1. (1/2)
1.В парке сегодня холодно и солнечно.Воздух почти звенит, и Юпитер кажется, что если провести пальцами, то он откликнется сотней звуков, искрящихся и мелодичных, будто инструмент под умелыми руками Вале-Альшин.Вокруг люди.Утро понедельника.Кто-то спешит на работу, многие совершают утренние пробежки, выгуливают собак.Из-за лиственной ограды слышится шум дороги.Переругиваются водители, гудят воздушные подушки мобилей.Пробки на дорогах не излечит ничто, даже трехуровневое движение.Земля не изменилась за последние три сотни лет. Разве что немного.Да и кто бы ей позволил.Она любит Землю, больше всех остальных своих владений.И не хочет снимать с нее урожай.А для этого планета не должна войти в космическую эру.Что ж, это не составляет труда.Одно слово и Смотрители делают так, чтобы все взгляды людей обратились от космоса.
Когда-то они пытались ее убить – теперь они самые верные ее последователи и слуги. Физически не способные ее предать.Земля - Императорский заповедник.
Она неприкосновенна.
Музей, наполненный старыми воспоминаниями.Чашка Петри для экспериментов Ее Величества.Почти бесполезный шарик, приносящий доход лишь во время своих военных конфликтов, когда часть урожая собирается – незаметно и осмысленно. Не уничтожая целостности.Даже во благо.Ностальгическая безделушка, мешающая Ее Величеству, наконец, стать самой собой.Так говорят ее дети.Она не помнит родов, не помнит, как давала им имена. Они гораздо старше ее нынешнего тела, но в ней глубокая привязанность к этим алчным царькам ее Империи. И память души. Ведь она реинкарнация. Старая-новая Юпитер.И в ней с каждым годом больше старого, но новое еще борется, смешиваясь и заполняя в ней пробелы, как вино окрашивает воду.И глубокая боль – потому что никто из ее детей не мог причинить ей вреда.А она убила сына. Еще не помня, не зная.- Тогда почему? Он мог ударить, мог угрожать, он хотел убить меня!- Все просто, Ваше Величество. – Улыбается ей Калик. Дочь. – Вы дали ему разрешение. Не важно, в какой жизни, но без него… – Она разводит руками, вода серебрится нектаром, расходясь волнами вокруг. – Мы бессильны. Ни я, ни Титус не можем причинить вреда.
И это правда. Титус мог на ней жениться, мог запереть в своем дворце, но никогда не смог бы ударить, мучить или убить. У него не было права.В его генах было это прописано. Выбито клеймом на цепочке ДНК.- Но я могу убить. – Она почти шепчет, откидывая голову на бортик, из под ресниц смотря на Калик.- Да. – Просто отвечает та. – Можете. Ведь вы нас породили.В тот день они больше не касаются этой темы. И вообще больше никогда. За последние триста лет.Титус касается губами ее щеки. Нежно, в его глазах больше нет того жалостливого презрения. Лишь тепло и восхищение. И Юпитер почти не верит. Ее младший сын всегда был хорошим актером.- Вы царственны, Ваше Величество. Прекрасны, сегодня и всегда.- Благодарю, Принц.Он словно чувствует ее настроение. Опаску и неприятие. Но все же приглашает на танец. И все не так, как было в первый раз. Он подчеркнуто почтителен, его ладони даже не касаются ее спины, укрытой тончайшим шелком.И это радует.Она вообще бы предпочла быть подальше от своего младшего сына. Ее кожа еще помнит стальную хватку его пальцев и холод почти надетого кольца.Они проводят вместе ровно два танца, как положено родственникам, и Титус оставляет ее одну.Ей все еще неприятно, но там, из глубины памяти струится нежность. Тонким ручейком, подтачивая бастионы страха и неприязни.Она уходит из Бального Зала немного раньше, чем следует. Ее не пытаются остановить, ни просьбами, ни делом. Крылатый Легион. Ее личная маленькая армия – всегда за плечом своей Императрицы. С самого начала и до конца.Годы - она учится. На ошибках, больше чужих, чем своих. Управлять, распоряжаться, жить. В том мире, что сейчас у подножия ее трона.И у нее получается.
Для матери она удачно вышла замуж и через несколько лет получила наследство от погибшего супруга. Ради этой лжи она даже снова обзаводится документами на Земле и виллой на берегу Италии.Мать счастлива.Она помогает дядюшке и братьям поднять бизнес, покупает матери дом в Петербурге, куда та всю жизнь грезит вернуться, и примерно раз в несколько месяцев пересекает путь через несколько систем, чтобы выпить с ней чашечку чая.Иногда мама заводит разговоры о внуках, и Юпитер думает о том, каково бы было представить ей Калик, или может Титуса. Но отбрасывает эту мысль незамедлительно. Даже по ее теперешним меркам – это безумие.Она привыкает к этой жизни.
Привыкает к снам, в которых из зеркала на нее смотрит она же сама, лишь одно отличие – у зеркальной Юпитер голубые глаза. Полные сияния нектара.Она становится Императрицей.И больше не учит, теперь она вспоминает.И сама не ожидает от себя того, как реагирует на вести. Миленькая помощница – дочь одного из ее волков, влетает в кабинет, забыв, спросить разрешения, и предает ей тонкий стеклянный лист.Ей хватает нескольких секунд, чтобы понять, что произошло. Еще минута уходит на то, чтобы отдать приказы.Волки редко получают действительно боевые задания. В ее части галактики все довольно мирно – но патрули это обязательно. И ближайший к границам владений Принца патруль получает задание. Найти и уничтожить.
Тех, кто посмел напасть на ее семью.Еще пару минут она тратит на связь с Калик.И после разговора уверена – скоро, во дворце Титуса не останется ни одного предателя.
В голове пролетает старая, непрошеная мысль.Ее девочка позаботится обо всем.
Принца доставляют в ее владения через двенадцать часов. В Императорский дворец – потому что Калик еще занята уборкой мусора, и это самое безопасное место в галактике.Несколько часов им занимаются врачи, а она ловит себя на том, что волнуется. Отгоняет от себя эти мысли и занимается работой, которой никогда не бывает мало, несмотря на множество помощников, чья преданность прописана в их генах.Но напряжение не отпускает, наоборот нарастает, как вал, смешивая в голове цифры и буквы, лишая отчеты смысла.Она отбрасывает на стол листы, и смотрит на свои руки. На запястьях цветут символы – власти, принадлежности. Тонкие руны и геометрические фигуры древнего языка сплетаются в удивительной гармонии, чуть светятся серебром нектара.Она вызывает видео из комнат.Над Титусом еще суетятся врачи, но в их движениях больше нет опаски. А сам Принц ровно дышит, спит.Она смахивает видео со стола и поднимается, шелестя тонкими юбками платья.- Пусть принесут поесть,в мои покои. И немного вина.Она обращается в пустоту коридора, но знает, что ее услышат. И когда она войдет в комнаты – все уже будет готово.Она обедает в одиночестве.На маленьком столике фрукты, вино и рыба. Немного хлеба. Кресло уютное и в нем тонешь, как в подушках.
Терраса закрыта завесами лиан и фиолетово-золотистое небо причудливо смотрится сквозь них.
Вокруг вода.Ее дворец – стоит на воде.Прозрачной, как в озере Байкал на Земле.Она не видела этого сама, но когда-то рассказывала мама. Они с отцом ездили туда в свой медовый месяц.Может, она найдет время, чтобы там побывать.Она ест медленно, любуясь океаном и небом. Расслабляясь в звуках песни, что доносится из угла террасы.
Отмечает, что надо бы наградитьпевицу, что своим голосом помогает ей сейчас помнить, что всему свое время.И когда песня заканчивается, Юпитер жестом просит ее подойти.Девушка совсем молода. Лет четырнадцать, не больше.
Юпитер привстает из кресла, гладит ее по щеке, обхватывает ладонью подбородок, заставляя смотреть в глаза, не прятать лицо за светлыми прядями распущенных волос.Девочка, действительно ребенок.Нет того лунного сияния, серебрящего края радужки у тех, кто живет не первую сотню или тысячу лет, что оставляет нектар.У нее смуглая кожа, покрытая непонятными татуировками, светлое платье, что носят почти все служанки во дворце, и она ощутимо дрожит.Юпитер почти чувствует ее страх, щедро сдобренный ноткой любопытства.Она редко интересуется слугами.Для этого есть Киза, и если нужно ее Волки.Но такой талант – нельзя оставить без внимания.Юпитер откидывается в кресло, разнимая пальцы, и девочка падает на колени, прижимая ладони к полу.- Как тебя зовут? И подними голову. Я желаю видеть глаза того, кто говорит со мной.Девочка медленно выпрямляется. У нее яркие синие глаза и дрожащие в страхе губы.Юпитер не плоха. Слугам нет нужды ее бояться – но они страшатся лишь потому, что она Императрица.