5. (2/2)
– Так вот оно что, – медленно говорит он, и лёгкий росчерк молнии подчёркивает его озарение, –выходит, ты перебрал в этот день.И снова его фраза звучит совсем не так, как хотелось бы. Правильные слова никогда не были его коньком. Но главное, Крис его понимает. Скотт знает это, потому что они, как ни крути, всё ещё связаны, хотя и видят сейчас друг друга лицом к лицу.
– Таблетки, – тем не менее, поясняет он, – яимею в виду те твои таблетки от панических атак или чего-то такого. У тебя было к ним что-то вроде привыкания, да? Как было до этого с другими веществами?
– Не лучшие мои характеристики, – смеётся Крис уже немного веселее. – Хотелось бы верить, это всё же, не то, что определяет меня как личность.
– Конечно, нет, – горячо уверяет Скотт, хотя и улавливает, что это было сказано с оттенком иронии. Просто чувствует, что должен возразить ему что-то. – Я видел тебя изнутри, помнишь? Видел любящим отцом, и рок-звездой, полной энергии и творческих сил, и… ладно, это проехали. А ты вообще сам слышал, какую музыку создаёшь? И я не про какую-нибудь ценность для мира или вклад в культуру, бла-бла-бла. Я о том, что вот так ты мыслишь, какими-то нереальными образами и красками, которые мне и близко не понять. Вот это определяет твою душу. Конечно, в ней что-то надломано, но…– Ты не сможешь этого починить. Никто не сможет, если даже я так и не смог. И смертельно устал стараться. Скотт следит за его немигающим взглядом и видит, как на фоне серого небесного просвета медленно кружит, жалобно съёжившись, сухой осенний лист. И тут же неровно заострённый камень со звоном ударяется о купол, и по прозрачно-хрустальной поверхности расползается трещина, тонкая и ажурная, как паутина.?Времени совсем мало, – думает Скотт. – Интересно, смогу я выйти и зайти обратно? А если меня выбросит в другое место и я не найду нужную дверь?.. Стоп!?
– Вообще-то, могу! – с внезапным вдохновением выпаливает он, и под недоверчивым взглядом Криса принимается отстёгивать что-то в районе ремня на своём костюме. – Могу починить! Конечно, как вообще он мог забыть о том, что пристегнул к поясу контейнер с целебными частицами как раз перед тем, как шквальный поток серебристых песчинок чуть было не сбил его с ног. Кажется, это было столетие назад, когда он ещё и представить не мог, что можно видеть изнутри чужие души.
– Какой-то ты странный мужик, – качает головой Крис. – Не видел бы твоих мыслей, решил бы, что ты сумасшедший.– Я ещё и супергерой в своём мире, – широко улыбается Скотт, продолжая возиться с застёжкой. – У вас вообще такие водятся?– Только в кино.Целебные частицы, которые должны были починить квантовую поломку Эйвы, носившую совершенно иной характер, пожалуй, лучшее, что можно было придумать. И почему он вспомнил об этом только теперь? Трещина разрастается по поверхности купола, превращаясь в сотни и сотни других мелких трещин, готовых покрыть его весь. Что-то внутри отрезвляюще подло нашёптывает, что ничего не получится – было бы слишком просто. Но нет, этого пессимизма он от Криса нахватался. Сам-то он знает, что все по-настоящему хорошие планывсегда выглядят просто и немного глупо.Крышка открывается с лёгким щелчком, который полностью заглушает очередной раскат грома и треск хрусталя. И тут же из контейнера в руках Скотта, медленно взлетают в воздух сияющие светлячки, озаряя всё вокруг тёплым золотистым светом. Конечно, это и есть те самые квантовые частицы, но Скотту, на миг превратившемуся в восторженного ребёнка, хочется думать о них как о чуде.Будто он и впрямь находится в сказке, а не в разрушающемся сознании, за которое ухватился с цепкостью муравья, заражённого вирусом кордицепса. Будто он выпускает из термоса волшебных светлячков, которые сейчас всё исправят и склеят.
– Это не поможет, – говорит Крис, и золотистое сияние становится слабее. Скотт в сердцах выдаёт сложносочиненную нецензурную конструкцию, которая тонет в отчётливом звоне. Прямо над его головой образуется брешь, и мелкое хрустальное крошево врывается внутрь вместе с тяжёлыми и тёмными струями ледяного дождя.
– Крис! – он впервые называет его по имени, глядя не в отражение зеркала, обнаружив с тенью удивления, что на это потребовалась некоторая смелость.Встаёт, пошатываясь на неустойчивом прозрачном плоту, парящем в грохочущем небе, твёрдо протягивает руку. И это работает. Белая ткань футболки, почти поглощённая размытыми кляксами, втягивает в себя чернила, взгляд Криса светлеет, а вертикальная морщинка над его переносицей разглаживается. – Хотя бы попытайся. Если не ради себя, то ради своей семьи. Я видел их всех в твоих воспоминаниях. Твоя жена, кстати, офигенно красивая. Не то что бы в моём вкусе, мне-то немного другие девушки нравятся, но должен сказать…– Ты же в курсе, что выглядишь умнее, когда молчишь?И Скотт с облегчением смеётся, видя, как он улыбается и после секундного раздумья протягивает руку в ответ. Хрустальный купол больше не защищает от бушующей стихии. Мокрые волосы липнут к лицу, ледяной ветер пробирает до костей, мелкие осколки клубятся в воздухе, как рой мошкары, а камни пикируют прямо под ноги, будто обезумевшие чёрные птицы. Хрупкая платформа даёт трещину. Но светлячки, выпущенные на волю, так и парят вокруг них, словно пытаются защитись от внешнего мира. Их золотистый свет слабо подрагивает и не приносит тепла. Но Скотт понимает, что дело не в них, как только Крис встаёт, опершись о его руку, и под его босыми ступнями расползаются новые трещины.Понимание занимает меньше мгновения, но кажется таким полным, что всё тут же становится на места. Это знание всегда было с ним, пусть до этой секунды и оставалось в тумане. Никакие целебные частицы не помогут, потому что все необходимые кванты уже есть внутри каждого из нас, вокруг нас, и всё в многочисленных вселенных строится из них и пронизано ими. Скотт вспоминает, как шаг за шагом под его ногами выстраивался разноцветный квантовый мост только потому, что он сам хотел этого. Это он руководил частицами, как управлял в своём мире муравьями, посылая им мысленные сигналы, усиленные устройством Хэнка Пима. И даже если в душе Криса что-то сломано и не на месте, для того, чтобы исправить это, нужны не сторонние магические средства, а правильный мысленный сигнал. Видимый сигнал.– Ты мне доверяешь? – спрашивает Скотт, стараясь перекричать раскаты грома, больше не заглушаемые куполом.
– У меня, вроде бы, нет для этого никаких причин, – отзывается Крис, и стробоскоп молнии высвечивает его слабую улыбку.
– Выбора у тебя тоже нет. Просто держись. И знай, что это ты здесь всем управляешь. Ты можешь остановить грозу. Он знает, что говорит не всю правду. Скорее всего, Крис не сможет справиться сам, иначе уже давно бы это сделал. Но Скотту важно, чтобы он поверил, что сможет. Он вовсе не уверен, что всё делает правильно, но свет знаний, всё ещё горящий где-то внутри, снова ведёт его, освещая путь всего на один крошечный шаг. В конце концов, он знает одно: квантовая запутанность, чем бы она ни была, работает в обе стороны. И если душа Криса смогла повлиять на его душу и что-то в ней изменить, то и Скотт может чем-то с ним поделиться. Крошечный шаг навстречу, треск хрупкой платформы, неотвратимо распадающейся под ногами на осколки.
– Не смотри вниз, – говорит Скотт, крепче сжимая его руку. – Я тебя держу. Просто думай о том, чтобы гроза прекратилась и представляй, как мы вернёмся в ту гостиницу за несколько минут до того, как попали сюда, хорошо? Крис коротко кивает, и Скотт, оказавшись в одно движение совсем близко, просто прижимает его к себе и заключает в надёжное кольцо объятий. Это всё, что он может сделать. И надеется, что этого будет достаточно. Крис внезапным объятиям не сопротивляется и после короткого колебания плотно обхватывает его спину. Он дрожит от холода и на нём не осталось ни одной сухой нитки, но Скотт чувствует, что его тело излучает тепло, а волосы пахнут чуть пряно, будто нагретые солнцем. Никакой опоры под ними больше нет, они так и парят в пустоте, и, заметив это, Скотт крепко зажмуривается, предвкушая падение и мысленно пытаясь рассеять тяжёлые тучи. В точности так же, как если бы приказывал рассеяться муравьям. Как в тот самый первый раз, когда впервые заставил их проделать трюк с монеткой после того, как Хоуп сказала ему: ?Думай о Кесси?. Никакого падения не происходит. Более того, звуки грома постепенно стихают, как если бы кто-то выкрутил громкость вниз, а вместе с ними отступает и холод. В районе солнечного сплетения даже становится горячо. Можно подумать, что у него искусственный реактор вместо сердца, как у Тони Старка. Он боится открыть глаза, но даже сквозь закрытые веки видит, как бескрайнее небо вокруг светлеет и то и дело ярко вспыхивают так и кружащие где-то рядом квантовые частицы, похожие на стаю светлячков. Он хочет сказать Крису: ?Думай о своих детях?, зная, что это поможет так же, как помогло когда-то ему. Но слова застревают в горле, язык будто вдруг онемел. Свет за закрытыми веками становится ярче, переливается солнечным, искрится фиолетовым, изумрудно-зелёным, пурпурным и рыжим. И что-то с силой дёргает его у самого сердца, там, где, кажется, вот-вот разгорится пожар.