For you I have to risk it all // Steve Rogers // police!au (1/1)

—?Контроль всем подразделениям. Детектив Стивен Роджерс, номер жетона один-три-ноль-шесть-восемь-один, упокоился с миром. Конец. Ожившая на миг рация замолкает, и дымящаяся сигарета, выпавшая из дрогнувшей руки, катится под черный лакированный внедорожник. Сэм награждает меня обеспокоенным взглядом, прижимая к груди треугольник флага, покрывавшего гроб звездно-полосатым полотном; его придется хранить мне?— я напарница Стива, кроме меня у него никого не было, не считая друга детства, что не смог прилететь на похороны из Бухареста. Наверное, надо бы расплакаться?— мне сегодня можно,?— но слез нет, они будто закончились, и я не знаю, потекут ли еще когда-нибудь соленые ручейки по моим щекам, или это уже навечно. Но дышать тяжело. Возможно, потому, что за сегодня пошла вторая пачка ?Мальборо?, красных. Нестареющая классика. Стиву всегда нравилось ретро, не считая сигаретного дыма. Кстати, пора закурить еще одну. И к тлеющему окурку спускается погасшая от ветра спичка. Понятия не имею, как пережить поминальный обед…*** Рука Рамлоу змеей ползет по моим плечам. Он притягивает меня к себе, шепчет на ухо слова поддержки, от которых воротит, и виски топит горло, словно водопад из содовой: ни пламени, ни горечи, ни сожаления. В бокале пустота, в мыслях тоже, и в груди ничего не шевелится?— еле-еле бьется сердце, а эмоций нет. Они сгорели, наверное, в той же машине, откуда меня выбросило взрывом. Людям свойственно избавляться от ненужного хлама, правда, тогда я еще не знала, что они не пригодятся больше. Тогда я вообще ничего не знала, а сейчас мне на плечи с объятиями Брока обрушилась тяжесть горя. Неподъемная, кстати. Так и должно быть. —?Отстань от нее, Рамлоу,?— рычит Росс, протягивая мне следующий бокал. —?Ей сейчас не до тебя. Я благодарно киваю ему, наблюдая, как Брок, отклеившись от меня, цепляется к Сэму. В его голосе драматичного надрыва столько, что сдержать омерзение сложно?— мне прекрасно известно, что в нем ни единой подлинной ноты, сплошная фальшь. Зато сто тысяч, упавшие на счет его?— несуществующего?— брата, настоящие. Вполне себе реальные. Обещанные за голову неугомонного Роджерса, накрывшего банду Красного Черепа. Я до сих пор помню удивленное выражение лица того урода, когда пуля прошила его лоб. О, он такого не ожидал, но продолжал целиться в Стива, а ему было велено бросить ствол и упасть на землю. Громкое дело породило не менее громкую месть: против Стива, и меня, естественно, ополчились буквально всего головорезы и отморозки, сообщники главаря, а таковых оказалось немало… И вот итог: он в гробу, а я пытаюсь напиться, понимая, что даже бочонок виски не поможет мне захмелеть… Но надо терпеть, пока разрабатывают Рамлоу, пытаясь выйти на заказчика. Надо сдерживать все порывы плюнуть в его надменную рожу, хорошо, хоть улыбаться не обязательно. —?Побудь пока в отпуске, ладно? —?Сэр, я… —?Никаких возражений, это приказ. Отдохни, езжай к родителям, а, как будешь готова, вернешься. После терапии. —?Я не уверена, что это случится. —?Значит, так тому и быть. Если все-таки решишься, знай: мы будем ждать. —?Сообщите мне о результатах уборки. —?Непременно. В полицейском баре курить нельзя. Я выхожу на улицу и тянусь за пачкой?— в ней последняя, а автомата поблизости нет, ну что за гадство. —?Он был бы против. В темноте вспыхивает огонек зажигалки?— Сэм протягивает его мне, я подкуриваю, и выпускаю вверх облачко прогорклого дыма. —?Но его здесь нет, я могу делать все, что мне вздумается. —?И что на уме? —?Поеду домой. —?Правильное решение. Передавай привет. Он передает мне флаг и возвращается к остальным?— они как раз затянули любимую песню Стива, тоже из прошлого века, все, как он любил.*** Уже вечереет, когда я заявляюсь в родительский дом?— могла бы добраться быстрее, если бы не отмечалась на каждой заправке покупкой сигарет. Что поделать?— рука так и тянется к пачке. Мама, не проронив ни слова, виснет на мне минут на десять. Папа вздыхает?— у него на журнальном столике уже готов бокал бурбона для меня. По его мнению?— это идеальное средство. Отцу лучше знать?— он коп в отставке, и похоронил трех напарников за тридцать пять лет службы. —?Завтра поедем на рыбалку. Соберешь нам провизию? —?настаивает он, и лишь тогда мама отступает от меня. —?Чего ты прицепился к ней со своей форелью! —?Потому что я знаю, что ей нужно. Тишина в гостиной, как свинцовая туча, и не угадаешь, будет ли гроза, пока кто-нибудь не раскроет рот. Но мама сдается с миром. Бурчит себе под нос что-то недовольно и идет на кухню готовить сэндвичи. —?Она не догадывается? —?папин бурбон куда крепче того виски в баре, отдает дымом костра и вишней, и оседает раскаленным булыжником в пустом желудке. Ах да, покупая сигареты, я напрочь забыла о еде. Или просто расслабилась в родных стенах и наконец ощутила и голод, и опьянение, и усталость. Все вместе. Сразу, в один присест. Неприятно до жути. Но выбирать не приходится?— эти дни я смахивала на робота, а тут словно вновь ощутила что-то. Нет, почудилось. —?Она жена копа, навсегда ею останется. Она замечает больше, чем я.*** Рассветное солнце яркое, даже слепящее: я успела отвыкнуть от него, пока круглосуточно чистила улицы Нью-Йорка от всякой грязи. Оно пробивается сквозь прорехи в кронах деревьев, мелькает равномерно?— папа не торопится, не превышает дозволенную скорость,?— и насвистывает мотив хита восьмидесятых, доносящегося из приемника. А я констатирую, что снова хочу курить. Когда я была здесь в последний раз, предпочитала конфеты. Еще верила, что в трухлявом пне возле озера живут феи. Возвратилась, повидав кровь, много крови, и зверств монстров, которых сложно людьми назвать, зная, что они изо дня в день творили намеренно; находилась на волосок от смерти, и убивала сама. Я больше не верю в сказки. Реальность полна незаконного аморального дерьма. Ох, хотелось бы очутиться в беззаботном прошлом, промчавшимся одним махом за розовыми линзами детских очков.

Пикап тормозит на повороте, ведущем к пустующему домику Беннера: его владелец?— ученый, вечно катающийся из полушария в полушарие с разными экспедициями, и заскакивает сюда раз в год, а то и реже. Потому оставляет папе ключи. —?Я вернусь в воскресенье. —?И сандвичи забираешь,?— усмехаюсь я. —?Там есть все, что нужно. Чистый свежий, наполненный утренней прохладой, воздух отчаянно?— и безуспешно?— пытается вытеснить из моих легких смолистый никотин, и я захожусь в приступе кашля. Да, мне и правда влетит за это.*** Замечаю знакомую клетчатую рубашку за невысоким забором?— сама же ее выбирала в качестве подарка на Рождество,?— и глаза внезапно застилают слезы. Будто я подсознательно не верила, что все это спектакль, будто я по-настоящему носила по нему траур… Наверное, я заслужила ?Оскар?, но в номинацию точно не попаду ни в этом году, ни в последующие, увы. Я непризнанная актриса, такой и останусь.*** — Ты курила. Поцеловав меня в щеку, Стив недовольно морщит нос. —?У меня напарник умер, мне можно,?— отмахиваюсь я, снимая рюкзак, набитый вещами, с плеча. —?Не люблю, когда ты куришь. —?Как для мертвеца, Роджерс, ты слишком капризный. Способность отшучиваться снова со мной. И вообще фейерверк в груди сейчас напоминает ликование после воскрешения, не только его, но и моего тоже. Я протягиваю Стиву флаг?— он покоился поверх парочки свитеров и джинсов. —?Сэм передавал привет. И фальшивил, когда пел ту твою любимую песню из эры динозавров. —?А как Рамлоу? —?Горевал, будто он не убил тебя, а потерял родного брата. Роджерс, закатив глаза, качает головой. Готова поспорить, у него на языке вертится с десяток ругательств, но ни единого он не озвучит. Слишком порядочный. —?Идем в дом. Будешь чай? —?Фу, что с тобой после смерти стало? —?кривлюсь я. —?Где зависимость от кофеина, Стив? Стоп. Не Стив ведь. Как тебя зовут теперь? —?Еще не знаю,?— он берет меня за руку, переплетая наши пальцы, и тянет за собой. —?Твой отец сказал, что я получу документы не раньше, чем ты приедешь, чтобы не сунулся куда-нибудь. О да, папа, в яблочко?— Стив может. —?Твой перевод на капитана, кстати, одобрили. Бумажная волокита, как всегда, затянулась, и нам сообщили об этом только перед похоронами. —?Как же не вовремя я умер. Уголки губ скользят вверх в улыбке. Невольно. Позади остается весь груз прошлых дней.*** Потрескивание дров в камине усыпляет быстрее любого снотворного, а дыхание Стива над ухом?— лучший антидепрессант. Я наконец-то могу не бояться, а никотиновый пластырь на предплечье лишает меня потребности сиюминутно схватиться за пачку, если она все еще где-то поблизости?— не исключаю, что меня тайком обыскали, пока я была почти что в отключке?— после затяжной бессонницы мне ничего не снилось. Открыв глаза, я замечаю, что Роджерс, склонившись над папкой, изучает что-то, пристроившись за дубовым столом. Бросил меня на диване одну. Прекрасно, просто прекрасно. Тревога и напряжение возвращаются моментально, а еще неприятное понимание происходящего. Не ради этого мы затеяли все. —?Что ты делаешь, Стив? —?Просматриваю детали дела. Может, ну, знаешь, смогу помочь капитану Россу. Вдруг мы что-то пропустили. А это ускорит процесс. Приняв сидячее положение, я сверлю его сердитым взглядом. —?Ты ведь понимаешь, что испортишь все, если вмешаешься? Угомонись. Пожалуйста. Не нужно. Они разберутся. —?А если нет? Если это еще не конец? Я должен быть уверен. Шмыгнув носом, я спрашиваю: —?Что это изменит? Ты мертв. У тебя будет новая жизнь. Стив глядит на меня не моргая и закусывает губу. —?А ты? Что с тобой будет? Да, мы это не обсуждали. Обнаружили бомбу под капотом, нужно было действовать молниеносно, инсценировать взрыв, его смерть, и все так завертелось. Сейчас, пожалуй, первые минуты покоя, бездействия и отсутствия суеты и спешки за долгое время. Я даже скучала по ним. Сильнее, чем предполагала. —?Я не уверена, что смогу вернуться без тебя. Что хочу ловить плохих парней с другим напарником. —?Ты серьезно? —?Нет, блин, шучу. Похоронила вместе с тобой свое чувство юмора,?— огрызаюсь я. По Роджерсу не понять, что он чувствует в данный момент. Он серьезный, непроницаемый до чертиков, а взгляд его теперь застыл на номере дела. —?Ты уйдешь со мной? Вдруг в мозгу выстреливает понимание, что в баре было не так. Не сами похороны Стива, правду о котором знала лишь я и еще парочка избранных; и не мое горе, настоящее до измолотых трауром ребер,?— слишком уж я вжилась в роль лишившейся из-за трагедии напарника. Все мимо. Мне попросту было плевать. На всех, кто находился там. Кто пытался поддержать или откровенно надирался. Я чувствовала: ни один из них никогда не станет мне ближе Стива, не заменит его. И, повалив Рамлоу на пол, заставив харкать кровью и рассыпать зубы мне под ноги, я все равно думала бы о нем, не о возмездии, вот и не сорвалась. Когда нас поставили в пару, я доверила Роджерсу свою жизнь?— не по приказу Росса, потому, что он надежный, это невольно ощущаешь рядом с ним; потом доверила ему сердце, не помню уже, когда так получилось. Просто, сидя в машине, наблюдала, как он под дождем несется к кофейне и возвращается с коробкой пончиков с глазурью, которые ненавидит сам, но обожаю я, и осознала: я влипла по уши, увязла либо навсегда, либо пока чья-нибудь шальная пуля не разлучит нас. —?Я уже это сделала. Чтобы вернуться, мне придется пройти терапию. И формально я в отпуске, а он может затянуться, так что… Просто доверься Сэму и капитану Россу и будь со мной, ладно? —?Ты права, пусть разбираются с этим сами. Мы вышли из игры. Закрытая папка летит в камин и снимки с места преступления, разлетевшиеся по еще не прогоревшим дровам, тут же обугливаются, превращаясь в пепел. А Стив возвращается ко мне. Присаживается перед диваном и, взяв меня за руки, заглядывает мне в глаза. —?Почему ты уступил так легко? —?Будешь ворчать из-за этого? —?Простое любопытство, ты тот еще упрямец ведь. —?Не важно, что будет со мной. Но мысль о том, что я мог потерять тебя тогда?— в том взрыве,?— и рискую потерять, если ты вернешься и будешь разгребать все дела сама или с кем-нибудь из тех недотеп… Я не могу доверить им тебя, я… Не дав ему договорить, я накрываю его губы своими губами. Мы минуту назад решили, что такого не будет. И обсуждать это я больше не желаю. Может, детектив Стивен Роджерс и упокоился с миром, но это не конец, это только начало. Чего-то нового и, надеюсь, прекрасного, что позволит мне вновь научиться верить в сказки.