о кошмарах (инжелезные) (2/2)

Притягивает к себе, чувствуя тут же на коленях мертвенную тяжесть, прижимает к груди, будто Юрке снова шесть, и касается холодного лба губами. В груди разверзается ураган, глаза печёт, и Рома яростно смотрит на довольную Натэллу, стоящую рядом. Хрипит не своим голосом:– Зачем?Она присаживается рядом, опустив нож лезвием вниз между ними. Ухмыляется торжествующе:– Потому что я ненавижу тебя сильнее, чем когда-либо любила его.

Лидер не сопротивляется, когда она с силой всаживает ему нож прямо в грудь, рядом с прижатой к ней головой сына. Боль взрывается каскадом агонии под женский довольный смех. Рома этой боли рад.

Его выбрасывает из кошмара резко и жёстко. Всё тело трясёт, словно в лихорадке, голова взрывается тяжёлой горячей болью, подушка под щекой мокрая от слёз. Грудь сдавливает тисками, и Рома открывает глаза, не осознавая сначала, где он, и только спустя пару мгновений вспоминает.

Осознаёт себя лежащим лицом к стене, надёжно укрытым тёплым одеялом и знакомыми руками. Инженер прижимается со спины, дышит тихонько в затылок, успокаивающе поглаживает ладонями грудь с бешено бьющимся внутри пульсом. Не говорит ничего, прикасается сухими губами к уязвимо открытой шее, щекой трётся о взмокшие волосы.

Тишина разбавляется тиканьем часов и гулким биением сердца в ушах. Лидер благодарно сжимает прижатую к его груди руку за запястье.

***В уютной маленькой кухоньке тепло и немного душно. Оранжевый свет закатного солнца путается в короткой занавеске, проходится по столу, окрашивает русые кудряшки в тёплый цвет. Инженер домашний, в фартуке своём нелепом стоит, помешивает что-то на плите, до того сосредоточенный и серьёзный, что Лидера пробирает на смех.

Кеша оборачивается, услышав смешок, улыбается в ответ смущённо, поправляет очки.

– Ну т-ты чего?

– Ничего, Кеш. Ты у меня такой хозяйственный.

Инженер в ответ предсказуемо краской заливается. Голову довольно приподнимает, кивает утвердительно, тянется выключить газ. Фартук свой снимает, бросает небрежно на спинку стула и поближе к сидящему Роме подходит. Устраивается меж разведённых в стороны коленей, ладони на плечи укладывает, смотрит сверху вниз влюблённо так, что у Лидера желудок ухает куда-то вниз. Он знает, что сейчас смотрит на Инженера в ответ точно так же.

Кеша в волосы его руку запускает, перебирает пальцами, почёсывает приятно голову, и Рома едва не урчит от удовольствия, глаза прикрывая. Притягивает поближе, утыкается лицом в живот, дышит запахом родного тела. Слышит, как тихо и довольно Инженер бормочет:– Хороший ты у меня, Ром, сил нет никаких.

Лидер фыркает в ответ смешливо, усаживает Кешу к себе на колени и в шею целует, ощущая, как тёплая рука привычно обнимает за плечи. Теряется в чувстве принадлежности, тепла и любви, поэтому не сразу замечает, как тяжелеет постепенно Инженер. Как безвольно опускаются чужие руки, запрокидывается голова и кренится куда-то в сторону тело. Лидер растерянно успевает подхватить, упасть не даёт, всматривается в побелевшее лицо, и сердце его, только что певшее от умиротворения, замирает.

Рома судорожно сглатывает, касается ледяной щеки, сжимает в объятиях сильнее, встряхивает за плечи, но Кеша просто лежит на нём мёртвым грузом. Не реагирует, не шевелится, не дышит. Голос сипит и ломается под аккомпанемент бешено бьющегося сердца.– Кеша? ... Да что такое, я не понимаю. Что случилось, Кеша, я же не… Что мне делать?

Никто не отвечает, паника бьётся у горла выброшенной на берег рыбиной, и Лидер жмурится до белых пятен перед глазами. Рома не знает, что случилось, почему так резко нежность превратилась в кошмар, почему не может помочь, не может ничего сделать. Сжимает руками тяжёлое неповоротливое тело, пытается ощутить, нащупать ниточку пульса, но не может. Дышит часто, ощущая, как печёт глаза, и не сразу осознаёт, что слышит чей-то взволнованный голос.

– Р-ром, ну Ромочка, хорошо всё, здесь я. Ну ты чего, проснись…

Ничего не соображающий Лидер тянется вперёд, на ощупь отыскивает, прижимается к разморенному со сна телу, утыкается лицом в грудь. Сжимает в объятиях так, что Инженеру становится нечем дышать, но тот только прижимает к себе ещё ближе. Целует заполошно в волосы, руками тёплыми водит по спине, успокаивая. Рома прижимается ухом к груди, слушает сердцебиение так, как тончайшие ценители искусства – музыкальные произведения, и выдыхает облегчённо.

В очередь к остальным кошмарам добавляется ещё один.