Глава 50. Две стороны магловской медали (1/1)

Отем вышла из кабинета Дамблдора и на несколько секунд остановилась у входа, осмысливая произошедшее.Её обожгло острым чувством вины перед мадам Рейкпик. Она так жестоко насмехалась над ней про себя, и из-за чего? Из-за нервов и собственного захлестнувшего её с головой страха. А та, между прочим, спасла её от возможного судебного разбирательства по делу Мальсибера. Нет, раз уж мадам Рейкпик оправдали, её, несовершеннолетнюю студентку, точно не стали бы судить, да и вообще в этом не было необходимости, но так или иначе поползли бы слухи, и наверняка её бы стали сторониться, а уж какую пищу для сплетен получила бы Мерула — и представить страшно… И всё равно Отем понимала, что мадам Рейкпик взяла на себя вину за убийство. Не за нарушение школьных правил. Не за какую-то мелочь. За убийство. Она частично закончила начатое, добила Мальсибера, потому что он мог бы выжить, но…Но. Никаких ?но?. Мадам Рейкпик спасла её, а Отем была так неблагодарна. Она бы и рада извиниться, но за что? ?Простите, мадам Рейкпик, я плохо о вас подумала, вы на меня не злитесь??. Глупость какая. Нет…— Здравствуй.Отем вздрогнула и резко вздёрнула голову. Мадам Рейкпик стояла, прислонившись к стене плечом, и смотрела на неё безо всякой враждебности или злости. Просто разглядывала её, как какой-то интересный экземпляр.— Здравствуйте, — девочка попыталась улыбнуться, но вышло как-то кисло. Мадам Рейкпик окинула её непроницаемым взглядом и проговорила:— Поздравляю с ещё одним разрушенным проклятием. Как дела?Казалось бы, совершенно простой вопрос — но ответ на него Отем нашла не сразу. Как у неё дела? Ну, она довольно неплохо отдохнула, но уже успела испортить себе настроение целым роем мыслей, про себя поиздевалась над женщиной, которая спасла её от возможного наказания… Отем глубоко вздохнула, пытаясь унять вопиюще громкий голос совести, и мило улыбнулась:— Хорошо, спасибо. А у вас?— Жива, — криво улыбнулась мадам Рейкпик. — Зайдём ко мне в кабинет? Не очень хочу, чтобы нас здесь застали. — с этими словами она вопросительно посмотрела на Отем. Та непонимающе нахмурилась:— А почему? — и зачем-то спросила: — Вам стыдно находиться рядом со мной??Дура. Почему ты не можешь помолчать?? — противно взвыл внутри голос, отдалённо напоминающий Джейкоба, хотя он никогда не называл, да и не назвал бы Отем дурой. Они всегда хорошо ладили и обходились без ссор. Мадам Рейкпик удивлённо усмехнулась, и её брови поползли вверх:— Стыдно? Нет, скорее уж я забочусь о тебе. Ты выглядишь так, будто сейчас хлопнешься в обморок, и, мне кажется, тебе стоит немного успокоиться.— У меня всё так на лице написано? — печально усмехнулась Отем, когда они вместе двинулись к кабинету защиты от тёмных искусств, отныне принадлежавшему мадам Рейкпик. Профессору Рейкпик, если быть точной. — А почему вы оставили Гринготтс?

— Потому что, — неожиданно жёстко отрезала женщина. И добавила уже мягче: — Так надо. К тому же мои сыновья сейчас в Шотландии, я хочу находиться поближе к ним, а в Гринготтс я всегда успею вернуться.

Отем понимающе кивнула. Они зашли в кабинет, который теперь напоминал гробницу фараона (а Отем была в египетском музее и знала, как роскошно и старинно там всё выглядит): на столах и в углах комнаты стояли и лежали какие-то древнеегипетские артефакты, сосуды, подле шкафа даже расположился саркофаг ростом чуть выше неё самой. К привычному древесному запаху примешался приятный аромат женских духов, корицы и ещё что-то странное, будто здесь сидел человек, до этого долгое время пробывший возле костра. Мадам Рейкпик невозмутимо прошла мимо всего этого великолепия (которое, предположительно, сама и навела); Отем юркнула за ней. В кабинете было, как и в прошлом году, светло и немного душно, пахло пряной древесиной и танцевал огонь в камине. Мадам Рейкпик повелительным жестом пригласила Отем сесть и опустилась на противоположный стул; тут же из-под стола выглянул Сикльворт и прытко кинулся обнимать ногу Отем.— Привет, малыш, — ласково произнесла она. Сикльворт жадно глянул на её серёжки-ягоды.— Сикльворт, — позвала мадам Рейкпик. Нюхль взобрался на стол и свернулся клубочком. — Будешь чай? Кофе? Огневиски?— Спасибо, обойдусь и чаем, — Отем ощутила дежавю и фыркнула, понимая, что мадам Рейкпик пошутила, но покосилась на непочатую бутылку огневиски, тепло блестящую на одной из полок. Тут же чайник и чашки, до этого мирно стоящие на другой полке, взлетели и начали сами вытворять что-то бесподобное с тонким звоном.— Зачарованные? — спросила Отем. Мадам Рейкпик кивнула:— Удобная штука. Я не большой фанат кухни, так что для меня это особенно удобно. — она покривила губы. Перед Отем приземлилась чашка с дымящейся тёмно-красной жидкостью. — С лесными ягодами. У тебя нет аллергии?— Не-ет, — Отем помотала головой. — Спасибо. — взяла в руки чашку. — У меня аллергия на грейпфрут.

Она пригубила чашку и только сейчас заметила, что мадам Рейкпик смотрит на неё с лёгким изумлением.— Что?— Бывают же совпадения, — покачала головой та. — У меня тоже аллергия на грейпфрут. Один раз чуть до отёка Квинке не дошло.— Ужас, — содрогнулась Отем. — У меня было похожее. Жуткие ощущения, будто в горло ваты напихали.

Мадам Рейкпик кивнула и с задумчивым видом отхлебнула чая. Постепенно угрызения совести, страх и злость отступили, и Отем немного расслабилась и начала прокручивать в голове возможные темы для разговора, чтобы не сидеть в молчании. Наконец она вспомнила то, что очень хотела спросить, и осторожно проговорила:— Вы поедете этой осенью в Ильверморни?— М? — мадам Рейкпик оторвалась от разглядывания Сикльворта и глянула на неё. В свете камина её волосы казались красными. Сестра Кассандры. Разве сёстры могут быть настолько разными? — А. Да, я поеду. Буду нужна там. — Отем вдруг вспомнила кое-что ещё, что её интересовало, и спросила:— Вы возьмёте с собой своих сыновей?— Не оставлять же мне их здесь, — мадам Рейкпик хмыкнула. Отем ожидала, что она скажет что-то ещё, но женщина вдруг совершенно неожиданно поднялась с места и подошла к полкам, стоящим у стены. Эти полки напоминали Отем геометрический узор: они состояли из разного размера квадратных выемок, образующих причудливую и гармоничную картину, и были заставлены книгами, потрёпанными блокнотами, какими-то пузырьками и пакетиками — в общем, несколько странными вещами для кабинета профессора защиты от тёмных искусств. Сикльворт следил за своей хозяйкой с искренним интересом, будто она собиралась достать с полки что-нибудь блестящее и дать ему. Хотя, может, так и было…— Что ты знаешь о магловских средствах самообороны? — спросила мадам Рейкпик не оборачиваясь. Отем недоумённо нахмурила брови и проговорила:— М-м, очень немного. Я слышала об оружиях, которые применялись во время мировых войн и…— Нет-нет, — нетерпеливо прервала её собеседница, — я про кое-что менее масштабное. Допустим, что-нибудь, что нужно держать при себе, когда ходишь одна по тёмным улицам или просто вечером по городу?Отем пожала плечами. Она не ходила по тёмным улицам одна. Всю свою сознательную жизнь она прожила вдали от города и свободно разгуливала по дорсеттскому лесу, который полнился лукотрусами, феями и другими вполне безобидными существами (один раз они с Джейкобом встретили там единорога), но в нём совершенно не было людей, и Отем не особенно опасалась гулять там одной. В город она тоже всегда ездила с мамой, и Мелисса не отпускала её далеко от себя. Поэтому девочка честно сказала:— Нет, не знаю.— Гм. — мадам Рейкпик запустила руку внутрь одной из полок, пошарила там и что-то вытащила. Отем увидела маленький цилиндрообразный предмет, блестящий и чёрный, похожий на флакончик мужских духов, которыми пользовался дедушка Джоэл, отец Джеральда. — Значит, ты не знаешь, что это? — она подбросила предмет и ловко поймала его.

Отем помотала головой.

— Это — перцовый баллончик. — мадам Рейкпик поставила его перед Отем и сняла глянцевую крышку. Под ним обнаружились клапанное устройство и распылитель. — Внутри этого баллончика — смесь со жгучим красным перцем. Нажимаешь вот сюда — и в глаза противнику попадает жгучее облако перцовой пыли. Если препарат попадает на кожу или слизистую глаз, могут начаться жжение и боли. При вдыхании паров может начаться кашель, удушье, спазмы в горле и нехватка воздуха. Данное средство самообороны вызывает очень сильный болевой шок и может легко дезориентировать жертву его применения. Действие баллончика длится от двадцати до тридцати минут, бывает, что дольше. Поняла?— М-м, да, — Отем неуверенно кивнула. — Если в глаза противника попадёт эта пыль, начнётся жжение и, следовательно, обильное выделение слёз… При вдыхании паров может начаться удушье. Его нужно использовать небольшими порциями…— А-а, — остановила её мадам Рейкпик. — Неверно. Никогда не жалей перцового баллончика. Маленькая доза не даст нужного эффекта. Вот здесь, — она указала на флакон, — сто миллилитров. Тебе этого хватит раз на пять-шесть, может, меньше, но никогда не жалей дозы паров. Теперь я покажу, как им пользоваться, — она взяла баллончик и почти невесомо надавила пальцем на красное устройство. — Нажимать надо сильнее, чем я сейчас, но я просто привожу пример. Целиться лучше в глаза и делать всё быстро и неожиданно, чтобы нападающий не успел закрыть глаза и увернуться. Хранить в холоде нельзя, это снизит эффективность препарата. Если обожглась сама, можно смочить рану молоком. Всё понятно?Отем несколько секунд молчала, переваривая информаци.— Вроде да. Хватит на пять-шесть раз. Всегда стараться распылять больше. Целиться в глаза и делать всё быстро. Хранить в холоде нельзя. Успокоить ожог можно молоком.

— Отлично, — мадам Рейкпик закрыла флакон с приятным щелчком и протянула его Отем. — Держи его при себе. — Отем только хотела было спросить, зачем, как она продолжила: — Палочка — далеко не всё, дорогуша, и не всегда ты успеешь её достать, произнести заклинание и вывести форму. Наступают не лучшие времена. Нужно быть готовой.Отем моргнула.

— Спасибо, — только и сказала она. В голове у неё роились вопросы: почему мадам Рейкпик относится к ней с такой заботой? Почему она взяла на себя вину за убийство Мальсибера? Что она имела в виду под фразой про не лучшие времена? Но она не стала их задавать. Просто подавилась этими вопросами и молчала, рассматривая перцовый баллончик. Из раздумий её выдернул голос мадам Рейкпик.— Ты уверена, что сможешь сделать это, если на тебя нападут?

Отем снова моргнула. Уголок её губ, похожих на мазок густой коралловой краски, печально дёрнулся вверх.Она уже убила человека. Прыснуть перцовыми парами в глаза казалось ей уже отнюдь не страшным, хотя ещё несколько месяцев назад она вряд ли осмелилась бы принять такой своеобразный подарок и, возможно, побоялась бы его использовать.

Побоялась…?Побоялась! Ты что, не Гриффиндор, а?!? — зло подумала про себя Отем. Она столько боялась, что ей уже надоело. Кто она, в конце-концов — просто девчонка или гриффиндорка, дочь Джеральда Хилла и сестра Джейкоба Хилла? Разве она может столько бояться, особенно после того, как вышла живой и здоровой из-под руки Кассандры Рейкпик? Отем посмотрела на мадам Рейкпик и молвила:— Да, смогу.

— Отлично.Они помолчали. Мадам Рейкпик подошла к окну и посмотрела в чернильное марево вечера за окном, будто могла там что-либо разглядеть, а потом открыла окно, и в душноватую, пропитанную древесным ароматом комнату хлынул свежий запах осени, леса и озера. Отем снова подумала об Ильверморни: уже совсем скоро она поедет в американскую школу, отметит Хэллоуин и День благодарения, сможет увидеться со своими двоюродными братьями… Братья. Сёстры. Она поглядела мадам Рейкпик в спину и спросила:— Можно вопрос?

— Смотря о чём.

— О… О Кассандре, — Отем прямо-таки ощутила холодок, проскользнувший в дёрнувшихся плечах собеседницы, но продолжила: — Как так получилось, что вы возненавидели друг друга? Вы же родные сёстры…Мадам Рейкпик запрокинула голову и резко, отрывисто засмеялась. Отем испуганно вздрогнула и неосознанно сжала в руках перцовый баллончик: мадам Рейкпик не так часто смеялась при ней, и её смех — низкий, хриплый — был неожиданно похож на смех Кассандры, хотя та, казалось бы, смеялась холодно и визгливо и совершенно по-другому. И как она раньше не заметила этого странного сходства между сёстрами?

— Да, ты права, — заговорила мадам Рейкпик, всё ещё не поворачиваясь. — Мы родные сёстры. Но нас по-разному воспитывали. Кассандра всегда была любимицей нашей дорогой матушки, у которой явно были проблемы с головой. Она всегда внушала нам, что грязнокровки и маглы — низшая раса слабых и тупых существ, стоящих на бесконечное количество ступеней ниже чистокровных волшебников, — она горько усмехнулась. — Это, если что, дословная цитата. Она всегда относилась к Кассандре хорошо, потому что мои мать и сестра были совершенно одинаковы — одинаково выглядели, одинаково вели себя, одинаково мыслили. Этим своим хорошим отношением матушка удачно завербовала Кассандру, заставив её верить во весь чистокровный бред, который несли все чистокровки до самого падения Волан-де-Морта. Отсюда — ненависть ко мне за то, что я являюсь осквернительницей крови. Меня наша дорогая мать ненавидела, постоянно говорила, какая я ничтожная, грязная и маглоуподобившаяся идиотка, как меня нужно побыстрее сплавить в другую семью и как она мечтает, чтобы я поскорее исчезла из этого дома. Позволяла себе и руки распускать. Как-то она накричала на меня за то, что я притащила домой кота, и очень долго визжала что-то про то, что в этом доме слишком много грязи. Я посоветовала ей развестись с отцом и уехать, чтобы дома было чище. Страшно вспомнить, что она со мной за это сделала. Так что я сбежала оттуда к чертовой бабушке, когда мне было семнадцать. И сестра стала мне мстить.Мадам Рейкпик прервалась и глубоко вздохнула. Отем обняла плечи руками, чувствуя озноб.— Кассандра смотрела на то, как мама обращается со мной, и, я полагаю, думала, что это нормально. Она видела, как мать наказывает меня за каждый промах, бьёт по рукам, кричит… И ей казалось, что такое отношение к людям — не только ко мне — имеет место быть. Потом матушка подобрала ей чистокровного жениха, и произошла ещё одна жуткая история… — она запнулась и как-то сжалась. — Жених Кассандры узнал о её пристрастии к женщинам и попытался её ?исправить?. Надругался над ней, в общем. Она забеременела. Я думаю, это её подтолкнуло к тому, чтобы стать такой. Она убила своего жениха и избавилась от ребёнка с помощью зелья. После этого начала заниматься тёмной магией и свихнулась окончательно.

Отем сидела, ни жива, ни мертва.

— Мерлин и Моргана… — прошептала она.Мадам Рейкпик хмыкнула.— Это действительно ужасно, но она и до этого была не в себе. Кассандра — чистой воды социопат, а эти люди не испытывают ни чувства вины, ни совести. Всё, что они делают — это манипулируют и давят на тебя. Эта ситуация с женихом была просто катализатором событий. В общем, больная на голову чистокровка, пережившая насилие и занимающаяся тёмной магией — ядрёная смесь. Получилось то, что получилось.— И вам её не жаль? — спросила Отем, чувствуя одинокую слезу, скатывающуюся по щеке.

Мадам Рейкпик повернулась. Её глаза были тёмными и печальными.— Жаль. Иногда мне кажется, что я люблю её. Ту Кассандру, которая выгораживала иногда меня перед матерью, или залечивала мои порезы, или читала мне сказки на ночь в детстве. Но, как уже сказала, она изначально должна была такой стать. Инцидент с насилием — всего лишь катализатор. То, что умерло, уже не возродишь. Ты можешь слепить что-нибудь из пепла, но вернуть в первоначальное состояние никогда не сможешь. Кассандра не слишком пострадала морально от того, что произошло, потому что не способна на проявление человеческих чувств, таких как любовь, горе, счастье, сострадание, вина и прочее. Она просто нашла повод избавиться от мужа и окончательно убедилась в правильности своих намерений стать тёмной волшебницей и охотиться за Хранилищами.Отем прикрыла глаза и втянула носом воздух.?То, что умерло, уже не возродишь…?.Когда-то эту фразу сказал ей Джейкоб.Мадам Рейкпик подошла к ней.— Не жалей её. Теперь это уже ни к чему. Она не исправится. Остаётся только убить её. Или она, или мы.Отем посмотрела на неё.И кивнула.Либо Кассандра, либо они все — Отем, её друзья, мадам Рейкпик, Мелисса, Хогвартс…И Джейкоб.Кассандра — Джейкоб.

То, что умерло, уже не возродишь. Зато его можно убить ещё раз.