Глава 28. Одну нашла, одну потеряла (1/1)
Проклятье Лунатизма разнеслось по школе и стало укладывать на больничные койки всё больше учеников. Его жертвами, помимо Тюлип, стали когтевранский модник Андре Эгву и Измельда Мёрк. Мерула ходила мрачнее тучи и даже не приставала к Отем, вся школа волновалась, профессор Дамблдор казался чем-то очень озабоченным и всё время посматривал на девочку, хмурясь; даже мадам Рейкпик, которая всё ещё не прислала Отем сову, сняла маску светского пренебрежения и передвигалась по коридорам с напряжённым потемневшим лицом.
Роуэн начала неимоверно раздражать Отем: после заключения ?договора? с мадам Рейкпик она каждый раз смотрела на подругу так, будто та была глупым мальчишкой-подростком, дёрнувшим её за волосы, говорила сухо и избегала теперь переписываться на уроках. Отем бесилась и понимала, что Роуэн отчасти права: она доверилась чужой женщине, игнорируя предупреждения подруги, но ведь, рассуждала Отем, не у Роуэн, стало быть, брат пропал без вести и до сих пор не найден, а семья в опасности?Она скучала по Джейкобу. В детстве он часто приходил и читал ей сказки на ночь или рассказывал о Хогвартсе, а девочка не могла дождаться, когда попадёт туда и сможет наконец учиться вместе с братом. И вот она здесь, в этом самом Хогвартсе, учится на Гриффиндоре и почему-то чувствует себя одинокой и брошенной. Рядом были Пенни, Бен, Тонкс, Чарли, Билл, Барнаби, Тюлип, в конце-концов, Талботт — и всё равно Отем неизменно засыпала в огромном кашемировом свитере брата и глотала слёзы: она не позволяла себе плакать уже, кажется, несколько лет — понимала, что, дав волю слезам один раз, расклеится и будет вечно реветь и искать жилетку для излияния души, а это было неуместно. И для слабых. А она не слабая. И реветь и расклеиваться не будет.— Собираешься на встречу с мадам Рейкпик? — насмешливо поинтересовалась Роуэн, когда Отем наконец удосужилась вытащить с полки биографию Морганы Мракс, чтобы отнести обратно в библиотеку. За окном стоял сладкий осенний вечер, и с улицы в окно тёк прелый, пьянящий запах листьев. Найстпур дремал в своей корзинке, используя зимнюю шапку Отем в качестве подушки.Отем холодно посмотрела на неё. Теперь это получалось у неё особенно хорошо: в возрасте четырнадцати лет вейлы и их потомки приобретали удивительные прозрачные глаза, которые при негативных эмоциях становились светлыми и холодными, как льдинки. Выглядело это обворожительно и жутковато одновременно.— Твоя шутка более чем неуместна, — сухо сказала она.— Ну конечно, — Роуэн воинственно сложила руки на груди. — Я же не общаюсь с великими людьми.Отем с откровенной злостью бухнула книгу на кровать и шагнула вперёд.— Зависть — плохое чувство, — шёлковым голосом молвила она. Ссориться с лучшей подругой было до жути неприятно.
— Думаешь, я завидую?— Именно так я и думаю. Сама же сказала — ты не общаешься с великими людьми.Роуэн побелела. Отем в первый раз видела её настолько злой.— Ах, так? — шикнула та. — Завидую, значит! Ты просто отдала свою жизнь и безопасность в руки какой-то чужачке из ниоткуда и думаешь, что я буду тебе завидовать? Не много ли чести?Поняв, что ляпнула, она хлопнула себя ладонью по губам.Отем усмехнулась.— Вот оно что, значит? — обманчиво-ласково спросила она. — Теперь ты заговорила о чести? Считаешь, что я — выскочка, которая слишком много о себе думает?
Подруга испуганно умолкла, но Отем не могла остановиться:— Тогда зачем ты со мной дружишь, м-м? О, я, кажется, знаю. Тебе нужно было прицепиться к кому-нибудь, кто всегда будет тебя защищать, к кому-нибудь известному, верно? — её улыбка из наигранно-ласковой стала попросту злой. — Чтобы скрасить свои серые дни, стать частью общества, общаться с Биллом Уизли и быть здесь нужной не только учебникам и учителям… Хитрая же ты, однако. И ещё что-то говоришь про честь. Впрочем, почему ты всё ещё стоишь и слушаешь меня? Вроде как многовато чести.Несколько секунд они просто стояли и смотрели друг на друга: Роуэн — с диковатой злобой и слезами в уголках глаз, Отем — с застывшим надменным, насмешливым выражением. Потом первая что-то нечленораздельно провыла, схватила книги и с оглушительным грохотом вылетела из спальни, а через несколько секунд на лестнице донеслись глухие злые рыдания.Отем несколько секунд стояла и тупо смотрела на рубиново-красное одеяло, которое Роуэн благополучно расстелила и оставила, и устало осела на кровать. Хотелось пойти и накричать на мадам Рейкпик, потом влепить пощёчину Роуэн, а потом собрать вещи и перевестись в Шармбатон. Между прочим, такая возможность у неё была — отец Мелиссы, французский граф Лестрейндж, был выпускником Шармбатона, и Мелисса, и Отем были там желанными гостями.А потом девочка почувствовала себя до ужаса глупо. Она поссорилась со взбесившейся лучшей подругой, которая просто волнуется за неё, и уже хочет всё бросить и покинуть Хогвартс. Как какая-то слабая первокурсница, напуганная, что рядом нет мамы.Ну уж нет.С этой мыслью Отем поднялась и, взяв книгу, пошла вниз. Роуэн не было ни на лестнице, ни в гостиной, и Отем не стала её искать, хотя сначала хотела; ей показалось, что в подруге просто взыграло чувство собственности. Сначала такая же история была с Беном, теперь — с мадам Рейкпик, но она же не является собственностью Роуэн! А значит, она ни в чём не виновата.Однако на этом неприятности не закончились. У библиотеки её встретила Мерула, и Отем со смешком осознала, что даже немного скучала по этой надоедливой физиономии: с Мерулой исчезала вся мотивирующая злость, а Отем, движимая мотивирующей злостью, была отличной машиной для побед. Или убийств. Или и того, и другого.— А-а, мадемуазель Проклятье-на-Ножках, — скучно бросила Мерула.— Отстань, — буркнула Отем и попыталась обойти соперницу, но та внезапно цепко впилась пальцами ей в локоть. — Ай! Отвали!— Не так быстро, — Мерула небрежно скользнула в карман за палочкой и приблизилась к Отем так, что между ними осталось всего пара дюймов. — Уже подлизываешься к Рейкпик?
— Твоя работа пока что всё ещё занята, так что жду, — последовал равнодушный ответ. Мерула побледнела от злости и шикнула:— Помни, Хилл, что эту войну не я начала! Ты эту кашу заварила ещё на первом курсе!— Ну конечно, и на Бена Коппера тоже не ты нападала.— Будь ты чуть тише, и всё было бы нормально. Но ты же у нас мать Тереза, фигли тебе, — брякнула слизеринка раздражённо.— Ага. — Отем флегматично кивнула и поправила растрепавшуюся ?мальвину? на голове. — Слушай, пропусти, пока я тебя не треснула, а?
— Легко, — откликнулась Мерула. — Но знай, Хилл, я тебе этого так не оставлю.— Господи, мама, забери меня, мне страшно.
Сдав книгу, Отем вернулась в спальню. Роуэн лежала в постели, задёрнув полог, и что-то читала. Она не отдёрнула полога и никак не отреагировала, когда подруга вернулась, так что гриффиндорка просто молча сняла мантию и достала пижаму.На следующий день пошёл холодный проливной дождь, и все ученики, пришедшие на урок профессора Кеттлбёрна, кутались в мантии и нервно переглядывались; профессор же, ничего не замечая, приветствовал учеников и крутил усы. Он был сухощавый и высокий, с перевязью на глазу, протезом вместо ноги и крюком вместо руки; седые волосы и залатанная одежда делали его похожим на сумасшедшего учёного. Отем он, впрочем, очень понравился, потому что был улыбчивым и бодрым, но сейчас её уже ничего не радовало: Роуэн по-прежнему с ней не разговаривала, мантия промокла насквозь, а тяжёлые чёрные волосы можно было спокойно выжимать руками. Настроение было отвратительное.— Привет, — шепнул кто-то. Отем обернулась и увидела Тонкс и Бена.
— А-а, привет, — буркнула она и снова повернулась к Кеттлбёрну. Тот с искренним увлечением рассказывал о лукотрусах. Зелёный питомец сидел под маленьким навесом и радостно поедал свой корм, и, приглядевшись, девочка узнала Джейкоба-младшего, того самого, который прыгал на её ладони в хижине Хагрида.— Что случилось с Роуэн? Всё хорошо? — стуча зубами, продребезжал Бен — холод был лютый.— Да так, — Отем махнула рукой, глядя, как Джейкоб-младший принимает еду. — Поругались по мелочам.— Это вы-то поругались? — выпучила глаза Тонкс. — Да ну! Вы же лучшие подруги!— М-мне ж-жаль, — добавил Бен и будто бы невзначай пожал руку Отем.
— Ничего, — сухо ответила та и принялась записывать слова профессора Кеттлбёрна. Это было трудно: дождь лил и иногда попадал на пергамент, отчего записи неумолимо расплывались, и ей хотелось порвать тонкую бумагу и бросить в липкую грязь. — Просто она решила закатить мне истерику.Злость то вспыхивала, то успокаивалась; Отем чуть не продырявила пергамент и, собираясь уходить с урока (все остальные уже вышли и гуськом шагали к замку), увидела, как из кустов величественно появляется фигура в длинном серебристом плаще. Всё произошло так быстро, что она даже ничего не успела понять, только вскрикнула, отскочила и рухнула прямо в лужу; холодная вода мгновенно промочила юбку и полы мантии; фигура в плаще сбросила капюшон — это оказалась мадам Рейкпик. Она посмотрела на мокрую, окоченевшую и злую Отем и молвила негромко:— Простите, что напугала, мисс Хилл. Надеялась застать вас здесь.— Отлично, застали. — Отем поднялась, свирепо выжала руками полы мантии и принялась дальше застёгивать сумку. — Извините, но мне надо идти. У меня полёты.— Урок отменён из-за погоды, — возразила мадам Рейкпик спокойно. — А потому я бы хотела пригласить вас к себе в кабинет и кое о чём побеседовать. — она окинула девочку вроде как сочувствующим взглядом, и Отем заметила, что и волосы, и плащ женщины абсолютно сухие, а дождь попросту отскакивает от них, как упругий мячик от стены. Сил спорить у неё не хватило, и она кивнула.До замка они дошли через густые заросли деревьев, через кроны которых почти не проникали дождевые капли, а на входе в замок мадам Рейкпик произнесла: ?Тергео!?, изящно взмахнула палочкой, и одежда и волосы Отем вмиг высохли. Холод, злость и усталость сделали своё дело, и гриффиндорка только шепнула: ?Спасибо?, прежде чем юркнуть в дверь кабинета. Для этого пришлось пройти через класс защиты от тёмных искусств.Внутри кабинета мадам Рейкпик было тепло, камин лизал светлые стены, вокруг были расставлены странного вида вещицы, похожие на сувениры из Египта, в воздухе слабо пахло женскими духами и, кажется, совсем чуть-чуть — табаком. Пока мадам Рейкпик что-то искала на полках, Отем подошла к камину: там стояла фотография двух маленьких мальчиков, пухлощёких и крепких; у одного из них были такие же кислотно-рыжие волосы, как у мадам Рейкпик, вздёрнутый нос и маленький грустный рот, у другого — белокурая шевелюра и прямой курносый нос, а губы длинные и улыбчивые. У обоих мальчиков были тёмные, почти чёрные, как горький шоколад, глаза, и Отем догадалась, что это, судя по всему, братья.
— Кто это? — беззастенчиво спросила она. Мадам Рейкпик обернулась.— А. — в её глазах вспыхнула странная смесь нежности и горечи. — Мои сыновья.
Отем изумлённо покосилась на неё. Сыновья? Сколько ещё у неё членов семьи, о которых не написано даже в биографии?— Ладно, не суть, — женщина махнула рукой. — Садись. Если ты не против, я буду обращаться к тебе на ?ты?. И выпей чай, а то замёрзнешь. Мне не нужно, чтобы ты умерла у меня на руках от переохлаждения.Отем послушно взяла прозрачную чашку и пригубила сладковатую горячую жидкость. По телу разлилось приятное ленивое тепло, захотелось положить голову на стол и просто уснуть.— Так вот, — мадам Рейкпик сцепила тонкие костлявые пальцы и посмотрела прямо на Отем. — Насколько я знаю, в прошлом Проклятом Хранилище ты нашла половину стрелы.
Девочка недоумённо кивнула. Стрела хранилась там же, где и таинственные чёрные перчатки — в нижнем ящике её прикроватной тумбы, и она честно не знала, что с ней делать.— Мне пришлось немного потрудиться, чтобы узнать, что эту стрелу ваш брат, Джейкоб Аурелиус Хилл, украл или отобрал её у кентавров, уже сломанную пополам, и вторая её половина где-то в Хогвартсе, то есть либо в кладовой, либо в кабинете Филча, либо в комнате вашего брата. Мне нужно, чтобы ты её нашла, — мадам Рейкпик спокойно улыбнулась. — Я могу тебе помочь, но тебе это сделать будет легче — ты ученица, к тому же довольно ловкая, учитывая твою целость и сохранность уже на четвёртом курсе Хогвартса. Если мы найдём вторую половину стрелы, мы сможем наладить контакт с кентаврами и, возможно, напасть на след Хранилища и Джейкоба, возможно. Правда, для этого нам придётся вспомнить, как пробраться в Запретный лес и не свернуть себе шею на пороге, но для того я, собственно, сюда и приехала, не так ли?
Отем нерешительно кивнула и снова стрельнула глазами в фотографию сыновей мадам Рейкпик.— Да. Я поняла.— Отлично, — мадам Рейкпик довольно усмехнулась и протянула ей руку.
Отем посмотрела на длинную тонкую ладонь, упрятанную в белую замшу перчатки, и улыбнулась:— Мне сначала плюнуть на свою руку или как?Мадам Рейкпик прыснула и засмеялась.— Как хочешь. — Отем хихикнула и пожала её холодные стеклянные пальцы, которые, впрочем, стали чуть мягче и теплее, чем были раньше.