё и рукой.

***Последний ужин Сяо Чжань проводит с опять новой компанией — швейцарской пожилой парой, путешествующей с притворяющейся хорошей внучкой. Да и сами они притворяются хорошими, хотя люди не плохие, вероятно, просто современный этикет им немного жмёт, и они готовы подменять его классическим, а иногда и честно признаваться в том, что готовы принимать сегодняшние правила игры, но позволяют себе ностальгировать и по ?тем? временам. И девочка, откровенно делающая ровно обратные финты с примерным поведением и подначками о социальном неравенстве и экологии. Но Сяо Чжань видит, что это интеллектуальные упражнения, и скучают швейцарцы не по вседозволенности и привилегиям, а, как и все люди, по своей молодости.Зато вечер ему удаётся провести так, как он мечтал о вчерашнем, и пара порций виски и запретное тело рядом и двусмысленные шутки, делают финал этого дня, и почти этой поездки, совсем прекрасным.

***Сяо Чжань выходит из поезда с легким сердцем и ключом от апартаментов Ван Ибо в кармане. Он видит, как перед ним выходит господин Ло, один, без спутника, должно быть, Артура отправили через другой вагон.Он оставляет вещи в камере хранения, и едет на небольшую обзорную экскурсию по городу. Маяться в одиночестве, даже с соседкой, пополам с которой Ибо снимает квартиру и которая ?в курсе всего, так что, это безопасно?*, или особенно с соседкой, в ожидании окончания рабочего дня Ибо, кажется чересчур тяжелым. В итоге они приезжают с разницей всего в час. Сяо Чжань уже успел в душ и подружиться с обитателями квартиры, кроме соседки там находятся кот, улитки и рыбки. Ибо обнаруживает почти всю компанию в кухне за приготовлением ужина, и соседка так интенсивно делает большие глаза в сторону Сяо Чжаня и здоровенных, не до конца ещё разобранных пакетов с продуктами, которые он принёс, что он и сам это замечает, и немного краснеет. От удовольствия.

Совместного ужина не случается, потому что, когда Сяо Чжань зашёл в комнату Ибо сказать, что все будет скоро готово, и спросить, что он будет пить, Ибо переодевался, и на нем не было ничего, кроме трусов.Сяо Чжань не договаривает фразу, слово, не может сделать вдох, и может только радоваться, что сознание коллапсировало не в обморок, а в охотничий рефлекс, и он без спроса и без предупреждения хватает голые плечи, голые рёбра и вот уже и голую задницу, пытаясь вспомнить, трогал ли он перец или имбирь после того как последний раз мыл руки за готовкой.

Ибо смеётся, и говорит, что хочет есть, обвиваясь при этом своим жарким голым телом вокруг одетого, ну разумеется, в кашемировый костюм, Сяо Чжаня. Зацепляет его под коленку, и они падают на жесткий матрас скромной кровати Ибо, и он так пружинит, что Сяо Чжань всхлипывает: ?я быстро?.Не обсужденные кинки, да ещё такие дискомфортные как с имбирём, это вообще не про него, поэтому Сяо Чжань решает потратить всё же лишнюю резинку на пальцы, это немного удивляет Ибо, но он благодарно хмыкает на спутанные отрывочные объяснения. Говорить связно у Сяо Чжаня не выходит. Вдруг в какой-то момент Ибо начинает постанывать и ахать, будто дав себе волю, тихо, но так невыносимо горячо, что Сяо Чжань утыкается ему во влажную ключицу лбом, и чувствует, что сейчас снова заплачет. Двигать пальцами он не перестаёт, и вскоре заменяет их членом, и ему опять приходится сдавливать себя рукой, чтобы не кончить немедленно сразу, и стыд от этой подростковой несдержанности, кажется, даёт им несколько дополнительных минут.

Сяо Чжань движется сверху, все ещё одетый, прижимая согнутые ноги Ибо под коленями, любуясь им, таким открытым, раскрытым, его красивым лицом, ещё более нежным чем обычно, обожая каждый его сантиметр.

И надеясь вскоре получить отдельный повод обожать и те самые сантиметры тоже.Кончив, Сяо Чжань сползает на колени на пол, и берет те самые сантиметры в рот. Он прямо таки урчит, и Ван Ибо начинает хихикать, и говорить сквозь стоны, что кот у них так жрёт рыбу, и он чувствует себя немного тунцом. От смеха член дергается, и проезжается головкой по нёбу, и Сяо Чжань ловит изменения в стонах, и делает так намеренно. Ибо выгибается и отталкивает его. И кашемировый костюм, наконец-то, все же оказывается испорчен.

Немного отложенный ужин вместо чинного знакомства становится жадным и веселым уничтожением продуктов после секса, о такой замене можно только мечтать.Они устраиваются оба уже раздетыми в постели, лишний раз удостоверясь, вымыты ли руки. Просто валяются, лапают друг друга, разговаривают.— Мне заплатили за то, чтобы я слил записи камер из нашего вагона и купе. Думаю, ты знаешь больше меня о причинах этих разборок, раз оказался там. Сегодня я их передал, отчитался и получил премию от руководства и внеочередной отпуск на десять дней, пока поезд не вернётся из Бангкока. ?Заказчику? возможно деньги придётся вернуть, но премию мы можем со спокойной совестью прогулять. Составишь мне в этом компанию? Я куплю тебе новый билет, если согласишься!

Ибо ластится к нему здоровенным возбужденным котом, заглядывает в глаза, подлезая под руки, облизывая что попало под длинный мокрый язык, и Сяо Чжань, разумеется, согласен. Он вообще не думает, что сможет отказать Ван Ибо хоть в чем-то, и может только смиренно надеяться, что тот будет добр к нему, будет хорошим, пока хотя бы толика здравого смысла не вернётся в булькающую розовую жижу, в которую превратились мозги блестящего интеллектуала, примера поколения, адвоката, ютубера, недо-Пуаро Сяо Чжаня.Все его попутчики получили новую жизнь и судьбу. Моя — эта, думает Сяо Чжань, не сомневаясь ни одной секунды. Этот человек.— Расскажи, как вы все-таки выкрутились с записями? Ведь они двое в купе... даже без секса все было бы понятно.— Как обычно. Я имею в виду, как мы обычно делаем — чуть ли не на каждом рейсе есть кто-то, кто хочет получить информацию. Мы соглашаемся, но предупреждаем ?объект?. Приходит человек, обычно кто-то из руководства, и ещё под запись разыгрывает нанятого пассажиром ?специалиста по безопасности?, после чего камера занавешивается или заклеивается на весь оставшийся маршрут. Компания не заинтересована в скандалах со своим участием. Этим даже купе поменяли, чтобы точно без жучков.Сяо Чжань понимает, что прикрыто действительно грамотно, но все равно спрашивает.— И ты совсем не боишься?— Что он мне сделает? Я в другом городе.* в Сингапуре, одной из самых богатых и технически прогрессивных стран региона, гомосексуальная связь между мужчинами до сих пор является уголовным преступлением с наказанием до 2 лет тюрьмы. Закон якобы не применяется, но при очередном рассмотрении год назад не был отменён.