Игра на ключики от чужих сердец // James Barnes (1/1)

Первый ключ достается мне совсем легко. Достаточно только стрельнуть томным взглядом из-под полуопущенных ресниц и изогнуть губы в легкой, едва заметной усмешке, чтобы придать своему образу загадочности. Не нужно слов или каких-либо действий, мужчина, на которого я смотрю, и без этого вручает мне доступ в святая святых своих апартаментов. Видимо, ему настолько печет, что он не особо разменивается на разборчивость в выборе партнерши. Хотя мне нравится думать, что он попросту пал жертвой моего очарования, коготки которого мне даже не пришлось выпускать на полную силу. Счет открыт, начало ему положено, но что же будет дальше? Впрочем, я вполне могу понять, почему он настолько легко сдался, ведь атмосфера в зале, заполненном людьми в изысканных нарядах и сверкающих мягким блеском настоящих отборных камней украшениях, и правда очень уж влияет на сознание то ли запахом крепкого элитного алкоголя, льющегося рекой за двумя барными стойками, да настолько бурной, что официанты, снующие туда-сюда с подносами, заставленными бокалами, порхают от одной группы гостей к другой со скоростью колибри, то ли похотью. Удушающей, пропитавшей собой каждый глоток кислорода здесь, смешавшейся с нотками пачули, сандала и мускуса, дурманящего и заставляющего думать лишь об одном?— как утолить свои потребности, пробуждающиеся с каждым вдохом все сильнее, словно устраивающие революцию над эмоциями и подчиняющие их все до единой, оставляя править на чувственном троне лишь жажду страсти, да такую сильную, что под ложечкой противно подсасывает от налившейся теплой голодной тяжести внизу живота. Пожалуй, это самое серьезное испытание, что выпадало мне когда-либо… Ради второго ключа уже приходится расщедриться на улыбку и пару ничего не значащих слов. Здесь не приветствуются прямые приглашения. Лишь намеки, завуалированные и укутанные в сотню слоев приторного елея, как в конфетную обертку, под которой скрывается трюфель, увенчанный частицами золота, являющего собой наслаждение. Именно в его поиске находятся все гости, расхаживающие по залу. Именно в нем они нуждаются. Именно его друг другу дарят, не спрашивая имен и реагируя лишь на импульсы под кожей, когда простреливает нервные окончания так, будто под дождем искрит оголенный провод. Третий ключ вручается мне за прикосновение. К внутренней стороне ладони. Робкое и аккуратное, плавно ползущее до запястья, чтобы проверить, настолько ли учащен мой пульс, как и у незнакомца, словно гадающего мне по руке. Готова поспорить, что он бы увидел в моем ближайшем будущем море страсти и сообщил бы при этом, что станет капитаном, причем непременно ?Титаника?, плывущего через холодные воды, кишащие айсбергами, прямиком к земле обетованной, где на каждом шагу оазисы пылкого жара, прожигающего до костей. Должна признать, он мог бы меня зацепить. Чем-то внешне схож с моим спутником, но во взгляде у него нет той безграничной глубины бесчисленного множества граней дымчатого льда, что я не встречала нигде больше. Кстати, я совершенно выпустила его из виду, и уж не знаю, не сорвался ли он… Не должен был, хотя соблазн велик, ведь каждая дама здесь, словно клубника, покрытая шоколадом. Достаточно только прикосновения губ, хотя в его случае вполне хватит и небрежной ухмылки, чтобы глазурь подтаяла и взялась на кожу нахлынувшим вожделением. Вглядываясь в спины людей, закрывающих мне обзор, я наконец выискиваю его рядом с одной небезызвестной миссис, едва ли не растекающейся на него медом, в который так и хочется сунуть пальцы, подцепить пару тягучих капель и отправить их в рот, пытаясь угадать его вкус, забивающий рецепторы своим засахаренным искушением. Со стороны это смотрится именно так. И не важно, что эта миссис немолода, и рука об руку со своим восьмым мужем, возраст которого даже если помножить на три, все равно не сравняется с ее годами. Здесь все равны. Здесь все получать свой кусок пирога, с начинкой из сливового мармелада вперемешку со сладострастием. Джеймс мимолетно скользит по мне безразличным взглядом, не показывая виду, что мы знакомы. Игра продолжается, и я следую дальше. Четвертый ключ, пожалуй, самый нежеланный. Напыщенный индюк, нахально глазеющий на всех женщин в зале, едва ли не комментируя в голос все их прелести, давая им оценки, но не расщедриваясь на приглашения уединиться с ним, отчего-то вдруг оказывается заинтересованным мною, и чтобы отвязаться от него, приходится попотеть. А царапающее фантомное прикосновение его шершавых загрубевших пальцев к внутренней стороне моего бедра, ведь он изловчился проскользнуть ладонью в разрез моего платья, явно будет еще долго преследовать меня своей гадкой бесцеремонностью, вопиюще отличающейся от сдержанности других мужчин, присутствующих здесь. Ощущения смешиваются, как и чужие касания. Я теряюсь в них, и голова идет кругом. От нескольких глотков шампанского и нагревшегося в кулаке металла собранных ключей становится лишь хуже, и меня начинает мутить. Аромат пачули уже не пьянит, а кажется тошнотворным, пусть я и не пересекалась больше с кем-то подобным тому нахалу, но все равно алкогольная река не мельчает, от нее лишь поднимается градус отравленного похотью воздуха, заставляя его закипать в легких, и от этого бурлить во всем теле вулканом, извержение которого никак не начнется. Я начинаю сторониться гостей, поджидая условленного часа, ведь телефоны все сдают на входе, и возможности связаться с Джеймсом нет, но все равно как-то умудряюсь заполучить еще три ключа, хоть уже и не стараюсь, а попросту хочу уйти отсюда, вырваться из этой клетки и позабыть произошедшее здесь, как страшный сон. Впрочем, надолго ли хватит моих ощущений?.. Вряд ли. Память на них слишком кратковременна, чтобы извлекать из нее еще и какой-либо урок. Желанное освобождение наступает через сорок с лишним минут, и я и правда похожа сейчас на канарейку, выпорхнувшую из приоткрытой дверцы. Усевшись на пассажирское сиденье его ?мерседеса?, я устало улыбаюсь Джеймсу, и он отвечает мне тем же. Тоже вымотан, но довольный. Кажется, рассчитывает на свою победу.—?Сколько у тебя? —?понимая, что он ждет моего вопроса, как ребенок, что принес из школы хорошую отметку, интересуюсь я.—?Пять,?— победно заявляет он, раскрывая передо мной ладонь. Не сдержавшись, я начинаю хохотать, украдкой ловя себя на мысли, что это, наверное, истерическое.—?Только не говори, что у тебя больше… Целых семь? Откуда? —?изумляется Джеймс, кажется, не веря своим глазам, когда я, успокоившись, хвастаюсь своей добычей. —?Впрочем, я не сомневался в тебе, baby doll. Тобой желают обладать все. Ты у меня, как самое запретное их возможных наслаждений. И ты моя. Он тянется и касается пальцами моих губ, большим очерчивает их контур, не отводя взгляда, наоборот, давая мне возможность насладиться тем, как лед в нем дает трещину и обращается в пламя со столпом собственнических искр.—?Твоя… —?выдыхаю я ему в ладонь. —?Скажи, что мы не станем такими, как они? Пообещай мне это, прошу. Эти игры ведь могут зайти настолько далеко…—?Клянусь, это не более чем развлечение. Ты не будешь принадлежать никому другому. Никогда. Иначе я собственноручно убью тебя, слышишь? Джеймс не шутит. Тембр его бархатистого голоса барахлит громовыми раскатами, напоминая горловое рычание грозы, а не пьянящий и обезоруживающий нектар. И дымчатый холод в его глазах вновь замерзает, становится колючим и щиплющим, но отчего-то греющим мне душу.—?Это радует,?— закусив губу, улыбаюсь я. —?А теперь увези меня отсюда.—?Как пожелаешь, baby doll. Он поворачивает ключ в замке зажигания, и автомобильный мотор начинает урчать подобно сытому льву. Откинувшись на спинку сиденья, под этот звук я наконец-то позволяю себе расслабиться и снять маску, надетую на сегодняшний вечер. Все позади, есть только мы вдвоем, и больше никто не наблюдает за нами и не посягает на нас по отдельности.—?Это было очень сложно.—?Я знаю.—?Куда мы теперь? —?повернувшись к Джеймсу, спрашиваю я.—?Любить друг друга. Он кладет ладонь мне на колено и сжимает пальцы, давая возможность почувствовать его?— такое родное и узнаваемое?— прикосновение во всей его силе, отдающейся мурашками на моей коже. Вот еще одно характерное отличие. Никто из присутствующих в том зале мужчин не влияет на меня так. Только Джеймс. Лишь он управляет моим телом так же искусно, как и своим ?мерседесом?, ловко лавируя на извилистых и полных изломов-поворотов дорогах, разгоняясь до допустимого предела скорости и легко выходя за его край на прямых отрезках пути.—?Отличный план,?— киваю я, швыряя собранные нами ключи в бардачок. Пусть пылятся там. Они сыграли свою роль на сегодняшний вечер…