о потерянном и найденном (братья Жилины, Тончик) (2/2)
– Это он вас?
– Да. Он тоже… не знал. Мы оба поняли только после выстрела.
Тончик скептично хмыкает. Так и хочется съязвить, ударить зло словами о том, что два брата оказались одинаковыми идиотами, но он сдерживает себя. Молча пьёт кофе и также молча провожает Жилина, закрывая за ним дверь. Берёт шапку тёмную с полочки в прихожей, мнёт в пальцах мягкую ткань и вздыхает.
***С того дня лучше не становится. Становится терпимее.
Тончик привыкает к пустой квартире, одной тарелке и вилке на столе, к тихим вечерам. Чаще выходит на разборки, активнее занимается делами и, когда встречает однажды на улице вяло бредущего куда-то Жилина, в форме большей на размер, чем нужно, и с блестящими звездочками на погонах, подходит ближе. Теперь уже подполковник приглашает его на чай. Тончик соглашается.
Они почти не говорят, но присутствие кого-то, кто испытывает такую же потерю, как и ты, согревает. Молчаливый разговор дыханием и взглядами в сторону длится несколько минут. Тончик сбегает, оставляя на столе нетронутый чай. Каждая следующая встреча длится на пару мгновений дольше.
Жизнь идёт своим чередом, времена года сменяют друг друга. У Тончика теперь есть Лало, любящий, тёплый и ласковый. Его прикосновения прогоняют тоску, поцелуи воспламеняют сердце. Тончик касается губами длинных смуглых пальцев и выскальзывает из нагретой постели. Сегодня вечером ему надо быть дома.
Когда Тончик открывает дверь, на кухне уже горит свет. В воздухе стоит приятный запах трав и какого-то печенья. Дядь Серёжа разгадывает кроссворд, подслеповато щурясь. Тончик смотрит на него и с тихой грустью думает, а понадобились бы очки Жиле к этому моменту. Он знает, что полковник совершенно другой человек, что он не замена своему брату, но не проводить такие параллели всё равно не может.
– А я предлагал купить очки.
Дядь Серёжа взгляд от стола поднимает и легко улыбается. Поправившийся немного, с щеками, чуть покрасневшими от духоты, и в футболке просторной.
– Да на кой мне очки, хороший мой? Я и так всё вижу.
– Сколько пальцев я показываю?
– Пальцем показывать неприлично, голубчик.Жилин смеётся довольно, уходя от темы, и со стола поднимается. Чашки расставляет на столе, ложки маленькие и сахар в небольшой мисочке. Кухня погружается в тихое и уютное молчание. Тончик прихлёбывает довольно вкусный чай и слушает, как зачитывает Жилин вопросы кроссворда. Отвечает время от времени, если знает что-то, но большую часть времени просто сидит молча.
Слушает, как задумчиво бормочет полковник под нос варианты слов, и думает, что надо бы попросить кого-то из парней набедокурить немного завтра в восточной части города.На западе назначена встреча с залётной какой-то бандой, мутной и подозрительной. Всё может закончиться перестрелкой, и Жилину там объявляться не стоит. Не будет ведь оставаться в стороне, обязательно влезет, а Тончику этого не надо. Он давно уже договорился со всеми своими по этому поводу, и ни один из местных криминальных элементов к полковнику не суётся, опасаясь справедливого возмездия. Тот об этом не знает, конечно, но ему и не надо.Тончик просто хочет, чтобы дядь Серёжа был в порядке. Тончик понимает, что появление второй могилы рядом с первой, на которую он ходит с завидным постоянством, он просто не вынесет.
– Толь?Тончик, позволяющий называть себя по имени только двум людям в своей жизни, вскидывает взгляд.
– Что?
– Случилось чего? Ты задумчивый такой.
– Нет, дядь Серёж, хорошо всё. Кстати, исполинское дерево – это секвойя.
Жилин смотрит на него пару секунд подозрительно и со вздохом взгляд на кроссворд опускает.
– Не подходит.
– А ты знаешь, как пишется?
– Не учи учёного.
– Дай сюда.Тончик книжонку тонкую к себе придвигает под недовольное бурчание и правильный ответ вписывает. Возвращает с самодовольной улыбкой и поднимается, чтобы налить себе ещё чая.
Перед уходом дядь Серёжа коротко обнимает и просит быть осторожнее. Он никогда Тончика отговорить от бандитской жизни не пытался, но каждый раз виден в карих глазах огонёк беспокойства. Тончик и был бы рад его затушить, но он не может.***Конечно, что-то идёт не так. Нет, сама встреча проходит вполне себе отлично, и заезжие ребята оказываются вполне адекватными. Тончик даже соглашается пропустить с Малиной парочку бутылок пива, когда к нему подбегает бледный Пашка с телефоном в руке. Говорит коротко:
– Там Жилин…
И у Тончика мигом все внутренности меняются местами, вызывая мерзкую тошноту, подступающую к горлу. Просто какие-то алкаши выясняли отношения, и кто-то вызвал милицию. Конечно же, Жилин приехал. Конечно же, его зацепило ножом.
Тончик едва не выпрыгивает из машины на ходу, вываливаясь на больничный двор, и приводит медсестру в ужас своим видом и требованиями выяснить, где полковник и что с ним сейчас. Испуганная девушка сообщает номер палаты, и Тончика сметает со стойки регистратуры со скоростью света. Без халата и бахил, взъерошенный и нервный, он вваливается через двери, умудряясь сделать это бесшумно.
Замирает, увидев лежащего на больничной кровати Жилина, и выдыхает.
Жутко бледный, с пластырем на сгибе локтя, оставшимся после переливания крови, и в забавной больничной рубашке, он выглядит болезненным, но живым. Тончик подходит ближе, садится на свободный стул у постели и фыркает тихо, замечая стоящий на тумбочке небольшой букетик полевых цветов в обрезанной неровно бутылке из-под скипидара. Катамаранов уже заходил и наверняка придёт скоро снова.
Тончик взгляд переводит на полковника. Смотрит на ресницы подрагивающие, на движущуюся в такт дыханию грудь, и медленно расслабляется. Ощущает, как ослабляется сжавшееся в тугой комок сердце, и руку поднимает, чтобы коснуться легко лежащей на одеяле расслабленной ладони. Дядь Серёжа вздыхает и бормочет что-то тихо. Тончик читает по бледным губам знакомое короткое имя и хмурится. Не одному ему до сих пор снятся эти сны.И если к Тончику видения приходят вполне спокойные – в них дядь Жила улыбается ему, сжимает коротко плечо, смеётся, просто стоит у края обрыва и смотрит вдаль – то у полковника всё хуже. Он сам будил его пару раз от кошмаров, вот и сейчас, сжав несильно чужую руку, Тончик зовёт осторожно:– Дядь Серёж?– Ви-… Вить… нет…
– Дядь Серёж, проснись.
– Про-с-ти…
Тончик хмурится, ладонь вторую поднимает, кладёт на чужое плечо левое и чуть сжимает, потряхивая. Дядь Серёжа тут же глаза открывает и стонет тихо. Тончик, присмотревшись, замечает свежую повязку на левом боку, у рёбер, и чертыхается на самого себя.
Идиот, надо смотреть, куда руки тянешь.
Жилин его взглядом находит и улыбается слабо. Тончик очень хочет улыбнуться в ответ, но ему ещё воспитательную тираду произносить.
– Дядь Серёж, ну ты же взрослый человек.
– Ну Толь…– Как умудрился-то? Нужно быть аккуратнее.– Я же милиционер, это работа моя.
Тончик вздыхает раздражённо. Руку чужую в своих сжимает и не знает, что ответить на такой аргумент. Голову опускает, сверлит взглядом светлый пододеяльник, и говорит тихо-тихо:– Я так испугался. Что ты, как…
– Прости, Толь. Я не хотел, чтобы тебе сообщали.
Тончик зыркает на него недовольно.
– Мне всегда нужно сообщать.
Жилин глаза закатывает, улыбается слабо и чуть сжимает пальцами чужую ладонь. Тончик видит, что его снова начинает клонить в сон, и поднимается со стула. Деловито одеяло поправляет, игнорируя на направленный на него ласковый сонный взгляд. Есть человек, который будет сторожить полковничьи сновидения, и это явно не он. Вместо этого Тончик прощается коротко и выскальзывает за дверь. Ему ещё нужно поговорить с медперсоналом по поводу одного их пациента.
Дядь Серёжу выпишут через три дня. Тончик привезёт ему на сменную одежду старый свитер, тёплые штаны и вязаную чёрную шапку.