Запись третья: договор с тьмой (1/1)

— Однажды отвернувшись от света, подав руку тьме, ты никогда уже не достигнешь врат Рая. Твёрдо ли ты уверен в своём желании заключить контракт с демоном? — мягкий, с едва уловимым (намеренно не прислушиваясь — не различить) оттенком облегчения (контракту обрадовался, что ли, так скверно всё у демонов на бирже труда?), ничуть не внушающий ужас голос, принадлежит высокому стройному мужчине (поправка: тому образу, который демон себе сотворил).Волосы насыщенного чёрного оттенка и багровые радужки,пламенеющие охровыми спиралями. Безумно завораживающие глаза, неотрывно наблюдающие за мной, приковывают взгляд и настораживают.

А вот это уже и вправду внушает ужас: стойкий и продолжительный зрительный контакт — первый и самый главный шаг к порабощению сознания.

Мне даже оглядываться по сторонам не нужно (но я озираюсь, исключительно для избавления моего собеседника от всякого соблазна прокрасться в мой разум), чтобы окончательно понять: с этой ситуацией в одиночку я не справлюсь и на помощь извне рассчитывать точно не приходится. Если бы кто-то и отреагировал, то духу на сопротивление большой вооружённой группировке не знаю какого склада человеку должно хватить;правоохранительные органы же изначально нацелены на распутывание клубков преступлений вместо их предотвращения.

— Так ведь я уже подал тебе руку, зачем спрашиваешь, — и я решительным движением протягиваю руку демону, подспудно задаваясь вопросом, почему во мне не ощущается и отголоска содрогания или подобия страха перед тем, на что я подписываюсь. — Меня зовут Хельм. Хельм Свордштайн.

Руки — нерешительно? — касается мой потусторонний собеседник, а в вместе с этим кожу охватывает не ожидаемый холод — иррациональное тепло.

— Моё имя — Себастьян Михаэлис.

— Приятно познакомиться, Себастьян. Красивое имя, кстати. Тебе идёт, — я определённо не понимаю, с какого перепугу позволяю себе так непринуждённо общаться с могущественным и потому потенциально опасным существом.

— Благодарю, Хельм Свордштайн, — судя по интонации, демон думает примерно о том же. — Взаимно. — Итак, приступим. Ни к чему заставлять долго ждать всех этих людей, — говорю я,небрежно махнув рукой в сторону полукруга из одинаковых фигур в чёрном, а Себастьян презрительно хмыкает.— Для начала, я желаю договориться об обращении по имени. Знаю, что в вашей природе держать дистанцию даже в выражениях, но высокопарные слова уважения я на дух не переношу.Обойдёмся без формальностей. Договорились?

Демон кивает и отвечает:

— Верно, приступим. И по рукам, Хельм, — соглашается Себастьян. — Итак. Наверняка, если ты знаешь, как меня вызвать,осведомлён и об остальном. Суть предельно проста: ты выбираешь цель, которую я всеми силами помогаю тебе осуществить, а ты взамен отдаёшь мне свою душу после выполнения предмета сделки. Наш контракт базируется на трёх выбранных тобой условиях. — Да, я в курсе тонкостей, — киваю я. — Но три момента я всё-таки уточню. Моя цель может содержать в себе два подпункта?

Демон склоняет голову набок и оценивающе глядит на меня.

— Ситуативно. Если они не противоречат друг другу, я могу пойти на уступку.

— Отлично. Что по поводу основных трёх условий контракта: теряет ли второй и третий свой вес по отношению к первому названному? — Нет, все три равноценны.

— И последнее... — я мимолётом смотрю на стремительный бег цифр с моего таймера на руке. — Есть ли ограничения, срок действия, у контракта?

— Да. Несколько лет. Значение согласовывается между демоном и человеком.

— Отлично, — повторяю я и задумываюсь о формулировке. — Тогда моя цель контракта — возмездие за убийство моих родителей и внедрение бессмертия посредством избавления от этого абсурда, — я красноречиво киваю на яркую зелёную полосу с цифрами, иссекающую мою кожу. — Годится? — Свергнуть систему... храбро, — медленно произносит Себастьян. — Принимаю. Но ты должен понимать, Хельм, что не сможешь искать бессмертие бесконечно, поэтому...

— Разумеется, мы это проговорили. Можешь установить мне рамки самостоятельно. Демон настолько обескуражен, что молчит около минуты.

?Неужели все его контракторы вписывались в заурядные ожидания? Я не люблю соответствовать и отвечать чьим-то ожиданиям. Зачем, если их можно превосходить. В том числе свои собственные?, — думаю я. — Если ты не желаешь искать компромисс, я полагаю, — взгляд демона скользит по моему предплечью (таймер надёжно скрыт одеждой, но, похоже, Себастьяну такие формальности не помеха), — что наш контракт будет длиться пять лет. Столько, сколько на данный момент тебе отмерено. Это справедливо, не так ли?

— Солидарен, — моё мнение о демонах растёт с каждой минутой благодаря поведению одного их представителя. — И я справлюсь быстрее, Себастьян, — я криво ухмыляюсь, и демон отзеркаливает мою улыбку с приподнятыми бровями и непонятным мне выражением лица. Это выглядит подобно чему-то между изумлением и... одобрением? — Итак, осталась мелочь. Три основы нашего договора. Первая...* * * — Как мне их убить, Хельм? — Просто убей... Без излишней жестокости, — яневольно морщусь: никогда никого не хотел убивать, не признаю смерть, тем более насильственную. Это мерзко и недопустимо для меня,тем не менее... если их сейчас не остановить, смертей будет гораздо и гораздо больше. — Всех, кроме него. Он должен передать послание. — Как пожелаешь, Хельм.

Себастьян лёгким, на грани со скукой, движением направляет пули к их владельцам. Неожиданный звук падающих с жуткими хрипами тел заставляет меня вздрогнуть. А затем в меня вгрызается уже хорошо знакомый стальной взор безумных глаз: демон по моей просьбе снимает чары обездвиживания со всего тела, кроме головы Акутагавы, так что я приседаю около него без риска оказаться под нападением. Я провожу рукой по лбу мужчины и неряшливо смахиваю его чёлку набок, наслаждаясь непонятно откуда взявшимся умиротворением от отвращения и ненависти, написанных в его глазах. Впрочем, откуда взялся порыв дотронуться к этому человеку, чтобы показать свою власть, я тоже не могу понять. — Акутагава Рюноскэ, — тихо и вкрадчиво говорю я, не моргая и не отпуская чужой взгляд, — как видишь, тот факт, что ты запросто мог убить сто человек, совершенно не означает, что сто первый не положит тебя на лопатки. Я вижу тебя насквозь: для тебя человеческая жизнь не равноценна даже тому времени, которым человек владеет, для тебя это только лишь пыль. Но передай тем, на кого ты работаешь и кто явно чрезмерно дорожит временем, что я, Хельм Свордштайн, приду и отниму то, что у них есть. Всё без остатка.