Запись одиннадцатая: в сумятице прошлого (1/1)
Пасмурное утро не способствует лёгкому пробуждению. Но ощущение плотно обволакивающего тепла настолько не вяжется с вполглаза замеченной панорамой за окном, что несоответствие происходящего буквально выталкивает меня из бессвязного и уже в секунды растворяющегося сновидения. Облик мирно спящего рядом со мной Себастьяна вызывает второе противоречие. Тот факт, что он обнажённый, и вовсе приводит к мыслительному коллапсу. Мало того, что я не видел своего демона в течение столетий, вдобавок мне ещё и не приходилось наблюдать его ни спящим, ни нагим. Все эти обстоятельства слегка сбивают с толку. Несколько минут бездумно рассматриваю длинные-густые-пушистые (и наверняка безумно мягкие) ресницы, тонкие выразительные брови аркой и чёрные едва растрёпанные волосы своего демона. Процесс созерцания прерывает отголосок родом из давным-давно минувшего века о том, что сон?— это роскошь для Себастьяна. Видать, решил, что если и позволять себе роскошь?— то во всех её проявлениях. Романтический лад безуспешно нарушен, сонливости ни в одном глазу, поэтому пытаюсь осторожно и максимально незаметно выползти из-за руки Себастьяна, но добиваюсь противоположного: он обхватывает меня ещё сильнее. Вспоминаю с долей раздражения, что мне стоило лишь изменить свой облик или уменьшиться (собственно, что у меня в принципе в распоряжении такая способность) только тогда, когда любимые глаза напротив открываются вследствие тормошения их обладателя. —?Утречко, Себастьян,?— говорю я и осмеливаюсь аж на краткий поцелуй в щёчку (аж от самого себя противно: что за робость после вчерашних всяких разных поцелуев!). —?Разрази меня Ад… Мне снилось точно то же, что произошло вчера. Один в один. Просыпаться не хотелось. Ведь там был ты, Сиэль… —?кажется, мой демон не расценивает мой клевок как нечто глупое и малодушное (или таки да, и потому он быстро исправляет ситуацию, вытворяя с моими губами такое, что я бы при всём желании и всеми своими навыками не сумел провернуть с его губами). —?Я… есть… и здесь… —?бормочу я в секундных перерывах между поцелуями. —?Правда, я должен отлучиться ненадолго. Демон останавливается, рука его застывает в моих волосах. —?Куда? —?Довольно много дел за эти несколько дней образовалось. —?Я думал, ты сегодня останешься в постельном режиме. Что позволишь себе?— да и мне тоже?— насладиться триумфом,?— мне мерещится, что в голосе Себастьяна звенит самая настоящая обида. —?Себастьян, я бы с радостью, но… я должен решить это всё,?— делаю непонятное самому себе движение в воздухе для описания ?этого всего?,?— сейчас. —?Позволь мне составить тебе компанию. —?Нет,?— мягко качаю головой. —?Почему? Я хочу быть рядом и защищать тебя. —?Я вчера вроде доказал, что постоять за себя теперь могу,?— подмывает съязвить фразой ?и за тебя, кстати, тоже?, но вовремя прикусываю язык: такой удар?— это уж точно перебор. И бесчеловечно, а я ведь человек, марку нужно держать. —?Первый пункт остался без ответа,?— проницательно замечает Себастьян. —?Нет, потому что… —?я запинаюсь. Думаю об ?этом всём?. И осознаю, что на самом деле нет никаких сверхважных задач, таких, которые я не мог бы отодвинуть на завтра или даже на пару-тройку грядущих дней. Завороженно смотрю в восхитительные багровые глаза, пламенеющие охровыми спиралями, и… могу думать только о том, что мои собственные глаза?— синие. Нет. Одно дело таки нельзя откладывать. —?Потому что рядом с тобой я могу быть Сиэлем. Только Сиэлем Фантомхайвом. —?О,?— только и отвечает Себастьян. —?Да… мне нужно побродить по улицам города. Бесцельно побродить, чтобы цельно подумать. Взвесить всё, проанализировать, составить план. Действовать так, словом, как регулярно действовал Хельм Свордштайн. Сейчас это особенно важно, даже необходимо, чтобы упорядочить всё то, что варится в моём разуме. Понимаешь? —?Понимаю. Конечно, понимаю, Си… Демон вопрошающе смотрит на меня. —?Конечно, называй меня Сиэлем, что ты,?— тепло улыбаюсь я, правильно истолковав вопрос. —?Ты подождёшь часик, пока я приготовлю тебе завтрак, Сиэль? —?рука демона наконец оживает и поглаживает мою макушку. —?Я в принципе не завтракаю. Быстро в душ и сразу ухожу. —?О… Прищуриваюсь: кажется, Себастьян и правда обиделся. Увлекаю руку демона, занятую моими волосами, к губам и смачно целую. —?Но я помню про твоё обещание наколдовать мне сладости. И когда вернусь к обеду, готов слопать их столько, сколько пожелаешь. Лицо Себастьяна наконец-то разглаживается улыбкой. —?Ты не осознаёшь, на что подписываешься…* * * —?Да. Да. Именно,?— киваю я, вслушиваясь в быструю речь своей начальницы по телефону. —?Смогу вернуться на работу дней через пять, но… Эмили, у меня есть необходимость перейти на частичную занятость. Желательно данный момент обсудить при встрече. Да… До встречи в четверг. Хорошего дня. Уже на улице я решил, вопреки первичным планам, отложить работу на несколько оставшихся дней, которые мне предоставили в виде незапланированного отпуска, и не сокращать их количество. Но мне позвонили сами, чтобы поинтересоваться текущим положением дел: как оказалось, моей компании меня не хватает. Всё же удивляюсь тому, как легко в начале своего непродолжительного расследования я для себя определил со стопроцентной уверенностью, что так или иначе вернусь к своей должности. Что вернусь в прежнюю жизнь, хотя бы частично. Я готов был оставить дом, но не работу. Нет: Хельм Свордштайн так решил, со своей поразительной уверенностью в завтрашнем дне по его сценарию. Хельм Свордштайн. Я прекращаю незаметно для себя преодолевать милю за милей и останавливаюсь в пустынном сквере, чтобы обдумать, что, собственно, теперь означает это имя для меня. Среди ворохов своих мыслей, закрыв глаза, я могу разглядеть… Молчаливую и замкнутую в себе девочку-сироту, находящую утешение в своём необыкновенном таланте и изучающую все попадающиеся элементы мира в мельчайших деталях.
Импульсивного, упорного и слегка агрессивного исследователя-экспериментатора, делающего безумные предположения и проверяющего их самыми разнообразными методами.
Добродушного доктора-эмпата, решившего, что он может спасти всех и отдающего себя людям без остатка.
Активную и проактивную женщину, испытывающую непонятную душевную боль и посвятившую себя путешествиям, изучению наук и культур, а позже обнаружившую себя носителем поразительного дара.
Нерешительного и оторванного от реальности юношу, снедаемого воспоминаниями и закончившего свою жизнь слишком рано и в сплошном сумбуре.
И, конечно, мальчика с льдяно-стальным синим взглядом, который отвернулся от света, очерствел и стал циником после спланированной хладнокровной серии действий в намерении его сломить.
Вот только я никак не могу в этом ряде фигур отыскать жизнелюбивого, принципиального и целеустремлённого Хельма Свордштайна. И это пугает до чёртиков: неужели Хельм исчез вместе с разрушенным барьером? Неужели моя личность рассыпалась? Неужели я исчез? На меня в упор смотрят жёсткие безжизненные синие глаза. Холодом сковывают меня, вторгаются в душу и перекраивают на свой лад. (Я понимаю, почему именно Сиэль Фантомхайв имеет такую власть надо мной сейчас в сравнении с другими моими отражениями: он был первым, прожил гораздо дольше всех, его боль оказалась самой яростной, а убеждения были непомерно сильны в противовес и наперекор физической слабости. Он действительно оставил огромный отпечаток на этой душе.) Я понимаю. Но не принимаю. Нет. Нет-нет-нет. Невозможно. Я не могу взять всё не самое лучшее, чем когда-либо обладал, и руководствоваться этим. Многие, очень многие убеждения и взгляды Сиэля идут вразрез с мировоззрением Хельма. Я открываю глаза и гляжу в хмурое небо. В данный момент, полный сумятицы, точно радует одно: мои родители (мои нынешние родители, люди, которых на все мои воплощения в совокупности было крайне мало) обретут новую жизнь. И моя задача позаботиться, чтобы в этот раз они наверняка были под протекцией бессмертия. Я почти успеваю достать блокнот из сумки, чтобы если не расписать по пунктам и подпунктам, то хотя бы наметать план для своей как никогда достижимой миссии-цели, когда слышу два глухих и практически синхронизированных звука. Два человека, садящихся на скамью по бокам от меня. И раздаётся смешливо-самоуверенное: —?У тебя времени лишнего случайно не найдётся, дружок?