Акт 4. Сигареты, бананы, Лондон (1/1)

Никогда не мог предположить, что первую свою поездку в Англию я проведу в анонимной клинике для беременных омег. Второе лондонское утро мы встречали в приёмной одного именитого доктора, расхваленного на всевозможных сайтах и форумах. Крис дремал у меня на плече, что приравнивалось чуду в свете недавних событий. Оберегая его хрупкий сон, не шевелясь, я отвлечённо скользил взглядом по парочкам альф и их омег разной степени пузатости. Вся последняя неделя напоминала съёмки трагикомического фильма о рок-стар, попавших в дурдом, но при том, что впопыхах нам забыли выдать сценарий. Все впятером мы искали лучшую по отзывам больницу в Лондоне, обязательно частную и анонимную. После того, как мы записались на приём, нам выслали список требований, необходимых для точных результатов анализов. Среди них самым значимым был пункт о соблюдении полового покоя в течение трёх дней перед посещением клиники. Говоря человеческим языком, без налёта официоза, мы в конце концов даже не могли потрахаться для эмоциональной разрядки. А разрядиться было от чего. Стадия шока сменилась у Криса стадией отрицания. Он усиленно делал вид, что ничего не изменилось. То есть бухал в три горла, занюхивал, отжигал на концертах, раздеваясь и прыгая в толпу. Но это было полной хернёй по сравнению с тем, что однажды я застал его за туравтобусом с сигаретой во рту. Ничьи увещевания на него не действовали, физическую силу, пусть даже во благо, применить к нему я никогда не мог, а в его новом положении и подавно. Но как бы он ни обманывал самого себя, изменения были, причём существенные. Проходя мимо отражающих поверхностей, он не поправлял волосы или макияж, как обычно, а поворачивался боком к отражению и вглядывался в область живота. На концертах он спокойно мог оголить руки, ноги и грудь, но живот при этом всегда оставался закрытым. Не изменяя своей обыденной тяге к саморазрушению, он по-тихому начал пить витамины для волос, ногтей и кожи, видимо, всё же погуглив основные сведения о беременности. Хотя самым весёлым оставалось его сбрендившее пищевое поведение. Помешанный на правильном питании без пяти минут анорексик, он с акульим аппетитом сметал самые невообразимые сочетания продуктов. По секрету Жанин рассказала мне о случайно увиденной ей фантастической сцене. Посреди ночи она захотела пить, но, увидев приглушенный свет из нашей походной кухни, решила сначала просто туда заглянуть, да так и осталась стоять в тени с раскрытым ртом. Воровато подсвечивая стол фонариком на айфоне, Крис торопливо нарезал бананы кружочками, выкладывал их на внушительного размера тарелку и заливал майонезом. Оглянувшись по сторонам, он подхватил огромную посудину и бесшумно ретировался на своё спальное место. За пару дней до вылета в Великобританию на отрицание наслоилась ещё и стадия гнева. Если раньше Кристофер только плечами пожимал на все попытки донести до него суть его состояния, то теперь любое упоминание беременности в целом вызывало у него вспышку агрессии. Его ветром сносило из комнаты, если по телевизору начиналась реклама подгузников или детских смесей. В порыве откровенности он признался, что ему противно прикасаться к себе. Из-за нервного потрясения в гости к нему пожаловала старая добрая подруга – бессонница. Он не спал двое суток и напоследок в ночь перед отлётом он упёрся гулять по незнакомому городу совершенно один. Интуитивно почувствовав его отсутствие, я таки дозвонился до него и изловил в каком-то плохо освещённом сквере. Единственным плюсом во всей этой комедии абсурда было то, что, видимо, шалящий гормональный фон Криса довёл его и так бурную сексуальность до точки кипения. Он подставлял мне задницу или сползал по мне на колени при любом удобном и неудобном случае, так самоотрешённо подмахивал или так усердно брал в рот, что мне казалось, попробуй я в такие моменты отнять у него свой пенис – и он тут же его отгрызёт. Крисова бессонница, вынужденное воздержание и десятичасовой перелёт сделали последние три дня совершенно невыносимыми. В первый же день в Лондоне я буквально потащил на себе своего измученного омегу в клинику на какие-то необходимые и загадочные анализы, в процессе которых обладатель нескольких татуировок продемонстрировал полуобморочную боязнь медицинской иглы. После всех этих врачебных пыток я впервые оказался в Крисовой лондонской квартире, но даже не успел отметить количество комнат или цвет обоев в прихожей. Мы сцепились, едва закрыв за собой дверь. Крис только успел махнуть рукой в направлении спальни, где я оттрахал его за три мучительных дня, три наимучительнейших ночи и бонусом – за упущенную возможность загнуть его над раковиной в туалете самолёта. Мой поток воспоминаний был прерван резким голосом медсестры-секретарши: – Номер 218, прошу вас пройти в кабинет.