Глава 23. Яд (1/2)
Как только яд проник в кровь и стал распространяться по телу, Фэйюй почувствовал нарастающее головокружение и неприятное онемение в конечностях.
"Черт возьми, почему я так неаккуратен?! Надо было захватить с собой эти проклятые пилюли!"
Он понимал, что с каждым шагом яд будет проникать все глубже, заставляя его чувствовать сначала усталость, потом слабость. А стоит его организму дать слабину, демон в сосуде начнёт откликаться на зов, что принесёт нестерпимую боль.
Дело в том, что после операции, в теле юноши остались своего рода "нити", которые удерживали яйцо зверя в его организме, пока тот не вылупился. А так как они напрямую связаны с сердцем, если их удалить, оно просто разорвётся. И как раз эти нити служили магнитом для зверя, который запечатан в сосуде.
Пока Фэйюй был крепок и здоров, его ци нейтрализовала действие этих нитей, и зверь не чувствовал их. Но как только иммунитет юноши ослабевал, ци теряла былую эффективность, и зверь тут же откликался на зов. А яд, что выбрал Фэнхай, был очень быстродейственным и способным убить иммунитет вовсе."Сосуд находиться в доме, если пойду туда, не станет ли хуже? Лучше идти к доктору Юю..."
Но дом лекаря находился не так далеко от его собственного, поэтому, чуть подумав, он решил, что разница невелика. И, грубо вытащив стрелу во избежании увеличения порции яда в его теле, шатаясь от головокружения и еле переставляя ноги от слабости, опираясь о деревья, поплёлся короткой дорогой, проходящей через перелесок, домой. Дыхание его уже сбилось, глаза покраснели и увлажнились, руки в бессилии повисли по бокам. Его бил озноб, а внутри словно дробились кости, и каждый порыв ветра будто сдирал с него кожу...Юньси уже второй час бился над прощальной запиской для Фэйюя. Он сидел за столом в основной комнате, а вокруг него валялось свыше десяти скомканных листов с посланием. Он никак не мог подобрать правильные слова, чтобы попрощаться. В один момент он даже подумал, что правильных слов не существует, но продолжил пытаться.
Пока он писал, глаза ни раз заволакивала пелена, но он смаргивал её. Кисть в руках дрожала, голова гудела от боли, а сердце тихо билось, словно сейчас остановиться и замёрзнет, покрывшись ледяной коркой. Юньси бранил себя последними словами за то, что обманывал юношу, даже пару раз безжалостно зарядил себе пощечину.
Но вот послание было готово, фонари, что он сделал, расставлены по краям тропинки, а на столе стояла пиала с баклажанами в кисло-сладком соусе. К слову, за весь день Юньси ни разу не притронулся ни к еде, ни к воде.
Он ещё раз осмотрел фанзу. Она показалась ему как никогда пустой и холодной...
Перед глазами пронеслись в калейдоскопе эти несколько дней.
В этот момент он до боли сжал кулаки и выбежал на улицу. На сердце кошки скреблись, но он все же взял себя в руки, тяжело вздохнул и отправился за лошадью. Подойдя к загону, он выудил из рукава кусок сахара и отдал его лошади:-Мы с тобой тут задержались.Юньси потрепал её гриву и вывел из стойла.
Подняв глаза в небо, его встретила глухая и безмолвная ночь, которая, казалось, теперь навечно останется его единственным путником.
"Так будет лучше. Если бы я остался с ним подольше, то уйти уже не смог бы... Нельзя позволить этому обману затянуться." - повторял он про себя.
Однако пусть эта фраза звучала благоразумно и правильно, на затворах сознания грубо звучало лишь одно слово:
"Трус!" Юньси старательно прятал его, стараясь убеждать себя в том, что он делает все правильно. Мужчина встряхнул головой и вскочил на лошадь.
Он пришёл с ничем и ничего после себя не оставил...
И, казалось бы, все кончено, а эти дни останутся лишь воспоминанием... Впереди столица и снова вечные скитания по миру...
Он сжал поводья и медленно стал отдаляться от этой фанзы.