5. r, романтика. (1/1)

— Эй, тебя все увидят! — Джонатан беспомощно — потому что один дурак стоит к нему спиной и поэтому никак не может реагировать на его унылые попытки привлечь внимание — время от времени машет руками, попутно проклиная климат, неудачное время и Тайлера Рэйка. Последний вместо того, чтобы как все нормальные люди попытаться спрятаться от ливня, наоборот остановился в центре какой-то проплешины в лесу и, вытянув шею, иногда прикрывая глаза, смотрит в быстро светлеющее небо, подставляя лицо крупным тёплым каплям. Немногочисленная одежда вымокла, со стороны кажется, что ещё минута — и все его снаряжение станет сырым и непригодным, но Тайлер как большой ребёнок или скорее щенок продолжает своё бесхитростное занятие, наплевав на происходящее. Чем-то его действия и обоснованы, но причина — это последнее, что хочет выяснять Джонатан, поэтому скинув рюкзак и винтовку, он — почти в бешенстве — тащится к Тайлеру, чтобы действенной и хлесткой ладонью объяснить, что это самая тупая идея на свете, но вместо того, чтобы дать что-то сказать, его хватают за локоть и сипло шепчут:

— Стой так.

— Не помню, чтобы ты у нас в самоубийцы подавался, — хмурится Джонатан, пытаясь выдрать руку из цепких пальцев, — ты же знаешь, что мы на открытом пространстве?

— Тут никого нет и не бывает, — Тайлер расправляет плечи и задирает голову ещё сильнее, подставляясь — во всех смыслах — почти полностью. Джонатан задерживает взгляд на мускулистой спине и мощной шее, которые облепила влажная майка, и ему нестерпимо хочется закурить, хотя бросил он ещё давно, когда работал в Швейцарии. — Я несколько раз так попадал и наблюдал за местными. Они всегда делают одинаково: или пережидают под своими навесами, или, если попали, то остаются так. Хорошее решение, дождь-то обычно тёплый.

— Все равно ты болван, Рэйк, — Джонатан, услышав более-менее внятное объяснение, немного успокаивается и заодно успокаивает своего внутреннего параноика. Этому ещё отчасти способствуют вода, от которой не скрыться, которая вымочила все до состояния “можно сразу выжимать”, и — чего греха таить — аккуратно поглаживающий его костяшками Тайлер, который сейчас кого-то ему очень сильно напоминает. Этот запах грозы, который точно не выветрится, совершенно не женственное, атлетическое, но парадоксально привлекательное тело, ему бы длинные волосы и автомат чем-нибудь заменить, и будет самое настоящее божество. По поводу пантеона Джонатан не уверен, но точно знает, что это не очень важно будет, когда он со словами “тебе надо согреться” запихает Тайлера в душ, прижмёт животом к прозрачной стенке, так что горячие струи попадут на обоих, и начнёт скользить носом по дорожкам от капелек, бегущим по шее, почти сдирать влажную майку, чтобы та не мешала, зацеловывать спину и плечи, бормоча что-то о том, какой он же все-таки идиот, хоть и великолепен. Рэйк опять возьмётся крутить свою шарманку, мол, я не гей, отъебись, но потом выгнется так, как нужно, а дальше уже и не очень важно, что будет.

— А ты зануда, Пайн, и я все равно тебя люблю.