Глава I, или "Холод, снег, неволя и прочие неудобства республиканского тюремного лагеря" (2/2)

– Не верю.– А сама-то?– Я пилотировала ?сквид?. Разумеется, я смогу управлять дирижаблем...Ландеберт повернулся к ней. Его янтарные глаза странно заблестели.

– Николас! – позвал он, не оборачиваясь.

Мэй эта ситуация не нравилась. Совсем не нравилась.

Николас подошел к ним.

– Да-а? – равнодушно протянул он.– Когда прибывает ?голдфиш? с продуктами?Мэй выпала в осадок. Она несколько раз открывала и закрывала рот, как рыба, пытаясь что-то сказать.– Завтра, – пожал плечами Николас. – Послезавтра улетает. Ночью стоит тут.

И тут же его глаза округлились. Он поджал губы. Медленно переведя взгляд из-за плеча Ландеберта на его лицо, он тихо промолвил:– Зря я это сказал.– Ничего не бывает зря, – широко улыбнулся Ландеберт и зачем-то слегка пожал плечами.

– Когда ты так говоришь, ничего хорошего не случается, – Николас грустно вздохнул. На его лицо вернулась маска флегматизма.

– Впрочем, – сказал он, уставившись куда-то вперед, – поступай, как знаешь.Сказав это, он побрел куда-то вглубь кухни, снова подсчитывать провизию. Ландеберт проводил его взглядом и, как только Николас исчез за дверью, он подмигнул Мэй. Та насупилась, но ничего не сказала.– Ничего хорошего, – повторила она про себя едва слышно. – У меня такое ощущение, что он прав, – она кинула очередной клубень в ведро.

Ландеберт ухмыльнулся.– Не ссы! – воскликнул он. – Ничего страшного не произойдет!

Мэй вздохнула.– Не верю, – пробормотала она сама себе.У причальной мачты с самого раннего утра висел ?голдфиш? с провизией.Неказистый, некрасивый, грузный. Готовый рухнуть и подмять под собой и мачту, и людей, которые таскали еду. Но благодаря или магическому чуду, или божественному вмешательству, или нелепой случайности дирижабль все еще держался в воздухе, едва заметно покачиваясь. Красные куски ткани, висящие на ?плавниках?, вяло колыхались на ветру.

Ландеберт таскал тяжелые ящики. Мэй – полегче. А Николас стоял рядом с охранником и бормотал себе под нос что-то нечленораздельное. А больше почти никого и не было, не считая нескольких носильщиков-заключенных. Погода выдалась на редкость ужасной, поэтому каждый человек стремился доделать работу быстрее и вернуться в барак или корпус.

Мэй, спустившаяся с треклятой причальной мачты уже в седьмой раз, не слишком аккуратно поставила ящик на снег, зубами стянула с руки варежку и натянула дырявый шарф чуть ли не до глаз. Девушка вспотела и начала мерзнуть. Слечь с соплями в этом месте ей совершенно не хотелось.Внизу прозвенели. Объявили перерыв. Полчаса отдыха. Если повезет – дремы. Мэй обычно не везло.Рядом с ней на землю приземлился Ландеберт. В руках он держал ящик без крышки.– Смотри! – невнятно сказал он.В ящике стояли бутылки с мутной жидкостью. Этикеток не было.– Начальству, – буркнул Ландеберт, ставя свой ящик поверх того, который принесла Мэй.

– Куда им так много? – девушка подсчитала их количество. Двадцать пять бутылок.– Не знаю, но, я думаю, из-за отсутствия одной бутылки они особо страдать не будут, – осмотревшись, Ландеберт спрятал одну бутылку во внутренний карман.

– Никому не говори, – улыбнулся он.

Под колючей шапкой у Мэй зачесалась голова.

– Пошли, – она попыталась почесать затылок, но эта затея не увенчалась успехом.– Пошли, – Ландеберт полез обратно наверх, – а то Николас там без нас совсем заскучает.

Мэй постояла еще полминуты, пытаясь вспомнить самое сочное и звучное ругательство, услышанное ею за эти несколько месяцев. Вспомнив, она полезла наверх, не забыв при этом обозвать всё и всех.

Они сидели прямо у трапа. Грузный охранник восседал прямо на нем и пил что-то из потертой фляжки. Николас стоял неподалеку. Взгляд его блуждал где-то в другом месте и времени. Ландеберт пристроился рядом с охранником.Мэй с грустью смотрела на падающие снежинки. Ее желудок недовольно урчал. Ей казалось, что до вечера пайка ждать не стоит.

– Эх, – невнятно выдал Ландеберт. – Чего-то взгрустнулось.Николас его будто не услышал, охранник издал странный звук и посмотрел на него, а Мэй в открытую на него уставилась.– Я говорю, грустно мне, – печальным голосом продолжил Чехов ди Лакер-Сфорца.

– Че-е? – прорычал охранник в шарф.– Да так, – Ландеберт опустил голову. – Там, на большой земле, у меня осталась женушка.Николас округлил глаза. Открыв рот, как рыба, он уставился на своего товарища, но ничего не сказал. Потом он перевел взгляд на Мэй, пожал плечами, поджал губы и снова потерялся в пространстве и времени.– Женушка? – тупо повторил охранник.– Да-да, – Ландеберт будто бы всхлипнул. – Моя любимая женушка. Красивая такая. Милая. Самая красивая женщина в Англеанской республике.Охранник недоверчиво хрюкнул.– Такая... – Ландеберт мечтательно вздохнул. – У кого-нибудь из вас там остались любимые?Николас медленно помотал головой. Мэй тоже. Охранник не ответил.– А у меня... Я ношу ее фотокарточку. Всегда. В кармане у самого сердца. Хочешь посмотреть? – Ландеберт запустил руку во внутренний карман своей куртки.– Давай, че, – охранник хмыкнул.Ландеберт действительно извлек на свет плотную блестящую фотокарточку с мутным портретом какой-то женщины.

– Вот, – Чехов протянул ее охраннику, – посмотри. Такая красавица!Охранник было подался вперед, чтобы посмотреть, но Ландеберт опередил его. Одно молниеносное движение – и охранник лежит, а из разреза на его горле торчит глянцевый кусок плотной бумаги. На слегка занесенный снегом трап течет кровь. Много крови.Ландеберт облегченно вздыхает.– Ну, что? – он бегом поднялся на палубу ?голдфиша?.Николас замер с открытым ртом. Мэй же едва удержала себя от крика.

– Вы идете или как? – Ландеберт исчез из поля зрения, но потом сразу появился, но уже на верхней палубе, на которой располагалась надстройка и штурвал. Под потолком надстройки висели мятые бумажные фонарики. Совсем не к месту.Мэй, зажав рот ладонью, не отводя взгляда от тела охранника, побрела к трапу.

– Ты... – она едва нашла в себе волю, чтобы посмотреть на Ландеберта, – убил человека. Ты... Ты преступник!..– Ну, брат, – начал Николас, – ты совсем того? Ты человека убил... У него же... – он побледнел. – У него семья, друзья там, на материке, а ты...Ландеберт стоял, облокотившись о штурвал, и смотрел на них веселыми глазами.– Да-да. Вы идете? Николас, карточку забери, пожалуйста. Если не сложно, – он улыбнулся.Николас поморщился.– Не-е, – ответил он пренебрежительным тоном. – Иди сюда и сам копайся в этом...Мэй поднялась на палубу. Если бы она не посмотрела назад, то все казалось бы не таким уж и плохим.Если бы.Мэй посмотрела. Ей не понравилось. Ее желудку тоже. Перегнувшись через фальшборт, Мэй выблевала все то, что она сегодня съела.

– Фу-у, – прокомментировал Чехов.Мэй, не смотря на него, показала куда-то в его сторону неприличный жест.– Николас! – принялся командовать он. – Отвязать швартов!– Правильно говорить ?отдать швартовы?... – все еще морщился Николас. – А труп куда?– А-а, труп? Да скинь его.– Ты, блядь, человека убил! – неожиданно закричала Мэй.Вытерев рот и выпрямившись, она побежала на верхнюю палубу к Ландеберту. Отмахиваясь от дурацких бумажных фонариков, что висели под надстройкой, она вопила:– Ты не человек, ты – монстр! Чудовище! Бесчеловечная ты тварь!..Ландеберт попятился. Вжавшись задом в штурвал, он пробормотал:– Мэй, Мэй, дорогуша, ты...– Дорогуша?! – девушка замерла в двух шагах перед ним. – Ты убил человека! Просто так!– Идет война, Мэй, люди гибнут на фронте просто так, а ты смотришь на какого-то охранника? – Ландеберт прикрыл голову руками, будто ожидая удара. Его пока что не последовало.– Это самое дурацкое оправдание на свете!.. – воскликнула Мэй.Она тяжело дышала. Кровь гудела в висках.– Тихо, – Ландеберт аккуратно положил руки ей на плечи. – Тихо. Я не убил охранника, но открыл нам путь... Мы можем лететь куда захотим, – он посмотрел в глаза девушки. – Ты думаешь, мне было просто решиться на это? Я понял кое-что: здесь и сейчас мы сможем выжить, только если перешагнем через жизни других. Хочешь – не хочешь, а убивать приходится. Или перешагнут уже через нас. Так подумай же сама, что лучше – воевать за себя, или кормить правительственных демонов, которые рвут на куски эти земли?Мэй поджала губы. Затем – кивнула.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Ландеберт. – Мы махнем отсюда. Сменим имена, гражданство и...– Знаете, – донесся голос Николаса снизу, – это все очень мило, но я хочу вам кое-что сказать...– Отстань, немощный! – неожиданно громко рявкнул Ландеберт в его сторону и снова улыбнулся девушке. – Ну, что думаешь?– Нет, это очень важно, – снова заголосил Николас. – Для начала: я отдал швартовы, скинул труп и поднял трап. Но суть не в этом. Люди идут.

– Какие люди? – тупо спросил Ландеберт.Мэй вздохнула. Все лучше и лучше.– Охранники... Пилот... Грузчики... Инженер, подпитой уже... Всего человек семь.

Ди Лакер-Сфорца вздрогнул и оттолкнул Мэй. Та рухнула на пятую точку. От неожиданности она чуть не прикусила язык.– Ты чего? – воскликнула она, поднявшись.– Лететь, надо лететь, надо лететь... Так, это... руль, да? – бормотал Ландеберт себе под нос. Он крутанул штурвал, и ?голдфиш?, зарычав боковыми двигателями, неожиданно резко повернулся вправо.

Мэй снова рухнула, не удержав равновесия.Ругаясь и проклиная на чем свет стоит, она снова поднялась.

– А это? – Ландеберт схватился за ручку машинного телеграфа, которая стояла в позиции ?стоп машина? и перевел ее сразу на ?полный назад?. Но ничего не произошло.– Эм, ребят, – он истерически захихикал, – у нас проблема. Че делать?Откуда-то с нижней палубы донесся звук удара металла о металл, и с хвоста дирижабля донеслось громкое тарахтение главного двигателя. Вслед за этим звуком последовал грохот – ?голдфиш? врезался боковой бронепластиной в причал.

Мэй опомнилась.

– Я делаю что-то не так, – бормотал ди Лакер-Сфорца, тыкая ногтем указательного пальца в шкалу альтиметра. – Что это такое?– Дай сюда! – воскликнула Мэй и буквально вытолкнула его из-за штурвала. Переместив ручку телеграфа с ?полный назад? на ?полный вперед, она залихватски крутанула штурвал, и ?голдфиш?, весело тарахтя движками, полетел вперед. В лицо подул холодный ветер, стало невозможно смотреть вперед.– Летим, бля-я-я! – радостно закричал Ландеберт во всю глотку. – Лети-и-им!Мэй тяжело дышала.

– Я пойду... – сказала она и чуть ли не бегом сорвалась до помпы баллона.

– Э-э! – возмутился Ландеберт, но девушка его не слушала.Она опустилась на колени рядом с насосом. Ей стало очень страшно, как только дирижабль полетел. Она вспомнила, как в лицо ей дул беспощадный холодный ветер, как ?сквид? петлял, будто бы она и не управляла им.– Мне бы высоту набрать, – донесся из-за штурвала несчастный голос.Мэй переключила один рычаг и начала крутить вентиль.

– Скажи, когда... – начала она, но тут же умолкла.

Где-то сзади загудели сирены. Мэй поднялась. Всмотревшись, она увидела, как от островка отлетают несколько точек довольно странной формы.

– Николас! – позвала она.Спустя несколько секунд Николас поднялся на верхнюю палубу и встал рядом с ней.

– Что это за?.. – начала было Мэй. Она помнила что-то подобное, название крутилось на языке, но сказать она все равно не могла.– ?Мобулы?, – ответил Николас.

Мэй начала усиленно припоминать матчасть. От напряжения она даже сморщила лоб. Она помнила, что ?мобулы? были какими-то нелепыми, что когда-то давно она хихикала над их строением.– Что это? – вопросила она, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Дирижабли! – крикнул в ответ Ландеберт.– Да ты серьезно?! Что они собой представляют, эти ?мобулы??! Напомни, а?!!Николас молча протянул Мэй подзорную трубу.

– Нашел, – пояснил он.

Мэй посмотрела в окуляр. Почти ничего не изменилось – ?мобулы? как были далекими точками, так и остались ими.

– Не вижу все равно, – пожаловалась она, отняв трубу от глаза.

– Смени линзу с первой на третью, – буркнул Николас недовольно.– Как?Николас не ответил, но постучал пальцем по одному из ?колен? трубы.

– Видно? – поинтересовался он.– Видно, – ответила Мэй, снова посмотрев в окуляр.

Она видела очень странные по своей форме и вообще внешнему виду дирижабли. Они представляли собой платформы на воздушных подушках.

– Боженьки, вспомнила, – ухмыльнулась Мэй, – какое убожество.

Николас одобрительно что-то промычал.

На одной из ?мобул? что-то сверкнуло. Прошло несколько секунд, и мимо ?голдфиша? пролетел снаряд.

– Мазила! – заверещал Чехов радостно.

Мимо дирижабля просвистело еще несколько.

– Да моя бабка лучше стреляет, а-а-а! – хохотал Ландеберт, виляя ?голдфишем?.

Николас поплелся на бак. Мэй же впала в ступор.

Еще один снаряд, оставляя за собой белый след в воздухе, разорвался рядом с правым движком ?голдфиша?. Мэй взвизгнула и бросилась вниз. Движок все еще работал, но как-то очень вяло, раздавался подозрительный скрежет, и дирижабль вообще стало клонить вправо.

– Что случилось? – закричал Ландеберт.

– Ничего, ничего, ничего, – бормотала Мэй. – Что делать, что-что-что? У меня нет инструментов, Чехов, блядь, что мне делать?!– А что случилось-то, а?!Раздался предсмертный стук, и лопасти движка замедлились, а потом и вовсе замерли.

– Капитан! – крикнул Николас. – Идея, капитан!– Высказывай, сопливый юнга! – захохотал Ландеберт.

Мэй смотрела на движок, вслушивалась в его предсмертный хрип. Она знала, что нужно сделать, но почему-то не могла вспомнить. Она не слышала, что предложил Николас.

?Голдфиш? внезапно развернулся едва ли не к догоняющим ?мобулам? и полетел в сторону темного пятна на горизонте.Мэй смотрела, как снаряды описывают идеальные дуги, пролетая мимо или же вовсе не долетая. Им сказочно везло, раз в ?голдфиш? попали лишь однажды.

– Мэ-э-эй! – протянул Ландеберт.Девушка не сразу отреагировала. Ей казалось, что вот сейчас, как только на какой-нибудь ?мобуле? снова выстрелит пушка, снаряд прошьет ее, Мэй, и она погибнет так бесславно.

– А? – отозвалась она лишь после того, как Чехов позвал ее в третий раз.

– Сделай что-нибудь с движком, солнышко, пожалуйста...Мэй вздохнула.– Инструменты мне дай! – завопила она яростно.

И тут же рядом с ней материализовался Николас. На поясе у него висели инструменты.

– На, – он протянул ей киянку.

Мэй дрожащими руками взяла ее.– И?.. – она тупо посмотрела на движок.

– И это, – Николас всунул в ее ладонь разводной гаечный ключ.– Мне его в полете разбирать?.. – недоуменно спросила Мэй.Николас вздохнул, ничего не сказал и снова ушел на бак.Мэй недоверчиво уставилась на движок. Он все еще тарахтел, но все равно не работал.

– Адская машина, – пробормотала Мэй и, совсем растерявшись, пнула движок, вымещая свою ярость и злость.

И раздался хлопок внутри движка. Заработали лопасти. Тарахтение заглушало остальные звуки, но движок работал, и это было главным.Мэй почувствовала себя профессиональным инженером на пару мгновений, а потом она поняла, что вела она себя как дилетант, впервые вступивший на борт.

?Голдфиш? летел над морем. Оно было неспокойно.

Казалось, если дирижабль поднялся бы выше хотя бы на десяток метров, то он рассек бы тучи своим сигарообразным баллоном.

Шел дождь, дул сильный ветер.

?Голдфиш? снижался. Он летел, иногда задевая темную воду нижними ?плавниками? – стабилизаторами.

А потом он исчез.