Часть 11 (1/1)

Машина сломалась совершенно неожиданно. Бедный водитель, бледный, как смерть, сначала выскочил наружу, попытался исправить поломку собственноручно, но потерпел фиаско. Вернувшись в машину, он долго дрожащим голосом извинялся перед совершенно не расстроившейся и не думавшей сердиться Соней, которая с трудом убедила доброго, но несколько зашуганного дядьку, что ничего страшного, что, конечно, она и не подумает жаловаться Роману Аркадьевичу, что в салон за волосами можно съездить и потом, что, естественно, она прикроет незадачливого водителя перед хозяином…—?Хорошая Вы женщина, Софья Ивановна,?— с чувством произнёс водитель, вызывая эвакуатор,?— Повезло Роману Аркадьевичу.Домой Соня возвращалась на такси. Шофёру пришлось остаться с эвакуаторщиками, и Софья заверила водителя, что спокойно доедет сама, хотя такого никогда раньше не было. С другой стороны, Малиновский прямым текстом не запрещал ей передвигаться в одиночку. Что может произойти?Начальника охраны и дежурного на месте, в будке у ворот не было, но Соню это не смутило. Преспокойно нажав нужную кнопку на пульте, она открыла калитку и незамеченной прошмыгнула на территорию. В дом она вошла в разгар скандала и сразу поняла?— произошло нечто из ряда вон. Не чета сломавшейся некстати машине.Здраво рассудив, что мужу под горячую руку попадаться не стоит, Соня попыталась миновать гостиную, но, пока там бушевал Роман, это не представлялось возможным. Поэтому она затаилась в боковом предбаннике, невольно услышав, из-за чего весь сыр-бор.Сказать, что Соня испугалась?— ничего не сказать. Кое-что она так и не поняла, но зато крепко уяснила главное?— у Романа пропали какие-то безумно важные документы, и он свято уверен, что ограбила его никто иная, как она, Соня. Первым порывом было броситься к мужу и первым делом спасти от его гнева пришибленную дворню, объяснив походя, что она, Соня, никогда не взяла бы из его кабинета ничего без спроса, да и вообще носа туда не сунула бы в его отсутствие. Этот порыв Соня мигом подавила?— слишком страшно было. Слишком опасным и непредсказуемым человеком был Малиновский?— за почти полтора года брака она это поняла как нельзя ясно.К мужу она испытывала на редкость противоречивые чувства. Сначала Соня вообще не поняла, кто этот довольно пугающий человек, который явился к ней общагу и без обиняков позвал замуж. Честно говоря, Соня сперва решила, что он имеет в виду нечто иное. Другие девочки, участвовавшие в конкурсах красоты, по которым Соня бродила с десятого класса, вели преимущественно иную, нежели Софья, жизнь: разъезжали с жуткими разряженными мордоворотами, бессовестно лапавшими девчонок, в дорогих машинах, одевались дорого, вульгарно и за чужой счёт, за чужой же счёт ели в ресторанах, много выпивали, пользовались импортными духами и косметикой, а по вечерам стайкой исчезали за дверями саун, клубов и гостиниц с меньшим числом означенных мордоворотов. Кому-то предлагали наркотики?— некоторые соглашались и таяли на глазах за год-два. Некоторые, изрядно потрёпанные весёлой жизнью, оседали в подпольных борделях и на трассах. Иным везло?— пожив пару лет содержанками при богаче и наскучив ?папику?, оказывались на окраине города в собственной, если повезёт, однушке или комнате в коммуналке и возможностью начать всё сначала?— или перейти к очередному благодетелю. Соня не знала, какой сценарий ждёт лично её, но была уверена, что рано или поздно ей прилетит что-то из этого. Соня готовилась гордо отказаться от всего?— она же не такая! Она будущий бухгалтер! Но время шло, проблем становилось всё больше, сил?— от голода и усталости?— всё меньше, и вскоре Соня уже чуть ли не молилась, чтобы кто-нибудь предложил бы ей… А она бы отказалась! Потому что гордая! Потому что она сама вывезет?— и долги, и голод, и нищету… Потом появился Роман?— и она так постыдно брякнулась перед ним в голодный обморок…Наверное, если бы он просто подвалил к ней прямо после конкурса и позвал скоротать вечерок (а там, глядишь, и ночку)?— Соня гордо бы отказала, не задумываясь о последствиях. Но на предложение руки и сердца, сделанного в общаге, пусть и такого нетривиального, отчего-то согласилась. Позже, прокручивая в голове эти события, Соня определила для себя, что поступила правильно?— пусть лучше пожить недолго, хоть неделю, но королевой, чем влачить жалкое существование в гадюшнике, с неясными перспективами. Ещё в одном Софья была уверена с самого начала: муж-бандит (а в том, что Роман?— именно бандит, самый настоящий, да ещё не последний в городе, она не сомневалась не секунды) когда-нибудь непременно её убьёт. Даже если она ему просто надоест, не говоря о том, если она умудрится как-то перед ним провиниться?— вольно или невольно. Даже, скорее, не своими руками. Такие истории тоже были на слуху. Одну девочку, ?Мисс очарование? позапрошлого года, знакомую знакомой Сониной соседки, любовник-бандит застал в объятиях другого любовника, бандита попроще?— и велел закатать парочку в бетон, предварительно разрядив в них обойму. Изменять мужу, пусть даже и бандиту, Соня считала немыслимым, но мало ли, что однажды взбредёт в голову непредсказуемому Роману… Соня была готова на всё.Однако муж её удивил. Сперва не осуществлял никаких поползновений в сторону её, Сониной чести до свадьбы. Затем сделал царский подарок, установив памятник на могиле Сониной семьи. А одно это Соня готова была служить Малиновскому, как верная собака, исполнять все его прихоти. Впрочем как раз-таки прихотей никаких не было. Даже первая брачная ночь стряслась?— а иначе не скажешь?— аж через неделю после свадьбы. Соне тогда было особенно страшно, но она была приятно удивлена: грубый, жёсткий, вгоняющий в дрожь одним своим видом, похожий на дикого медведя муж в постели оказался нежным и осторожным. Соня от страха не так много запомнила из событий той ночи, но совершенно точно была уверена, что никаких болезненных, неприятных ощущений у неё точно не было. Даже наоборот… После той ночи Роман не прикасался к ней почти два месяца, и Соня терялась в догадках. Не угодила? Тогда почему не сказал? Угодила? Тогда почему не требует ?продолжения банкета?? Спрашивать Соня боялась, равно как и вообще лишний раз заговорить с Романом.Её жизнь напоминала сказку. Соня наконец могла есть досыта, спать на мягкой постели в отдельной комнате. Она послушно надевала то, что велел муж, увешивалась драгоценностями по его приказу, посещала салоны, где с ней творили чёрте что?— лишь бы он был доволен. Со временем Софья стала ловить себя на мысли, что ей нравится радовать мужа, нравится видеть его довольным, слышать скупые слова одобрения из его уст. В такие минуты Роман улыбался как-то по-особенному, самодовольно поджимая растягивающиеся губы, сужая глаза так, что от уголков разбегались мелкие морщинки, а в самих глазах вспыхивал огонёк гордости. Соня старалась, чтобы почаще видеть его таким.Естественно, Соня понимала, что Малиновский не живёт монахом, что помимо неё у Романа, наверняка, целый сонм роскошных, готовых на всё, очень опытных в отличие от Сони, женщин. Софья принимала это как должное. В самом деле?— не может же такой мужчина, как Малиновский, принадлежать ей одной, такой замухрышке, чёрте из какой грязи им подобранной и непонятно для чего. Но со временем эти мысли, о том, что Роман делит постель с кем-то, вместо того, чтобы лишний раз прийти в спальню к ней, своей законной жене, становились всё более тягостными. Соня напрягала память, выуживая из неё похабные россказни соседок, чтобы, когда муж наконец почтит её своим вниманием, удивить и порадовать его. Однажды это даже сработало. Соня сама от себя не ожидала, что, вместо того, чтобы удрать от вернувшегося с работы не в духе разъярённого мужа, она, исполненная совершенно не присущей ей наглости, нахрапом возьмёт его, сверху, прямо в библиотеке. Это неожиданно оказалось действенным, Малиновский выглядел хоть и обескураженным, но довольным. Соня была счастлива, но всё же по-настоящему не задумывалась о том, что происходит между ней и Романом в ключе реальной близости. Для неё это было чем-то вроде услуги, но не как у проституток, а… Долг, супружеский долг, так ведь называется?Впервые на то, что она замужем не просто за страшным бандитом, а за нестарым, сильным, привлекательным мужчиной, Соня обратила внимание, случайно застав Романа, колошматящим грушу в спортзале. Таким она мужа ещё никогда не видела: всклокоченный, раскрасневшийся, взмокший до тёмных пятен на серой майке-алкоголичке, таранящий грушу пудовыми кулаками, со звоном отскакивающими от кожаной поверхности, Малиновский потряс Сонино воображение. Пока муж, увлечённый избиением снаряда, не замечал её, Соня успела разглядеть его во всех деталях, чтобы поглубже отпечатать этот образ в своей памяти. Особенно ей запомнилась татуировка огромного чёрного отпечатка звериной лапы на покатом плече… Раньше Соня не замечала её.Потом на неё обрушилась новость о том, что Малиновского вместе с ?коллегами? взорвали на кладбище во время, кажется, чьих-то похорон. С Соней случилась истерика. Она слишком много, слишком часто теряла родных людей. Мужа, который стал для неё самым близким человеком, несмотря на его холодность и отчуждённость, она не хотела терять, не могла, не должна была… Она не помнила, как искала его по моргам и больницам, помнила только, как, когда наконец нашла, бросилась к нему, пытаясь обхватить руками, чтобы никому больше и в голову не пришло покуситься на её родного мужа, а если снова рискнут взрывать?— то пусть уж их обоих… Потом началась эпопея с президентством Стрельниковой, уход в подполье, и… Вот тогда-то Соня и ощутила себя по-настоящему счастливой. Живя с мужем вдвоём в крохотной квартирке на окраине, пусть в постоянном тревожном ожидании чего-то страшного и неизведанного, зато?— вдвоём. И как никогда Соня ощущала, насколько они оба нужны друг другу. И та ночь, накануне их возвращения в загородный дом, была, пожалуй, лучшей в Сониной жизни.После возвращения домой прежняя наладившаяся жизнь сопровождалась ещё большей холодностью и отчуждённостью Романа. Соня мучилась, тосковала, пару раз нагло?— с её точки зрения?— спровоцировала мужа на близость, но, увы, после подобных акций ничего не менялось. Малиновский оставался словно каким-то чужим, не подозревая, что для Софьи уже давно стал самым родным человеком на свете. Несколько раз Соня порывалась прямо спросить его, что она делает не так? Что ей нужно сделать, чтобы сблизиться с мужем не только на одну ночь?— раз в пару месяцев? Но каждый раз раздумывала?— боялась. Страх, внушаемый ей мужем, был сильнее всего.Теперь, когда за разъярённым, почти ослепшим и спятившим от ярости Малиновским, сжимающим в руке пистолет, захлопнулась дверь, страх Сони достиг своего апогея. Муж её ненавидит. Муж уверен?— она предала его, обокрала. Муж поехал за ней, чтобы убить её, как Соня и предполагала. Нечего и говорить о том, чтобы дождаться возвращения Романа, который, естественно, не найдёт Соню в салоне красоты, и попытаться с ним поговорить. Софья крепко уяснила?— Малиновский из тех людей, которые сначала стреляют, а потом спрашивают, что случилось. Тем более, когда он в таком состоянии. Слушать и без того презираемую им жену он не станет. Значит, остаётся только одно?— бежать.Шёпотом проклиная день, когда из всех претенденток на звание ?Краса Катамарановска? Роман выбрал именно её, Соня бросилась наверх, в свою комнату, стараясь не попасться на глаза прислуге, всё ещё шныряющей по комнатам, вполголоса обсуждавшей скандал, закаченный хозяином. Заперев дверь изнутри, Соня в панике огляделась. Речи не могло идти, чтобы взять с собой хоть что-то из подаренных ей мужем вещей или, упаси, Господь, драгоценностей. Обручального кольца Соня тоже не носила?— оно редко подходило к нарядам, предлагаемых ей Романом. Где Малиновский хранит её паспорт, Соня тоже не знала?— где-то с другими документами. Искать его времени не было. Соня судорожно порылась на полках шкафа?— в бегах нужна будет удобная неброская одежда. Таковой у Софьи было, увы, немного, но всё же на свет божий вскоре были извлечены простенькая футболка, спортивный костюм?— хороший, добротный, почти новый, и кроссовки. То, что нужно.Переодевшись, Соня на секунду зависла у зеркала?— и рванула в ванную. Тщательно смыв косметику, она аккуратно отлепила уродливые накладные ресницы, подумала, потянулась к большим филировочным ножницам?— и без сожаления, одну за одной, срезала нарощенные, а по сути просто приклеенные к её собственным волосам, пряди. Пришлось отрезать чуть короче, вместе с комками силикона, на котором держались эрзац-пряди. Теперь на Соню из зеркала смотрела молоденькая бледная до синевы девушка, с неровно остриженными до плеч пепельно-русыми волосами, крохотными глазками и огромными синяками под ними. Вернувшись в комнату, Соня снова покрутилась. Вроде всё. Осталось придумать, как незаметно покинуть дом. Недолго думая, она крадучись спустилась на первый этаж, буквально вжимаясь в стену, через кухню прошла к задней двери, через которую обычно принимались разные курьеры и доставщики, а также проходили на работу домработница и кухарка, и выскочила во двор. Путь через главные ворота Соне был заказан?— в будке материализовался начальник охраны и его подчинённый. Соня в отчаянии спряталась под развесистым широколистным кустом и покосилась на ограду. Зазор между прутьями был довольно велик, но Сонька отчаянно трусила. Не хватало ещё застрять тут и дожидаться возвращения мужа, как в капкане. Однако выхода не было, и Соня решилась. Скользнув к ограде, она примерилась?— голова сравнительно легко прошла между прутьев. Соня приободрилась, просунула в зазор руку и ногу?— и столкнулась с препятствием в виде собственной выдающейся груди. Едва не взвыв от досады, Соня, морщась от боли, руками помогла своему бюсту протиснуться сквозь решётку, и вскоре выскочила за ограду, как пробка из бутылки. В последний раз обернувшись на почти ставший родным дом, Соня огородами потрусила в сторону шоссе.***—?Всё, бросай нафиг, сойдёт!Ольга неодобрительно покосилась на товарку, разминая затекшую шею.—?Настя, ты… Ладно, действительно, вроде, неплохо получилось… Записала?—?Даже отрихтовала! Хоть сейчас Багдасарову речь в зубы?— и на трибуну!—?Надеюсь, ему понравится,?— пробормотала Ольга, запихивая бумаги в большую плоскую сумку, одновременно пытаясь вызвать по телефону такси,?— Слишком отличается от его прежней программы…—?Что значит?— не понравится? —?Настя вытаращила и без того огромные глазища, семеня вслед за подругой к выходу,?— Хотя, да, он может взбрыкнуть… Эх, жалко, Ирка уехала. Она бы ему вмиг мозги вправила…—?Уговорим и без неё,?— авторитетно заверила Оля,?— Ну что, домой?—?Да щас! —?Анастасия деловито выудила из кармана пейджер,?— Время детское. Ты езжай отдыхать, а мне кой-куда смотаться надо, а потом в клубешник какой забурюсь… Должна же здесь тоже быть какая-то культурная программа… Если ночевать не приду?— значит, подцепила кого-то, не теряй меня.—?Ох, Настя,?— Ольга неодобрительно покачала головой, но возражать не стала, зная, что подругу не переделать,?— Ты только будь осторожна, ради Бога.—?Ладно, ладно,?— отмахнулась та,?— Может, со мной? —?она хитро подмигнула, зная, что Оля точно откажется,?— Или дальше будешь своего Лёшеньку мариновать?—?Настя, прекрати! —?строго одёрнула её Оля,?— Никого я не мариную! И никакой он не мой.—?Это пока…—?Настя! Я в последний раз…—?Такси,?— весело заметила Анастасия, первой рванув к белой ?копейки?, с водительского сидения которой приветливо улыбался усатый мужик в форменной фуражке. Ольга, поджав губы, проследовала за ней.Первым делом такси отвезло Олю на съёмную квартиру. Настя, ещё раз выслушав пожелания быть осторожной и не нарываться, попрощалась с подругой и велела таксисту рулить к местному НИИ.—?А Вы не знаете, где у Вас тут в городе нормально отдохнуть можно? —?помолчав пару минут, осведомилась она. На Катамарановск медленно опускалась сиреневая дымка, предварявшая поздние майские сумерки,?— Ну, там, потанцевать, музыку послушать…Таксист белозубо улыбнулся.—?Насчёт музыку послушать?— это Вам на концерт Старозубова надо,?— заявил он,?— Певец у нас такой?— Всеволод Старозубов, знаменитость местная, можно сказать, достопримечательность. Поёт?— во! Даже в первопрестольную ездил, как гриться, в концерте участвовать, на седьмое ноября, во как! Только у него концерт ещё нескоро, через неделю, в ДК нашем. А сегодня там?— о! Вечер молодёжной культуры! Рокеры-металлисты выступают, народники тоже, струнный квартет из музучилища… Мои ребятки знакомые выступать будут, я их на радио подвозил как-то. ?Багровый фантомас? называются. Хорошие ребята, талантливые, играют так душевно… У нас в городе коллективов, как гриться, много, и самодеятельных, и профессиональных, на любой вкус. Вам в ДК надо, к восьми. Там и танцы, говорят, будут.—?То, что надо,?— одобрила Настя,?— А от НИИ до ДК далеко?—?Пешочком пять минут,?— с готовностью отозвался таксист, подруливая к научно-исследовательскому институту, из ворот которого как раз начали выходить окончившие работу сотрудники?— часы на остановке напротив показывали начало седьмого,?— Не ждать Вас?—?Нет, не надо, спасибо,?— расплачиваясь с добрым дядькой, выпалила Настя, кого-то высматривая в толпе. Такси под модную песенку, рвущуюся из динамиков радио покатилось по улице в сторону центра, а Настя всё высматривала и высматривала. И наконец высмотрела.—?Васька-а-а!!!Худенький парнишка в клетчатой рубашке, беседовавший с круглолицым белобрысым коллегой, вздрогнул, обернулся, близоруко прищурился?— и, широко распахнув глаза от радости и удивления, привычным движением поймал Настю, с разбега запрыгнувшую на него, обвив парня ногами за пояс, как обезьянка.Буквально заставив двоюродного братца наскоро попрощаться с его белобрысым коллегой, Анастасия потащила слабо сопротивляющегося, точнее, вообще не сопротивляющегося Васю в близлежащее кафе, попутно вываливая на того ушат информации насчёт её работы и пребывания в Катамарановске.Новость о том, что его кузина входит в штаб кандидата в мэры, произвела на стажёра НИИ неизгладимое впечатление.—?Настюш, какая же ты умничка,?— приговаривал он, округляя и без того огромные (семейное!) глаза, потягивая через трубочку персиковый сок, хотя Настя настойчиво предлагала заказать брату пива,?— Политика?— это так серьёзно, так страшно… Ты не боишься? Особенно Багдасаров этот… Нет, когда он был мэром, было неплохо… Финансировали нас дополнительно… Но, говорят, там вокруг него всякие… бандитники ошиваются,?— Вася пугливо снизил голос чуть ли не до шёпота, будто боялся, что эти самые ?бандитники? подслушивают их с сестрой.—?Ну ошиваются,?— хладнокровно и легкомысленно подтвердила Настя, расслабленно прихлёбывая из высокого бокала сооружённый для неё вертлявым барменом хитрый коктейль с не менее хитрым названием ?Северное сияние?,?— Между прочим, вот такие ребята,?— она показала ошалевшему брату большой палец.—?Настенька,?— залепетал Васька, чуть не пролив на себя остатки сока,?— О-ой… Это же опасно… Я тебя прошу, будь осторожна… О-ой… Что тётя Дина скажет? Я тебя защищать должен… Я… как брат…—?Мама ничего не скажет,?— авторитетно заявила Настя,?— Не надо меня ни от кого защищать, говорю же, бандиты?— одно название, отличные ребята, деловые, грамотные. Защищать он меня собрался, зюська моя! Малой, я тебя на пять лет старше, даром, что ты каланчой вымахал. Сама за себя постою, не боись, перебирай дальше свои колбочки. О! А погнали со мной в ДК? Там сегодня танцульки и музон, говорят, крутой играть будут?—?Н-нет, я, наверное, нет,?— сбивчиво отказался Вася,?— Мне такая музыка не слишком, если честно… Ну, слишком там всего… разного… Вот мы с коллегами иногда тоже ходим отдыхать, танцы устраиваем, на автоматах играем…—?Да знаю я,?— отмахнулась Настя; коварный коктейль начинал потихоньку добираться до головы,?— Самые отвязные вечеринки Катамарановска… Сидите, мороженое хаваете, дюшесом запиваете… И без девчонок, поди? Лады, как хочешь. А через неделю на Старозубова?—?На Старозубова пойдём! —?оживился Вася.—?Замётано! Номер мой держи, свой пиши, вот здесь, на салфетке, ага… Если трубу не беру?— значит, с кандидатом где-то бегаю… Это… Голосуй за Багдасарова! —?Настя чуть пьяновато подмигнула брату. Тот расплылся в улыбке.—?Без проблем. Проводить тебя?..