00:02 (1/1)
Чо Кюхён был из тех людей, которые слишком много задумываются о мелочах этой негармоничной и противоречивой жизни. Всё чаще его стали посещать странные мысли о жизни и смерти, о страхах и концентрированной квинтэссенции эмоций, когда несколько лет укладываются в одну ночь, а полжизни - в несколько месяцев. Как бы это было? Как бы он это прожил? Какой пейзаж увидел бы на такой скорости? Эти мысли мешали засыпать каждую ночь, они приходили как ночные кошмары, как только Кюхён ложился в постель и пытался очистить свой разум. Они проскальзывали в его голову всё чаще и чаще с каждым днём, уже в обыденную жизнь, стали виднеться в его угловатых движениях, в его задумчивом потерянном взгляде и музыке, содержащей отчаянную надежду на что-то ещё никому непонятное, даже носителю этой надежды. И пусть он привык быстро проживать сценарии и жизни, то были не его. А что бы случилось, если бы он разогнался и прожил свою жизнь за пару лет?Это была одна из самых ужасных ночей в его жизни. Мысли одолевали его голову, заставляя руки дрожать. Казалось, квартира была наполнена едкими негативными мыслеформами. К горлу подступил ком, и Кюхён задержал дыхание, но бешеные мысли уже сбежали из-под его контроля, и остановить их он был не в силах. Они носились, бесились, бились в черепную коробку изнутри, требовали свободы. Ничто не могло помочь скрыться от них, убить их, выдернуть с корнем, чтобы вернуть свою прежнюю жизнь, чтобы вернуться к тем тёплым волнам, на которых он лежал, окутанный солнечным светом, и, безвольно поддаваясь их направлению, уплывал в открытое море вдохновения, где мог сочинять. Мысли настолько запутали Кюхёна, что он стал их бояться. Страшась пошевелиться, он с ужасом осознавал, что медленно сходит с ума и теряет всё в этом мире. Его голова, прежде наполненная мелодичными звучаниями, теперь была во власти стуков и скрежетов, которые душили и давили. Кюхён больше ничего не чувствовал, пытаясь прожить по чужим сценариям. Он больше ничего не мог. В голове сплошной беспорядок, кучи металлолома и страшные мысли о безумных способах избавления от этого. Любое движение за окном только распаляло паранойю. И Кюхён, боясь умереть прямо сейчас от осознания потери единственного смысла, решает выбрать путь обречённого. Он всё равно обречён. Медленно загинаться, сложа руки, больше никогда ничего не написав – это хуже, чем что либо. И оно настало. Вдохновение кончилось. Медленно потягивая через трубочку, Кюхён его просто выпил. Сейчас же он ощущал себя бутылочкой из-под жидкого мыла. Мыло использовали, бутылка почти пуста. Лишь на дне осталась жалкая капля цветной жидкости, которая не может выйти наружу, обречена вечно оставаться на дне. Ничего стоящего, но и не пустота. Вот это «не до конца» было самым отвратительным. Это хуже, чем просто ничего. Он так часто жил чужими ощущениями и жизнями, что пережил уже всё. Это было похоже на загрязнённый воздух. Чистого кислорода больше нигде не было, глубоко дышать уже не получалось. И оставалось надеяться лишь на сказку, на то, что всё-таки есть место, способное подарить хотя бы глоток свежего воздуха. Чужие ощущения больше не волновали, Кюхёна зациклило на нехватке собственных чувств.
В дверь позвонили. Кюхён, будто бы почувствовав спасение, рывком поднялся с кровати, включил везде свет, хлопая по каждому встречному выключателю, и подошёл к двери, рвано дыша и пытаясь прислушаться.-Кто? – Кюхён пытался говорить так спокойно, как мог, его руки замерли на замке. За дверью послышался громкий вздох и нетерпеливый стук пальцев по двери. И Кюхён поворачивает ручку замка.
-Ты что такой взбалмошный? Кросс по дому бежал? – на пороге стоял Чанмин, свежий и бодрый, как утренняя роса, улыбающийся во все свои тридцать два. Он зашёл, закрыл за собой дверь, разулся и прошёл в квартиру. А Кюхён обездвижено несколько секунд стоял на месте, не в силах что-либо сказать, пытаясь окончательно закопать внутрь себя нападения собственных мыслей на него же. Даже стены не должны были знать, насколько резко он реагировал на каждый шорох в тишине. Даже его кровь не должна была хранить информацию о том, как он окончательно запутался в этой жизни, как абсолютно потерял вдохновение писать музыку и потерялся в случайных звуках и порывах ветра из форточки, колышущего тонкий тюль на окнах.-Ты чего там делаешь? Иди сюда, разговор есть, -нетерпеливо позвал Мин из зала.-Что такого важного посреди ночи? – Кюхён отмер и, миновав коридор, присел в кресло напротив друга.В ту ночь Кюхён только назвал Чанмина расчётливой сволочью, но согласился, а Мин долго и довольно улыбался. Чанмин решил расширяться. Собственно, требовалось не так много: пакет красного фосфора, пакет кристаллического йода да гидрохлорид эфедрина – и пару месяцев можно жить не суетясь.Но достать это было проблематично. И тут у Чанмина был план. Со стороны Кюхёна, абсолютно идиотский и бесперспективный, но Шим обладал каким-то природным даром убеждать, а Кюхён природным затупанством ему почти никогда не отказывать. Идея была проста: соблазнить некого Ли Сонмина и заставить его стать поставщиком раствора эфедрина.Был вариант подсадить его на мет, но Чанмин сам отставил в сторону этот расклад, это был слишком жестокий метод даже для него. Он никогда никого насильно не садил на наркоту.Этот принцип был какой-то жалкой попыткой унять собственную совесть. Хотя, если бы он им поступился, то того самого Ли Сонмина через полгода можно было бы заставить сделать всё, что угодно. Увы, хватило бы его ненадолго, поймали бы в два счёта. Возможно, даже раньше, чем Шим Чанмин успел бы получить своё. Поэтому, тут не вариант с нескольких сторон.Сонмин учился с ними в одной школе, но был на несколько лет старше. Они вместе с Кюхёном ходили в один музыкальный кружок, там и сдружились. Кто же мог подумать, что в итоге, тот самый милый мальчик с широкой душой влюбится в Чо Кюхёна. Жизнь забавная штука. Сонмин вырос и стал провизором, способным достать кучу разных волшебных ингредиентов, да и в тайне мечтать о взаимной любви с Кюхёном не перестал.Как раз это и требовалось. План был подлый, но почти идеальный. Они это знали, но у каждого была своя выгода в этом деле.Сонмину доставалось внимание Кюхёна, Чанмину нужные реактивы, а вот Кюхёну пообещали вдохновение. Чанмин кинул другу спасательную верёвку, и Кюхён сразу же за неё ухватился, ни о чём не задумываясь. Правда, скорее Кюхён вынудил Чанмина протянуть ему именно этот непрочный канат.-Винт сделает из тебя гайку, - попытался поставить защитный блок Чанмин, чуть поморщившись.-Зато буду пригоден.