Ben Copper (1/1)

Бен Коппер родился в обычной семье: мама, папа и их милый домик, весь увитый плющом с удобной яркой скамейкой на крыльце. Его детство было счастливым, и он гордился своей семьёй.Правда дом, стоял на самых задворках Литтл Уингинга, но зато рядом с парком, чем особо гордилась мама?— уроженка зелёных холмов Ирландии. А знать бы тогда, чем прославится их тихий городишко, то… А что бы изменилось? Верно, абсолютно ничего.До того момента, когда однажды к нему прилетела сова с письмом из волшебной школы, он думал, что волшебная палочка?— это мамина ложка, которую ей подарили родственники из Ирландии на свадьбу. Ведь это был настоящий скипетр, символ власти матери и жены. Они с отцом оба дрожали, едва завидев его в маленьких, покрытых веснушками руках сильной ирландской женщины, что держала всю семью в ежовых рукавицах. Её страсть к романтическим историям о Короле Артуре могла, конечно, пустить пыль в глаза, но только лишь тем, кто знал её недостаточно хорошо.И Бен любил маму так же сильно, как отца, что легко отпрашивался с работы ради утренников и спортивных занятий сына и брал больничный, если мальчик чувствовал себя неважно.А как только в страну приходил снег, во всей семье просыпались гены предков девятнадцатого века. Тут же вспоминался Великий голод и происходила тотальная закупка продуктов. ?Не съем, так понадкусываю!??— кричал отец, с боем захватывая в магазине двадцать булок хлеба разом.Хотя бабушка Бена по отцовской линии упрямо считала, что салат из зелени и овощей?— это что-то индийское. Ибо только тот, кто очень любит коров, может съесть целый тазик травы. И у неё, наверное, из-за пожилого возраста было тотальное помешательство на смерти. ?Угадай, кто умер???— прямо с порога кричала она, приходя в гости. А затем за столом с семьёй вела разговоры про завещания и стоимость ритуальных услуг. ?Почём нынче гробики???— говорила она всегда на прощание или же ?А могилку-то за сколько копать будете?? Это не был дурной тон, ведь их семья была дружна и идеальна. Хотя, может, все дети считают своих родителей эталонами.Но затем Бен вошёл в волшебный мир, и все легенды, что рассказывала ему мама, оказались правдивы, вся его жизнь изменилась в одно мгновение.До последнего момента он не верил то, что это произошло, что он оказался волшебником. В поезде, под Распределительной шляпой, рядом с другими радостными ребятами в мантиях с такой же красной полосой, как и теперь у него, на первых уроках он все не верил, что это взаправду. А вот когда та девочка с растрепанными рыжими волосами принялась его унижать, вот тогда он и осознал реальность всего происходящего. Вау, он?— волшебник, он в школе Чародейства, он сможет летать на метле. Страшно, конечно. И призраки пугают, и его уже ненавидят из-за того, что он не из семьи волшебников… Но это ничего. Верно же?Уже в школе из-за травли со стороны Мерулы Бен решил всюду следовать за ней, интуитивно чувствуя, что что врагов нужно всегда держать в поле зрения, надеясь, что это поможет избежать незаметного нападения с её стороны или хотя бы даст возможность быстро спастись. Вместе с этим, будучи маглорождённым, Бен боялся незнакомого мира волшебников, из-за чего решил, что был отправлен в Гриффиндор по ошибке.Но то, что произошло дальше, было по-настоящему волшебным даже по меркам магической школы: парень в такой же мантии, что и задира, защитил его от нее. Дуэль за его честь? Такие фразы он слышал только в нежно любимых мамой рыцарских романах. Но внезапно он стал знаменитостью, пусть и на пару дней всего. А парня того звали Сиблинг, и имя было его тоже будто из романа или сказки. Их дружба тоже расцвела, как нечто колдовское. Никто никогда за всю недолгую жизнь Бена не дарил ему старательную уверенность в собственных силах. Казалось, что Сиблингу достаточно просто стоять рядом, как Бен сразу становился храбрее и отважнее, еще большим гриффиндорцем, но не на фоне зеленоглазого слизиринца и не вопреки, а благодаря его дружбе, как бы противоречиво это ни звучало.Риск столкнуться с жестокостью оставался вполне ощутимым для Бена всегда, ведь он находился в уязвимом для нападок положении. Жизнь может быть сложной и опасной, особенно одиночке в незнакомом мире.Отношения всегда создаются совместно. Каждая сторона, каждое действующее лицо вносит свой вклад в развитие этого спектакля. И Бену очень повезло встретить на первом же курсе Сиблинга Джейкобса.Он всегда переживал о том, кем станет, когда вырастет. Иногда не происходит то, чего хочешь, а иногда случается то, чего никак не ожидал. С Беном произошло именно второе. Он рос в семье, что верила с легкой руки его мамы в магию, но стать волшебником самому он никогда и не мечтал, но всё же это оказалось реальностью. Во время своей учёбы в Хогвартсе он встретил сотни людей, но никто из них не тронул его. А потом кто-то один изменил всю жизнь. И это был мальчик с глазами цвета изумрудов, под стать отворотам своей школьной мантии и удивительным даже для волшебника именем?— Сиблинг…В голове Бена постоянно крутились негативные мысли о себе. ?Я — полное ничтожество.Почему я не могу взять себя в руки и не бояться всего вокруг???— принимался спрашивать себя снова и снова.Но позитивный опыт привязанности, который подарил ему Сиблинг, стал основой для здорового восприятия себя и окружающих.Когда ты ребенок, то тебе кажется, что вот вырастешь и все сложится у тебя точно так же, как у родителей, и нет даже поводов усомниться в истинности данного предположения. Но попав в Школу чародейства и волшебства, медленно начинаешь осознавать, что, как у родителей, у тебя точно ничего не сложится. А когда объектом твоего воздыхания оказывается до недавней поры лучший друг, то уж это-то тот случай, когда тебе нужен совет.—?Сиблинг… у меня затруднение личного характера… —?они всегда встречались в комнате артефактов, это было излюбленное место блондина, где он скрывался от гнетущего его общества.—?Ты влюбился в парня,?— просто сказал зеленоглазый слизеринец, так, будто в этом не было ничего предосудительного.—?Что? Откуда? Да, ты? Как?—?Просто знаю. В этом нет ничего страшного. Волшебное сообщество смотрит на однополые отношения намного свободнее маглов.Ужасно любить того, кого любить нельзя. И как же страшно чувствовать нечто, о чем никогда не сможешь рассказать, нечто, что почти все, кого ты знал, считали кошмарным, нечто, что могло разрушить всю твою жизнь.Выглядел Бен занятым и встревоженным, но, увидев Сиблинга, улыбнулся, и его открытая улыбка согрела того, хотя и, увы, обострила его страх. Джейкобс была вынужден признать: этот человек значит для него больше, чем кто-либо еще. Он любил всех своих друзей, их объединяли долгая приязнь и общие идеалы… Но с ними он не ощущал той острой и странной ранимости, которая присутствовала в его отношении к Бену. Этот бурный восторг, болезненное волнение и сладость в сердце… Блондин открыто улыбался, но Сиблинг не расслышал его слов, а потом разрумянился, покраснев от собственной глупости. Хорошо, что в комнате артефактов, где часто скрывался блондин, было сумрачно в это время суток, иначе Сиблинг сгорел от стыда из-за своей внезапной робости, ничем не обоснованной, такой импульсивной, что… Если бы не полумрак, то тот бы разглядел горящие коварные глаза, пронзительно-зелёные, словно осколки ядовитых изумрудов. Те самые, в которые Бен окунулся в момент их первой встречи и в которых захлебнулся.Каждые каникулы мама наставляет сына: ?Бен, милый, найди свою Гвиневру и не страшись увести ее у Артура?, будто бы он персонаж одного из прочитанных ею романов.Но, уткнувшись в кружку со сливочным пивом, чтобы никто не заметил его необоснованно счастливой улыбки, Бен думал о том, что они сидели за круглым столом в этом пабе в Хогсмиде, и можно определенно сказать, что Артура своего он нашел и Гвиневру тоже, но — прости, мама, — страстью он воспылал отнюдь не к девушке.—?Ты офигенный… —?Сиблинг удивлён внезапным комплиментом и пристально смотрел на друга, сканируя лицо напротив взглядом изумрудных глаз. —?То есть ты крутой.Он многое тогда не сказал, прикусив язык и сгладив все возможные углы. Не нужно его зеленоглазому сокровищу знать, с какой звериной яростью он набрасывался на него в своих снах, что с каждым разом становятся всё ярче…Но правда в том, что у Бена нет оправдания. Он счастлив в тех снах, счастлив в момент, когда сдирал одежду с Сиблинга, когда заваливал и подминал его тело под себя, когда овладевал им…Хотя бы во сне, но он чувствовал то, что хотел всегда?— свою власть, свою силу над кем-то, кто намного слабее, кто обречен проиграть, пусть в реальности всё это было далеко не так. В таких снах Бен просто брал то, что хотел взять, и упивался этим. И ему нравилось до кровавой пелены перед глазами разрывать, упиваться отчаянием и болью, забирать себе все, что можно, по праву сильного.—?Что ты тут делаешь? Как?—?Хочу, чтобы ты преодолел свой страх, связанный со льдом,?— шептал он прямо в губы, склоняясь всё ниже и ниже, совсем как было бы в реальности, и зелёные глаза в полумраке комнаты казались полностью черными.Он нависал над Беном, и от него веяло опасностью. Сердце билось быстрее, гоняя по телу адреналин и возбуждение. Руки гриффиндорца зажили собственной жизнью, путаясь в одежде Сиблинга, проскальзывая под нее и касаясь разгоряченной кожи. А поцелуй был страстным и жарким, горячее всего, что испытывал прежде Бен. Он громко застонал в жадно жалящие его губы. И в этот же миг его лицо встретилось с прилетевшей из противоположного угла комнаты подушкой.—?Черт, Коппер! Твои эротические кошмары уже порядком всем надоели!Бен всегда знал: богам ни до кого нет дела, и как бы обычным людям ни хотелось верить в обратное, но победа будет на стороне только самой сильной и дерзкой твари. Поэтому просто ею надо стать. И в своих снах он был именно таким.Сегодня ночью он невольно ощутил на себе, что значит быть любимым и нужным. И теперь он просто понял, что хотел этого всегда.—?Я думал, что если ничего не говорить, то само собой как-нибудь рассосется.Сиблинг всегда обволакивал своим теплом и своей верой в свет, что таится в человеческих сердцах, и вера эта ни капли не была наивной, ведь его деяния доказывали это снова и снова.—?Не все можно искупить, как бы мне ни хоте… —?но Сиблинг бесцеремонно оборвал страдания Бена сбивчивым, но смелым поцелуем. На который блондин отвечал осторожно, не торопясь, чтобы ничего не испортить.—?Не могу поверить, что это на самом деле.—?Я тебе нравлюсь. Вот как все на самом деле.?Чем дальше, тем больше он походил на миф?— легенду Артуровского цикла или затонувшую Атлантиду. Ничего не было и быть не могло. Наверное, мне померещилось. Я трогаю свои распухшие от поцелуя губы. Нет, никаких фантазий. Я уже совсем не тот, что раньше. Я безумно хочу этого юношу, и он хочет меня?.—?Мне часто снились такие сны… про нас. И все как в кино,?— мечтательно улыбнулся блондин, прикрывая отяжелевшие веки.—?Наверное… —?тихо произнес Сиблинг и смахнул со лба Бена прядь отросшей челки.Осталось лишь отчаяние, выворачивающее наизнанку душу, заставляющее глаза наполниться слезами, но это счастливые слёзы, слёзы исполнившейся мечты. Бен горит изнутри, и это любовь, настоящая и незамутнённая, больше ни капли не иллюзорная.Близкие и особенно любимые добавляют в нашу жизнь глубину и огромное удовольствие. И живем мы более счастливо, когда чувствуем связь с окружающими?— с семьей, друзьями и прочими родными людьми.Толстая плотина, возведенная сознанием, наконец треснула, впуская в сердце трепетные, нежные чувства?— настоящие чувства. Вырвавшиеся на свободу, они текли сквозь него, словно тысячи живительных ручейков, пропитывая иссушенную ревностью и завистью душу, воскрешая всё его существо, застрявшее уже давно в ледяном плену.