Глава 1. Ненависть (1/1)

10.20.201189 Paul St, Shoreditch, LondonEC2A 4NQЭто было эйфорией. Кончики пальцев мелко подрагивают, из-за чего телефон чуть ли не выпал на пол. Кафельный пол. Экраном вниз. Как множественные оргазмы или небольшой ?бумажный? квадратик на языке. Как давно не переживал настолько сильно, что не мог собрать мысли воедино, но единственное немного успокаивало?— прослушивание не провалил. Целый день в здании ?СС?*, не ел со вчерашнего вечера… И слишком много людей вокруг, с которыми нужно быть милым, дружелюбным, открытым, не грубить. Что было тяжело. Особенно, когда его поставили перед фактом, что он не один, кто хорошо подходит на главную роль в грядущем фильме, и что нужно подождать немного, пока они всё решат.—?Не волнуйся, Том, двести процентов на то, что ты займёшь эту роль! —?воодушевлённо произносит Роберт.—?Тогда зачем слушать непонятно кого, кто, ещё и ко всему, новичок?—?Раз пришёл, то я не могу отказать,?— продюсер беззаботно пожимает плечами.Томас Уильям Хиддлстон. Тридцать лет. Актёр с пелёнок — родители хотели видеть его известным, поэтому и пытались засунуть на все кастинги, во все школьные представления. Был рад? Был благодарен? Безусловно, потому что это уже стало смыслом его жизни.За плечами Тома было несколько небольших театральных постановок, которые не особо хорошо выстрелили. И фильмы. Их тоже было не особо много, однако благодаря одному из проектов он познакомился с Робертом, что был светилом из светил, по крайней мере о нём так говорили, и выпускал он довольно кассовые ленты из-под своей руки. Были надежды, что это откроет ему лучшую жизнь, но, увы, эта ?жизнь? повернулась к нему задницей.У его матери оказалась онкология. Том не мог, когда он был единственным близким для неё человеком, когда был единственной опорой, бросить её одну, перебраться в Америку и продолжать развивать карьеру. А если бы не ?выстрелило? и карьера бы пошла на дно? Рисковать, когда мама при смерти и в долгах? Последнее было самым ужасным… Она купила дом. Целое двухэтажное поместье, которое вообще не сдалось, но было её мечтой.Судьба была… дерьмом. Судьба действительно была настоящей цистерной с дерьмом, которая опрокинулась на него. Первые месяцы о нём ещё писали, после ?слава? сошла на нет. Том… Том винил себя в том, что решил пойти по довольно лёгкому пути, но он человек, обычный человек, на плечи которого взвалилось слишком много. Поначалу ушли деньги покойного отца, которые лежали в банке как раз-таки для чёрных деньков, однако их было слишком мало, чтобы покрыть все расходы, потом копейки, что остались в кошельке матери, а после стали кончаться и его собственные запасы.Слишком лёгкий путь, мог ведь… Мог! Чёрт побери! Мог ведь! Что говорить, когда всегда добивался того, чего хотел, ни перед чем не останавливался, а здесь положил свою возможную карьеру на полку, уйдя в местный небольшой театр, где платили… было бы хорошо, если бы платили вовремя и по контракту. Хиддлстон, что не особо было похоже на него, молча закусил удила, потому что мама была важнее всего. А актёрство могло подождать и год, и два, потому что именно эта женщина дала ему хобби, которое переросло в заработок, которая всегда поддерживала, успокаивала, давала советы… и деньги на университет. Том был бы полной свиньёй, если бы бросил её в столь тяжёлом состоянии.Сейчас же, оглядываясь назад, Хиддлстон понимал, что всё же сделал дурость и нужно было поступать так, как всегда,?— в своих интересах. Долги, что уже были не только за ?поместье?, но и за лечение покойницы и её похороны, опасное знакомство, которое облегчало последние дни мамы и его собственные, где тоже должен был деньги, а ещё же нужно платить за еду, одежду, свет, Интернет, машину. Том, конечно же, мог продать свой автомобиль, но ауди две тысячи девятого года, которую признали в десятом году самым лучшим купе, продал бы лишь последний дурак. Он купил её на свою накопленную зарплату ещё два года назад и избавится от неё лишь тогда, когда полностью развалится на части.Время тянулось долго. Мучительно долго, и Хиддлстон решает сходить за кофе, после чего занимает место у окна в холле так, чтобы с лёгкостью видеть дверь, что огораживала коридор от кабинета, в котором проходило прослушивание. Этот… Хемсворт взялся непонятно откуда?— ни фильмов, ни сериалов, даже театральных постановок не было! Какого он припёрся именно сегодня в ?СС?? Почему не завтра или вчера, когда не было Роберта?Это должен был быть фильм по комиксам, что основывается на скандинавской мифологии, но… это была насмешка. Он, как человек, который прочитал данную серию комиксов, которого утвердили на роль, почти что, но которого на прослушивании решил перебить новичок, мог сказать с уверенностью, что этот фильм?— глупость или стёб над обществом. Выворот мифологии настолько сильный, что от неё остались разве что имена.Роль Тора, Громовержца, добра… Да плевать, кого играть, Томас мог спокойно быть как тупой горой мышц, так и серым кардиналом, особенно сейчас, когда ему нужно вновь входить в киноиндустрию и получать деньги. Конечно, был ещё вариант продать дом, но вряд ли кому-то нужна старая халупа, где всё находится на последнем издыхании.Хемсворт был ярким, запоминающийся, и что-то в его глазах пробуждало гадкий червячок внутри, который так и шептал о том, что Тома не утвердят на роль Бога Грома. Отвратительно. Такой шанс, такая возможность, тем более под руководством Дауни-младшего, с которым работать хотели многие.Кофе становится холодным и невкусным, часовая стрелка замирает на половине пятого. Хиддлстон уже находится в этом здании три часа, и хотелось лезть на потолок. Да, большую часть этого времени разговаривали с ним и слушали его, но уже один факт того, что сейчас Хемсворт общался с Робертом… Том пытался отвлечься на телефон, но волнение всё равно не даёт сосредоточиться ни на чём, кроме кастинга. Он заучил нужные слова за десять минут, отыграл сценку настолько правдоподобно, что Дауни-младший долго не раздумывал над своим ответом, который, к сожалению, быстро поменялся, стоило только блондинистому нечто показаться в двери.И стоило только подумать, в который раз, о Хемсворте, как всплывавшая в голове дверь открывается, выпуская в коридор мужчину. Радостного, улыбающегося, весёлого и… Томас всё понимает с первых секунд. Злость поднимается моментально красной пеленой перед глазами, как будто он враз стал разъярённым, бешенным быком, негодование, непонимание, как этот никто смог занять его место. Ничего же нет, никакого опыта, и Роберт должен понимать, что фильм с Хемсвортом провалится!Внутри всё горело, пылало настоящим голубым пламенем, и Том сильнее бесится, когда в холле за несколько метров от него останавливается этот напыщенный индюк. Светлые глаза смотрят на него с сожалением, и Хиддлстон, заметив, как к нему хотят подойти, показушно отводит взгляд в сторону, замечая Роберта. Не нужна ему жалость от этого… блондина.Поднявшись на ноги, Том нажимает на кнопку блокировки на боку телефона и идёт в сторону продюсера. И на его лице всё написано. Он проходит мимо Хемсворта, даже не смотря в его сторону и… Ещё и одеколон отвратительный. Какой человек, такое и всё, что окружает его. Томас моментально берёт себя в руки, пряча весь гнев под маской частичного разочарования и надежды. Надежды, что Кристофера взяли на какую-то второстепенную роль.—?Пройдём?Но вопрос не звучит, как вопрос. Хиддллстон в ответ кивает головой и проходит в довольно просторный кабинет, где уже не было никого. Личная беседа…. Возможно, они смогут договориться, вне зависимости от того, какую плату нужно дать. Господи, у него одна жизнь и Том готов урвать себе абсолютно всё, что сможет, даже если по итогу оно ему не пригодится.Дауни-младший долго молчит, подходит к столу и, сев на него, снимает очки. Томас всегда умел хорошо читать людей, поэтому сейчас ему не нужны были лишние слова. Жизнь несправедлива?— он давно это усвоил, удачи не существует, и нужно было снова заручиться агентом, чтобы ему находили хорошие контракты. Но это тоже лишние расходы, которые он не может себе позволить.—?Понимаешь, Том, ты хороший актёр. Я ведь вижу в тебе искру и профессионализм, уж сколько через меня прошло,?— мужчина тяжело вздыхает и массирует переносицу пальцами. —?Но в данный момент я вижу Кристофера на роли Тора. Ты не такой… —?он неопределённо ведёт рукой. —?Ты понимаешь меня.—?Понимаю,?— Хиддлстон тяжело вздыхает и отводит взгляд в сторону.Конечно же он понимает. Пусть Томас и мог нарастить мышечную массу, но не до такой степени, как у Хемсворта. И ему нужно будет больше грима накладывать, нужно постоянно вести себя более харизматично, развязно, лучиться постоянно весельем… что было врождённым у кое-кого другого.—?У меня много знакомых, которые сейчас занимаются разработкой новых лент. Давай, ты дашь номер своего агента, и я передам…—?У меня нет агента,?— перебивает его Том, спрятав руки в карманы джинсов и переводя взгляд с окна на продюсера.—?А… ладно. Есть твой мобильный, и мы точно что-то придумаем,?— надев очки, Роберт берёт рядом с бедром небольшой блокнот и ручку, что-то довольно быстро чёркая на бумаге. —?Я устраиваю вечеринку, приглашены все, до кого дозвонились мои помощники. Приходи,?— оторвав лист с написанным адресом, он протягивает его Тому, который посчитал это обычной подачкой, чтобы частично извиниться и быстрее избавиться от него.10.22.201143 Charlotte St, Fitzrovia, LondonW1T 1RSУёбок. Пусть Хиддлстон и не особо любил материться, даже презирал тех людей, которые не умеют нормально выражаться, но иногда, когда он сам был на грани, позволял себе пару крепких слов. Особенно тогда, когда его жизнь рушится из-за какого-то блондина, который и пальцем не пошевелил для своего успеха, а просто… повезло.Эти дни проходят ужасно, потому что Том пожирал самого себя изнутри и потому что пообещал себе не пить и не брать ничего тяжелее алкоголя. Хватило один раз, теперь же, когда он возобновляется в своей карьере, пытается снова вернуться в актёрство, то ему нельзя было портить свою репутацию. Совсем. Даже если какой-то Хемсворт переходит дорогу и портит ему планы. Не страшно, совсем не страшно, потому что в его жизни и не такие были люди, которые теперь неизвестно кто, неизвестно где и неизвестно, живы ли вообще.Эти два дня прошли… как в бреду. Томас всегда был откровенен с собой, поэтому мог прямо, смотря в зеркало, сказать, что с этими нервами он стал хреново выглядеть, что его план мести слишком детский и несовершенный, но он должен сделать всё, чтобы его запомнили, и запомнили, что такое переходить дорогу Хиддлстону. Пусть даже это было придумано на чувствах и не имело… и было трудновыполнимым, если он вообще соберётся с силами и выполнит то, что должен.Должен? Да. И так было всегда. В школе, во время представления на Рождество, главная роль должна была достаться ему, но мальчик с параллельного класса решил выпендриться и… перетянуть одеяло на себя. Перетянул, бесспорно, это было даже красиво, когда он совершенно случайно поскользнулся на лестнице и сломал себе руку, проведя последнюю неделю дома. В театре тоже был человек, который возомнил себе, что может перейти дорогу Хиддлстону, за что отправился в больницу с отравлением алкоголем. О, ему всегда удавалось выходить сухим из воды и добиваться того, что было его.Отец видел сына насквозь, постоянно говорил, что с ?их мальчиком что-то не так?. Том любил отца, однако тот не понимал, что это не ?что-то не так?, а простая амбициозность и желание построить свою карьеру. Благо, была мама, которая видела в нём святое дитя, что ещё прославит их фамилию. Жаль, что она не смогла дожить до этих дней.Это был довольно невысокий дом среди таких же подобных строений вокруг, из которых исходили музыка, весёлый смех, разговоры. Возможно, ему сегодня повезёт даже больше, чем на то рассчитывал, но нужно быть… Поднимаясь на лифте на пятый этаж, Том старался взять себя в руки и убрать кислое выражение лица. Всё ведь хорошо, нет ничего страшного в том, что он хочет убрать конкурента. Не убить же.Стоит двери лифта отъехать в сторону, как Хиддлстон вливается в атмосферу всеобщего веселья. С ним здороваются, с ним разговаривают,?— фальшь. Всё это было настолько показушным, что Томаса начинало тошнить от этой показушности других, когда с его лица не сходила такая же приторно-добрая улыбка. Пентхаус был погружён в полумрак, который разбивался разноцветными подсветками, негромкая музыка сливалась с чужими разговорами, от бара исходил сладковатый запах спиртного и простых закусок. ?Цирк уродов?,?— мелькает в голове у Томаса.Разговор с Робертом был слишком быстрым и поставил все точки после сомнений, обрывая их,?— роль ему не светит. Сдержаться было очень тяжело, чтобы не высказать всё, что он думает о ?Кристофере, что был рождён для Громовержца?, и о том, что ?я точно найду тебе что-то такое, с чем ты ворвёшься в Голливуд?. Дауни-младший был уже изрядно весёлым, поэтому Хиддлстон мог лишь с улыбкой сказать, что ?ничего страшного в этом нет, что такая жизнь и что эта неудача заставит только поднять руки, а не опустить их?.Сидя за барной стойкой, Том мысленно разделывал Хемсворта на мелкие куски и кормил ими бездомных котов, понимая, что его жестокость только усиливается с каждым новым глотком виски. Наверное, не стоило пить, ведь ещё за руль садиться, но Томас не может остановить себя… лишь бы только перестать думать о сорвавшейся с крючка роли, которая бы дала ему возможность жить в прекрасном доме, пить самый дорогой виски, питаться в самых лучших ресторанах.Хиддлстон поднимает руку, привлекая внимание бармена к себе, и показывает двумя пальцами об ?обновлении? стакана. Какой же он жалкий, топит свою ненависть и разочарование в спиртном и… Внимание привлекает севшая рядом с ним девушка, и Том, заинтересованный возможной перспективой на ночь, поворачивается к ней лицом, приветливо улыбаясь. Довольно типичная для американки внешность, о чём свидетельствует квадратный подбородок, тонкая линия носа и бровей, которые выделяли светло-карие глаза, шоколадного оттенка волосы волнистыми прядями спускались по плечам, подчёркивая глубокое декольте тёмно-серого, почти что чёрного, жилета. Красивая.—?Том,?— он протягивает руку к девушке.—?Джейми.Ему улыбаются в ответ и вкладывают свою ладонь в его, позволяя несильно сжать на пару секунд. Разговор точно пойдёт хорошо и, возможно, он сможет, наконец-то, забыть о Хемсворте. Но Томас сомневался в том, что так просто забудет ту сволочь, которая сломала ему жизнь.—?Ты тоже подруга Роберта или отвоевала себе роль прекрасной богини в грядущей эпопее?—?Роль,?— улыбка так и не сходила с её лица. —?Сиф. Мне дали роль боевой подруги Громовержца. А ты?—?Пусть это останется моей небольшой тайной, которая придаст мне больше загадочности.Флирт всегда давался ему легко, как и менять ?маски?. Том не следит за ходом времени, только старается не прикасаться к своему стакану, чтобы остаться более-менее трезвым. Оказывается, о нём помнят, раз Джейми правильно называет два сериала, в которых ему довелось сыграть до ухода, оказывается, к нему даже на одно представление в театр ходили?— это, безусловно, поднимает себялюбие настолько, что Хиддлстон делает шаг вперёд.Неоднозначный комплимент, двусмысленная фраза… и всё обрывается, когда Джейми говорит, что у неё есть парень. Чтоб весь мир в аду горел! Том извиняется довольно искренне, потому что ему любая репутация важна, и с сожаление смотрит вслед Александер, залпом осушая свой стакан. Отвратно. Как будто в помоях выкупался.—?Не занято?Низкий голос раздаётся совсем рядом и почему-то слышится громче, чем царящий вокруг шум. Почему-то… Стоит только поднять взгляд от телефона, как в лёгкие не попадает воздух. Он. Чёрт возьми! Он! Это блондинистое нечто с голубыми глазами в какой-то серой футболке, чёрных джинсах и таком же пиджаке, если это пиджак.—?Ты уже сел.Как же тяжело быть добрым и… словно ничего не произошло. Гадство. Сидит здесь, как будто ничего не произошло. Как будто не забрал его роль. Том мысленно представляет, как выхватывает у бармена нож, которым он нарезал лайм, вонзает его в горло Хемсворта, чтобы, прокрутив пару раз и сделав большую дыру, резко дёрнуть в сторону. О-о, он бы с удовольствием ощутил горячую кровь на своих руках, впитал бы в себя алый оттенок и хвастался бы перед всеми. Ненормально. Перепил. Поэтому на пьяных чувствах и думается всякое.Нужно быть сдержанным, приветливым и… дружелюбным. Бедро ожигал небольшой пакетик с мелкой белой крошкой, который покоился в кармане брюк, что подталкивало ?настроить отношения? и опозорить. Возможно, о нет, Томас был уверен, точно, Роберт увидит, кого взял на главную роль в свой фильм и изменит решение. И, конечно же, в его пользу.—?Мы ещё нормально не знакомы,?— продолжает Хемсворт, на что Том с трудом заставляет себя не закатить глаза. —?Я Кристофер, можно просто Крис.—?Томас Хиддлстон.Более официально, чем хотел, но он пожимает протянутую руку. Пускай. Будет в глазах Хемсворта таким идеальным британцем, джентльменом, что чтит правила хорошего тона. Молчание затягивается, но Хиддлстон не спешит первым нарушать его. Зачем, если это к нему пришли и хотят что-то сказать? Том ловит себя на том, что ещё ко всему виду мужчины его раздражает и его глупый хвостик на затылке, который подвёрнут так, чтобы создалась петля. Слишком… очень сильно фиксируется на этом Крисе.—?Я бы хотел извиниться за то, что… прямо из-под носа увёл у тебя эту роль,?— всё же произносит Хемсворт.—?О,?— Том удивлённо смотрит на мужчину. —?Это лишнее. Всё же, актёрство такое: на ком смотрится роль лучше?— тот и в выигрышном положении. Моя же жизнь не заканчивается на этом, есть и другие фильмы, театры.—?Просто ты так… Да,?— Хемсворт более расслабленно улыбается и заметно расслабляется. —?Я, по правде сказать, не думал, что оно так получится. Мне позвонил Уильям, мой агент, и сказал, что Дауни-младший проводит прослушивания.Ему продолжают что-то говорить, но Том уже ничего не слышит. Агент. У этого… этого был агент! Непонятно с какой горы спустился этот Хемсворт, а у него уже был агент, чтоб его. Хиддлстон старался дышать ровно, чтобы гнев не брал над ним главенство, чтобы не сбить с лица и с голоса дружелюбие и относительно добрую харизму… Сложно. Как же это было сложно.— …и я надеюсь, что мы поработаем вместе. А если нет, то станем хорошими знакомыми.—?Это звучит, как тост,?— засмеявшись, Том поднимает руку, чтобы привлечь внимание бармена к себе. —?Два пастиса.Мутно-желтоватый оттенок скроет порошок, который вряд-ли успеет раствориться в прохладном напитке. План выстраивается сам по себе и настолько быстро, что Хиддлстон начинает верить в удачу. Криса отвлекает какой-то парень, из-за чего мужчина благополучно поднимается и становится спиной к барной стойке так, что почти что полностью закрывает его. Уж руки точно, что позволяет поспешно достать небольшой пакетик из кармана брюк, когда бармен ставит перед ним два стакана и отходит к другому клиенту.Вот она?— возможность. Возможность, которую нельзя упускать, потому что… Но ведь если кто-то увидит, то это может потянуть на уголовную ответственность, а попасть в тюрьму из-за этого Хемсворта ой как не хотелось. Он накручивает себя настолько, что злость начинает руководить им. Надорвав уголок пакетика и в который раз убедившись, что всем абсолютно всё равно, что он делает, Том высыпает белый порошок в чужой стакан, который, соприкоснувшись с жидкостью, едва заметно начинает выделять пузырьки. Хорошо, что есть небольшая пена, скрывающая это, хорошо, что Хемсворт возвращается к нему через минуты три, хорошо, что на его лице ничего не написано.—?За хорошее знакомство? —?Том поднимает свой стакан и приветливо улыбается.—?Безусловно.Стук стекла о стекло тонет в общем шуме и Том пригубляет желтоватый напиток, совершенно не чувствуя вкус. Волнение и предвкушение?— вот, что лежало на кончике языка и разрасталось в мозгу. Как же он хотел увидеть позор Хемсворта, как же хотелось потопить его и получить то, что изначально предназначалось ему.Время идёт, но ничего не меняется. Хиддлстону начинает казаться, что дозировка была слишком маленькой и что его желание отомстить можно спокойно спускать в унитаз, но речь Хемсворта становится более вялой и бессвязной. О да, и как же настроение стремится вверх, когда, оставив его одного, Кристофер пошёл в толпу.Бесподобное представление в виде невменяемого Хемсворта, который лез обниматься к каждому и пытался раздеться, потому что жарко. О-о, лицо Роберта нужно было видеть, лица всех присутствующих нужно было видеть. Только, к сожалению, Крис уходит слишком быстро с этого ?банкета?, чтобы не натворить большего и не порадовать его своим падением. Уходит… как и его приподнятое настроение, которое падает катастрофически быстро вниз.На вопрос бармена о ещё одной порции пастиса Томас отрицательно мотает головой. Ничего не хочет, лишь лечь на кровать и закурить, чтобы снять стресс. Расплатившись, он поднимается на ноги и на ходу надевает кожаную куртку. Садиться за руль?— самоубийство, но вызывать такси, оставлять свою машину здесь, когда до дома добираться почти что полтора часа… Гадство.Парковка размещалась со стороны своеобразного внутреннего дворика, который окружался четырьмя домами, и, по правде сказать, это было хорошо, потому что камеры в таком месте не размещали. Он пьян. Пьян не настолько, что мир крутится перед глазами, но настолько, чтобы у него отобрали права, и…Стоит только сесть за руль, стоит только негромким хлопком закрывшейся двери отрезать себя от остального мира, как Хиддлстон поспешно открывает бардачок, чтобы взять синюю пачку, в которой осталось несчастные три сигареты. Уже две. Дрожащие пальцы сжимают тоненькую трубочку, тонкие губы обхватывают один из её краёв и зажигалка, не с первого раза, выстреливает огонь. С глубоким вдохом, когда горечь оседает в лёгких, что-то подступает к горлу, разрастается и превращается в крик.Том кричит до боли в горле и отсутствия воздуха в лёгких. Том кричит и бьёт руками по рулю, выплёскивая на него свою злость. Том кричит до покраснения лица и сорванного голоса, успокаиваясь лишь тогда, когда силы покидают его тело и жар сжигает половину сигареты. Отвратно. Жалкий. Какой же он жалкий. И какой же Хемсворт придурок… такие не живут долго, потому что выпрыгивают слишком высоко со своего места.Вдох получается со всхлипом, и Хиддлстон заставляет себя открыть окно, чтобы сбить пепел с сигареты и чтобы холодный ветер освежил его голову. Надо домой… ему ещё полтора часа ехать. Провернув ключ в замке зажигания и дав автомобилю прогреться пару минут, Томас нажимает на педаль газа и выезжает с парковки. Плевать… Действительно плевать. Хемсворт уже опозорился, на этой вечеринке были же и журналисты, уж парочку он видел, так что никто не оставит этого доморощенного актёрушку.Нe большe сорока километров в час?— ему не нужно, чтобы его становили из-за превышения, а потом и заметили, что он пьян. Ночной Лондон не спал только в центре, но здесь, дальше к окраине, становилось всё меньше машин. На очередном повороте Том отвлекается на радио, которое всё же решает включить, и делает глубокую затяжку.—?Я двигался к неверным замыслам, слишком порочными способами, распространяя дурную энергию.**Подпевая, Том делает последнюю затяжку и отвлекается на то, чтобы выкинуть окурок в окно. Всё просто прекрасно и дальше будет только лучше, потому что…—?Твою мать!Руль резко выворачивается в сторону, но бампер всё равно задевает непонятно откуда взявшуюся фигуру, и нога вдавливает педаль газа в пол. Никого же не было! Выскочил сам! Может, это какая-то собака? Большая собака… дог. Да, точно он.Тело дрожало так, будто он нырнул в ледяную воду, в голове стоит полнейшая тишина. Том смотрит в зеркало заднего вида и закусывает губу, когда взгляд сталкивается с человеческим телом. Нет… ну нет… Хиддлстон с трудом разжимает руль и онемевшими пальцами тянет на себя дверную ручку, чтобы открыть дверь и выйти на улицу. Быстрый взгляд вокруг, чтобы убедиться, что никого нет, что камеры остались далеко позади, и Томас на негнущихся ногах подходит к сбитому человеку. Медленно, не веря, что это сделал он… Присев на корточки у тела, Хиддлстон кладёт руку на его плечо и надавливает, переворачивая на спину. Сердце пропускает удар, во рту пересыхает и Том полностью садится на колени, закрывая рот рукой. Он сбил человека. Он сбил Хемсворта.