с днём рождения, куко (1/1)

День сегодня особенный. Ичиро чувствует это, едва открыв глаза после пробуждения — ощущение неясное, едва уловимое, но оно проникает под кожу и селится где-то в сердце, не оставляя сомнений: да, это очень важно. Он не пытается вспомнить, почему — озарение приходит за завтраком, когда Джиро и Сабуро, сонно потирая глаза, собираются в школу.— ...чан.Ичиро задумчиво делает глоток кофе, едва ли чувствуя его вкус — мысли вертятся вокруг отнюдь не еды.— ...чан!..Чужой голос ощущается как сквозь толщу воды — он реагирует лишь на третий раз, когда Джиро почти кричит.— Нии-чан! В облаках витаешь, что ли?— Прости, Джиро, — немного неловко извиняется он, — о чём ты меня спрашивал?— Хотел предупредить, что сегодня задержусь, — отвечает младший брат — в гетерохромных глазах отчётливо виднеется беспокойство. Он словно не закончил — порывается что-то спросить, но на удивление оказывается остановленным Сабуро. Тот кладёт руку ему на плечо, глядит не хмуро — спокойно — словно говоря безмолвно: не стоит. И Джиро отступает, всё же не теряя некоторой тревоги за брата. Нии-чан больше от них не закрывается, не пряча все свои тревоги под улыбкой — он старается, чтобы его легко можно было понять. Однако, когда этого не получается, то Ичиро действительно... не стоит трогать. Вероятно, у каждого человека есть то, что следует пережить в одиночку. У их старшего брата такой момент — двадцать первое августа этого года. Солнце только набирает свои обороты, но даже сейчас понятно: день будет знойным и жарким. Душным. Тем не менее, Ичиро, как обычно, этим не озабочен — только просит Джиро не забыть купить на обеденном перерыве что-нибудь холодное. И голос у него непривычно тихий, а улыбка — какая-то слабая, совсем непохожая на привычную нии-чана — светлую и широкую. А если приглядеться, можно заметить в его взгляде печаль — ужасающе сильную. Настолько, что сердце разбивается. Тем не менее, Джиро удерживает себя от опрометчивых поступков — несмотря на всю его любовь, сейчас ясно, как день: нии-чан не хочет, чтобы они двое к нему лезли. Это что-то слишком личное — то, чем не хочется делиться даже с братьями. Вряд ли, оно, разумеется, очень серьёзно — иначе бы Ичиро непременно рассказал им об этом. Джиро проглатывает любые сомнения — разумеется, нии-чан не станет скрывать от них что-либо без веской причины. Возможно, напряги Ямада Джиро свою память, всё стало бы понятно, но он не настолько тесно общался с Хараем Куко — они едва ли пересекались, честно говоря.*** Всё проходит так же, как и всегда — Ичиро работает, разговаривает с клиентами, улыбается им, мыслями пребывая где-то далеко отсюда — возможно, в версии этого мира двухлетней давности. Мало кто это замечает, а ежели такое и происходит, то неизменно остаётся без комментариев: несмотря на всё дружелюбие, он сейчас явно не располагает к разговорам. Молчаливому и какому-то отчуждённому, клиенты не хотели задавать ему лишних вопросов. Тем не менее, рассеянным Ичиро не назовёшь — он работает в привычном темпе, просто уйдя глубоко в себя. Двадцать первое августа, четверг. Душно и жарко, а солнце почти слепит глаза. Кажется, в день их знакомства погода была такая же. Навевает воспоминания. Он заканчивает смену на пару часов раньше — с расчётом на то, чтобы некоторое время побыть дома без Джиро и Сабуро. За тортом, с прости господи, свечками, тем более не заходит. Непременно пойдут вопросы: а по какому поводу? а в честь чего? И ответ на него будет весьма и весьма неловкий. Тем более, вряд ли Куко утруждал себя подобным месяц назад. Вряд ли он вообще вспоминал о том, что где-то здесь, в Букуро, и по сей день живёт и здравствует некий Ичиро Ямада. Ичиро, однако, вспоминает о важности сегодняшней даты едва открыв глаза — словно они и не не общаются уже года два как. И тем не менее, устраивать в честь девятнадцатилетия Куко пышные празднества он не собирается. Нет, достаточно будет лишь одного. На третьей полке его книжного (манга — тоже литература!) шкафа, аккурат за третьим томиком Мадоки, лежит красная повязка, которую он уже давным-давно не носит. И тем не менее, на половую тряпку она пущена не была, более того, Ичиро чётко запоминает её местоположение. Ткань — знакомая и мягкая — легко ложится в руки, он смакует ощущение не меньше пяти минут, поглаживая чёрный замысловатый узор, в котором хранится столько хороших (и не очень) воспоминаний. В обычное время Ичиро не позволяет предаваться себе сантиментам, но сегодня — сегодня можно. Как ты там, Куко? Вернулся к отцу? Нашёл новых друзей? Счастлив? Ичиро усмехается своим мыслям почти ласково — веет от них каким-то застарелым теплом, печальным и ностальгическим. Он никогда не желал Куко зла. Ичиро не знает, сколько сидит так, поглаживая клочок узорчатой ткани в руках и тихо посмеиваясь чему-то внутри себя. Сердце щемит почти болезненно, но это — ничего, это легко пережить в сравнении с тем, что с ним происходило.— С днём рождения, Куко, — всё-таки говорит он в конце, не зная, к кому обращаясь — к бывшему ли другу за километры отсюда, к повязке в своих руках или же к пустоте, лишь высказывая мысли вслух. Ичиро возвращает своё маленькое сокровище на законное место — Джиро и уж тем более Сабуро вряд ли её когда-нибудь найдут. Они ведь думают, что Мадока — это просто милая манга про девочек-волшебниц.