you were trouble (1/1)

Ичиро с самого начала знала — он будет проблемой. Прекрасно, чёрт возьми, знала, и всё равно... не задавила свои идиотские чувства. Не послала куда подальше. И что теперь? Она сидела и едва сдерживала рыдания, прижимаясь худой спиной к стене и кусая ногти. Саматоки обходителен с женщинами. Вежлив, красив и улыбчив — как только они начали встречаться, он больше и слова плохого в её сторону не сказал. Ичиро прекрасно помнит их громкие перепалки, смешки Рамуды и снисходительные улыбки сэнсея. Молодёжь, что с вас взять, говорил сэнсэй и она до поры до времени не понимает, почему они с Рамудой так многозначительно переглядываются и посмеиваются про себя. Улыбка Саматоки оказывается слишком красивой и искренней. Он, несмотря на все полученные от Ичиро тычки, ни разу не даёт ей сдачи, пусть и бьёт она отнюдь не слабо. Саматоки кажется ей идеалом, ангелом, ниспосланным с небес. Ичиро было с ним хорошо и спокойно, как иногда не бывает даже с братьями. Он треплет её по волосам, сдержанно усмехается и шутливо зовёт кохаем. Рамуда говорит, Саматоки проблемный, делать с ним нечего, старшая сестричка, пошли лучше ко мне. Джакурай лишь загадочно молчит, никак не комментируя ситуацию. Ичиро рассеянно гладит радостного жмущегося Рамуду по волосам, понятия не имея, что он имеет ввиду. Но отчего-то отказываясь от предложения и вежливо предлагая пойти к другим старшим сестричкам. Он обиженно ворчит, что другие ему не нужны, но в голубых глазах так и пляшут смешинки. Вероятно, Рамуда совсем не в обиде. Когда Саматоки узнаёт о позиции Ичиро, категорически несогласной с нововведениями Чуоку, то начинает относиться к ней даже лучше, чем раньше. Ичиро жадно запоминает его каждую улыбку, наивно полагая, что трепетно сжимающееся сердце — лишь проявление восхищения, не более того. Осознание приходит чуть позже, когда она резко понимает, что Саматоки ей... не хватает. Не хватает его улыбок, ощущения большой тёплой руки в волосах, взгляда красных глаз и редких прикосновений. Рядом с ним Ичиро возносится буквально до небес, и её тоску без него замечает даже невнимательный Джиро, который, кажется, уже скоро вымахает выше неё. Братья самоуверенно говорят, что защитят её от любых мужчин, на что Ичиро столь же самоуверенно заявляет: не надо её защищать. Сказанное ею правдиво лишь отчасти: Ичиро нужно было защищать, и ещё как. Но не от мужчин, а от собственных глупости и неопытности. К сожалению, Джиро и Сабуро были слишком малы, чтобы понять и предотвратить все последовавшие события. Саматоки спокойно выслушивает все её робкие признания и столь же спокойно принимает предложение встречаться. Ичиро оказывается слишком ослеплена счастьем, чтобы разглядеть в этом подвох. Ей хорошо, как никогда прежде, ей нравится ходить с Саматоки под руку, целовать его вечерами и с нетерпением ожидать следующей встречи. Джакурай говорит, что к этому всё и шло, Рамуда шутит, что в случае чего Ичиро всегда может уйти к нему, а Саматоки молчит и чуть улыбается, мыслями пребывая где-то далеко отсюда. Но забывшая обо всём Ичиро не замечает даже этого, ранее внимательная к малейшим переменам в настроении Саматоки. Их отношения длятся вплоть до распада TDD, и в течение всего этого времени до неё постепенно доходит: Саматоки сам не свой. Саматоки курит чаще обычного, излишне вежливо улыбается, не отвечает на звонки и опаздывает на встречи. Саматоки больше с ней не препирается, на все упрёки лишь послушно кивая головой. Саматоки дарит ей цветы и водит в кино — словом, делает всё, как и положено мужчине в отношениях с женщиной. Ичиро ловит себя на мысли о том, что ей это не нравится. Ей душно от лицемерных улыбочек Рамуды, сдержанности Джакурая, который, похоже, еле терпит, холодной отстранённости Саматоки. Рамуда ноет о бесчувственности Саматоки (с девушками нужно быть честнее и искреннее, вообще-то!), в глазах сэнсея теперь плещется сожаление. Ичиро кажется, их команда распадается на глазах, точно испаряющаяся на рассветном солнце роса. Связь TDD была явлением столь же мимолётным, как и исчезающие к утру водяные сверкающие капельки. Саматоки её никогда и не любил. Это какого-то чёрта выясняется от разозлёно рычащего Рамуды (Джакурай с шипением просит не лезть в чужие отношения), а Саматоки, до этого разгневанно что-то доказывающий, поджимает губы и отводит взгляд в сторону, даже не зная, что на это ответить. А такое, на памяти Ичиро, происходило едва ли не впервые. Тот факт, что это было правдой, ударил по ней сильнее, чем все старые унижения за мужское имя. Слишком стыдно, слишком болезненно — Ичиро уже семнадцать, чёрт возьми, лет, она с малолетства училась разгребать последствия самостоятельно. Это её долг старшей сестры — быть самой сильной, умной и самодостаточной. А Ичиро за нос водил мужик, старше неё на шесть грёбаных лет. Нет... даже не так. Она сама позволяла водить себя за нос, а Саматоки и не был против. Для него Ичиро — лишь очередной трофей на полочке, ничего более. Она давит в себе все слёзы титаническим усилием воли и продолжает ругаться, больше не смотря Саматоки в глаза. Ичиро возвращается домой поздно ночью, полностью истощённая физически и морально. Джиро и Сабуро трясутся над ней курицами-наседками, мельтеша перед глазами и тревожно расспрашивая о том, что же её так расстроило. Когда Ичиро вспоминает свои уверенные заявления о Саматоки, жгучий стыд накатывает в очередной раз, и она лишь отмахивается, говоря что-то про усталость. Да, она очень устала. Ичиро вспоминает озлобленный взгляд Рамуды и сожалеющий Саматоки, и теперь ей кажется: она определённо что-то перепутала. Правильно Куко тогда сказал. Ичиро — всего лишь тупая бесполезная девчонка, неспособная на взвешенные решения и ужасно никчёмная. После мелькнувшего перед глазами лица лучшего друга, искажённого ненавистью и презрением, первая слеза всё-таки катится по щеке, легко падая на пол. За ней идут вторая и третья, и уже через несколько секунд Ичиро беззвучно рыдает, мелко дрожа и прижимая колени к груди. Рамуда был прав. Саматоки — проблема, и об этом она знала с самого начала, но предпочла закрыть глаза и упасть в совершенно ненужную и неправильную влюблённость вниз головой. И даже несмотря на запёкшуюся в горле едкую горечь обиды, Ичиро боялась. Того, что Саматоки никогда не любил ни её, ни кого-либо ещё. Успокоиться получилось очень и очень нескоро, но, выплакавшись, она почувствовала облегчение. Пусть сердце всё ещё противно ныло, теперь Ямада Ичиро твёрдо знала: она больше никому не позволит довести себя до слёз. Когда она со всхлипами спросила, почему Саматоки не плачет после ссоры с лучшим другом, он ответил, что мужчины плачут лишь когда их семья мертва. И почему-то эта фраза мгновенно заставила её успокоиться. Может быть, Ичиро и не мужчина, но отныне она заплачет лишь в том случае, если кто-то из её семьи будет мёртв. И самое важное — Аохицуги Саматоки никогда не узнает о слезах Ичиро. TDD распались и перессорились между собой, наговорили друг другу много неприятного и обидного. Возможно, их команда была построена на лжи — и именно поэтому существовала столь недолго. Однако, собравшись с силами, Ичиро могла бы сказать, что ни о чём не жалела. Вместе с TDD она сделала себе имя, помирилась с братьями и провела множество прекрасных беззаботных деньков, наполненных смехом и, возможно, даже искренними улыбками. Мимолётная, подобно падающей звезде, связь разрушилась столь же легко, как и создалась, оставив на каждом из них свой отпечаток. Ямада Ичиро семнадцати лет отроду стояла над раковиной и умывалась, уничтожая все признаки недавнего плача на своём лице. Ради Джиро и Сабуро она должна быть сильной — и больше не позволять хоть кому-то доводить себя до слёз. Даже если этот кто-то когда-то был (и сейчас остаётся) ей очень дорог.