2. Чёртова дюжина и Ужас Гоголя. (1/1)

2.19 сентября.Чёртова дюжина и Ужас Гоголя. В камине мерно потрескивал огонь, а сапог Анатолия Ильича отбрасывал на стену забавную тень в форме собачьей морды. Николай сидел рядом с товарищем, в соседнем кресле, грея руки о тёплую чашку чая. Его неделя выдалась тяжёлой, наполненная неудачами, разочарованиями и нелепыми ситуациями. По бóльшему счёту, Николай снова во всём винил себя. Семейство Куплиновых, как и ожидалось, радушно приняло гостя, пообещав предоставить ему необходимые условия настолько, насколько потребуется. Проведя в компании друга пару размеренных выходных дня, погуляв по лесу с ним и его охотничьей собакой благородной породы гончая-борзая, Николай отдохнул после пути и написал ещё страницу к неизвестному, разбросанному по частям стихотворению.

А стихотворением ли сие было??Больше в духе лирики?,?— подумалось юному писателю. У собаки, что всё время ступала чуть впереди них по позволению хозяина, находясь в поиске дичи, были худые, но жилистые длинные лапы, прямая спина и по-собачьи аристократичный вытянутый череп, что Николай находил идеалистичной природной красотой. Набравшись сил, юноша с энтузиазмом окунулся в чарующие улочки Петербурга в поисках работы. С каждым вечером его решительное настроение сменялось хмуростью и неловкостью: его никуда не принимали, и посетил он столько улиц, столько мест, что две конторы посетил дважды, окончательно сбившись с памяти к пятнице. Одному Николаю было известно, насколько глупо он себя ощущал, получая в лицо смеющиеся взгляды и слова: ?Вы забылись, юноша. Мы отказали Вам в вакансии ещё в среду?. Покрывшись красными пятнами и зарывшись в волосы, Николай что-то тихо лепетал, выбегая на улицу.*** Выдохнув дым курительной трубки, Анатолий Ильич посмотрел на бледный в полумраке профиль, чуть скрытый чернильными волосами, почти доросшими до плеч. О чём-то подумав, что-то подметив, мужчина перевёл взгляд на огонь, дабы не смущать молодого товарища: всем известно, что временами Николай будто чуял спиной, что на него смотрят без его ведома.—?Не горюй, творец. Ещё успеешь за жизнь наработаться вдоволь,?— попытался он ободрить юношу.Николай, будто очнувшись, плавно перевёл на Анатолия Ильича взгляд. Посмотрел на него, помолчал, хотя мужчина был в ожидании ответа.—?Не всё сразу, Николай, поймите, —?снова подал голос он, кончиками пальцев ощупывая трубку.—?Не могу я так жить, Анатолий Ильич, —?тихо, но чётко произнёс юноша, перебирая в пальцах подол рубашки. —?С каждым днём совестью тяготею, что причиняю Вам и Вашим родным неудобства.—?Вздор, —?резко прервал друга хозяин усадьбы. Заметив, как ссутулился на это Николай, продолжил легче:?— Знаете, что Вы сейчас делаете? —?серо-голубые глаза настороженно посмотрели на него. —?Вы нагоняете на себя тоску и панику. Накручиваете себе то, чего в действительности нет. Чистой воды самовнушение. Так посмотрите же на происходящее трезво, друг! Уж кому, а мне и моей семье Вы не мешаете.Выслушав, Николай на время задержал на Анатолии Ильиче осторожный взгляд. Порой, тот был ему отцом?— сие заметно было и в письмах, когда юноша прибывал в Москве. А познакомиться им удалось в Киеве: Николаю было пятнадцать лет от роду, учился он в обычной гимназии, но на лето с родителями и сестрами-братьями приехал в столицу родной страны, в гости к тёте, сестре матери. Он перед отъездом в Киев успел налатать небольшой сборник стихотворений?— его первых стихотворений, и, воспользовавшись случаем прибывания в столице, подал свой сборник в издательский центр на рассмотрение. Стихи было трудно назвать таковыми?— недорослевые строки напоминали больше заметки и выписки, плохо рифмующиеся между собой. В печати мальчику отказали, но стало утешением ему знакомство с Анатолием Куплиновым, ставшим ему товарищем по письму на целых четыре года без малого. В жизни они ещё встречались дважды, по случаю обстоятельств?— одновременно попадали на праздные сезоны в Мариуполь и Киев.Так и сложился дружеский союз, которому Николай Гоголь был нескончаемо рад.—?Я готов всё время выражать свою благодарность Вам, —?искренне сказал писатель, повернувшись к Анатолию Ильичу. —?Я благодарен Вам каждую минуту, начиная с того дня в редакции, когда я был мальчишкой со сборником нелепиц в руках, и до этой минуты, как Вы приютили меня. Меня?— того мальчишку со сборником нелепиц в руках, коим я и остался. Доброй Вам ночи.Николай, мягко поднявшись с кресла, скрылся на лестнице, а Анатолий Ильич остался перед камином, слушая тишину дома и крутя в руках недокуренную трубку.*** На туманной опушке располагалось неведанное дерево без листьев, с голыми длинными массивными ветками и почерневшим стволом. Ветки были удивительно тóлсты, напоминая своей силой дубовые, но не это пугало…

Николай дёргался, не понимая, где он. Пугали, до безумия пугали на этих могучих ветвях висельники: около дюжины с верёвками на шеях висели женщины, все сплошь в белых платьях-сорочках, бледной кожей и тёмными спутанными волосами, зановесившими лица. Николай отчаянно мотал головой из стороны в сторону, путая отросшие шёлковые локоны и молясь Господу-Богу, чтобы всё это, чем оно ни будь, закончилось быстрее, чем свело бы его с ума.—?Господь, святой Иисус Христос, прошу, прости и спаси мою душу, —?шептал юноша, содрогаясь. —?Спаси меня и разум мой от ужаса и безумия, молю…На проклятой опушке туман, будто нечто живое, плавно клубился и белел, заволакивая собой и делая незримыми щиколотки остывших тел.Николай с болью почувствовал, будто его разум трещиной раскалывается надвое.—?Нет… Молю, спаси! Он резко подаётся вперёд, что-то скидывая с себя и распахивая глаза. Под ночной хлопковой рубашкой узкая грудь вздымалась от тяжёлого дыхания, а юноша, неотрывно смотря в темноту спальни, сжимал свои колени почти до боли. Когда пульс, бьющий по ушным перепонкам, стал усмиряться, только тогда Николай Гоголь ослабил хватку пальцев и проморгался.Дьявольское видение оказалось жестоким сном, а то, что он в панике скинул с себя, являлось лишь одеялом, теперь скомканным в конце кровати. Испуг практически полностью отступил, сменившись осознанием произошедшего, и Николай лёг обратно на спину, не укрываясь одеялом?— от страха стало душно. Он бы хотел выпить воды, но пятничным вечером был слишком расстроенным и усталым, отчего забыл пополнить стакан на ночь. Пролежав с открытыми глазами около пяти минут, смотря в темноте туманные силуэты, словно цветной фильм на тёмном полотне, Николай позднее всё же уснул беспокойным сном.*** Когда писатель открыл глаза, тусклое сентябрьское солнце уже освещало спальню через светлую штору. Николай со вздохом потёр веки, ощущая, что не выспался этой ночью. Посмотрев на скомканное в ногах одеяло, юный писатель тут же вспомнил жестокий сон.—?Ну и приснится же такое.. —?самому себе тихо сказал он.

Прогоняя сон, юноша потянулся, поднимаясь с нагретого места. В спокойном расположении духа, не смотря на отпечатавшиеся в памяти образы, Николай потянул одеяло вверх, застилая постель. Сердце снова будто забилось где-то в голове, ударяя по ушам, когда в смятом одеяле обнаружилась груда белой ткани. Кажется, даже забыв себя, юноша хватал ткань за тканью, раскладывая женские платья-сорочки одно за другим. Платья с холодных женских тел из сна.

А из сна ли?Их была ровно дюжина. И, определённо, дюжина была чёртовой.