Эпилог (1/1)
Холодный, вибрирующий от свежего запаха недавно прошедшего дождя и возрождающейся весны воздух Шанценпарка был полон ожидания. Тысячи людей окружили освещенную пока лишь несколькими факелами сцену. Сумерки, кутавшиеся в легкий туман, подхватывали эхо их взволнованных голосов и уносили куда-то под своды видневшегося за сценой отеля Вассертурм, сейчас, в неверном свете уже почти полностью угасшего дня, как никогда напоминавшего средневековый замок...
И вот яркий прожектор разорвал лучом сгущающуюся темноту. Легкие аккорды клавишных рассыпались крупным жемчугом и утонули где-то в глубине моря зрителей. Неожиданно громкая музыка перекрыла весь шум, заставляя всех замолчать и только смотреть. Смотреть, как на сцене появляются пятеро долгожданных музыкантов.
Стоявший рядом с охраной мужчина закрыл глаза, вслушиваясь. Оценивая все: звучание музыки, голоса вокалиста, погрешности аппаратуры и неидеальность акустики открытого пространства… Едва заметная улыбка тронула его губы, и он снова посмотрел на сцену, одобрительно кивая музыкантам - все идеально, и группу "Tokio Hotel" слушать с закрытыми глазами как и раньше так же интересно, как и наблюдая за тем, что происходит на сцене. Нисколько не напуганная громкой музыкой и огромным количеством людей девочка лет трех-четырех сжала его ладонь, запрокидывая вверх голову со смешными хвостиками.
Теперь он почти не расставался с ней, забрав у матери, из-за довольно странного поведения которой ребенок оказался в больнице. Он не знал, насколько верно с традиционной точки зрения на воспитание, если ребенок практически постоянно находится в окружении талантливых, но во многом своеобразных людей, но заставить себя расстаться с дочерью не мог. Ведь не сделай он этого четыре года назад, ему не пришлось бы так срочно уезжать в конце прошлого августа, и он не оставил бы своих подопечных музыкантов в очень сложный для них период. Подопечные музыканты – это для посторонних, а для него они – навсегда такие же дети, как его родная дочь. Конечно, ситуация, в которой они оказались тогда, не каждому взрослому человеку по зубам, и они по-своему нашли из нее выход, но… О том, что могло бы произойти, если бы он не вернулся вовремя из своей вынужденной поездки и не заставил Андреаса уничтожить следы кражи лекарства из лаборатории, вместо того, чтобы идти к его создателю с повинной, он даже думать не хотел. Все это в прошлом. Настоящее – это уже здоровый ребенок, успевший за несколько месяцев привыкнуть проводить почти все время на репетициях и выступлениях, и еще пятеро – двое из которых справились с неведомой болезнью, а остальные – с личными разногласиями.
Только один из них все еще вызывал у него чувство неясного беспокойства. И оттого он особенно пристально наблюдал за длинноволосым парнем, игравшим на синтезаторе. Он выглядел так, словно клавиши расстилались перед его пальцами бескрайним черно-белым простором, и он не до конца верил в то, что так легко находит нужные, так идеально вливается в мелодию, которую создают еще три инструмента и завершает голос. Ему казалось, что влажная весенняя прохлада постепенно раскаляется от напряжения. Невидимого, неслышного, ощутимого только в глубине души, но все же очень сильного. Он боялся. Боялся снова поддаться панике и подвести всех, как тогда, когда ужас быть наказанным за кражу экспериментального лекарства, едва не заставил его разрушить жизни самых близких друзей. Он прекрасно понимал, что из-за того, что разработка находилась под наблюдением правительства, братьев могли вообще никогда не выпустить из лаборатории, а если побочные эффекты препарата были бы признаны опасными для окружающих, то… Андреас глубоко вдохнул, сосредоточил все внимание на завершении песни. Со стороны можно было подумать, что он настолько увлечен извлечением звуков из синтезатора, что не замечает ничего вокруг. Что доигрывает последние ноты с таким чувством, что у него глаза закрыты. На самом же деле, он снова и снова переживал свои ошибки, старался схватиться за немного оправдывающий его факт, что все закончилось хорошо. Но снова и снова приходил к выводу, что если бы Дэвид не вернулся вовремя и не заставил его искать другой выход, у этой истории мог бы быть совсем другой конец.
- Сэмми? А ты почему здесь одна?
Девочка, до этого сидевшая на подоконнике открытого окна и наблюдавшая за ночным небом, испуганно обернулась, услышав свое имя. Высокий парень с длинными светлыми волосами подошел к ней и, закрыв окно, присел с ней рядом.- Возвращайся-ка быстро в гостиную, а то если твой папа увидит, чем ты тут занимаешься, он нам обоим головы поотрывает, - сказал он, намекая на слишком холодную для открывания окон погоду.
- Билл, а ты ему не говори, - хитро улыбнулась девочка.- И что мне за это будет? – Билл присел перед ней, принимая игру. Сэмми за недолгие месяцы их знакомства смогла полностью разрушить его убеждение в том, что дети – это надоедливые, постоянно ноющие маленькие существа. Общаясь с ней, он невольно начинал жалеть, что своих у него никогда не будет.- Я расскажу тебе, что говорят звезды, - совершенно серьезно произнесла малышка.Билл почувствовал, как холодеют ладони, и в груди разливается противное чувство страха. ?Я расскажу тебе, что говорят звезды?. Недавно они с Томом смеялись над этой снившейся им всю ночь фразой. Она была неровным детским почерком выведена на кирпичной стене. Белый мел, которым писали, местами осыпался, так что буквы скорее угадывались, чем читались четко. И все это, стоявшее перед их глазами, пока они спали, наводило какую-то необъяснимую жуть. Билл нервно поправил очки, с обыкновенными стеклами, которые, не только немного скрывали необычность его глаз, но и не позволяли ему воздействовать на поступки окружающих. После случая с Эбелем, бесследно пропавшим в ночь выступления группы в ?Бархатной жемчужине?, он носил их везде, кроме сцены. А сейчас касался их, словно искал подтверждения, что это не он внушил ребенку мысль об этой пугающей фразе.- Где ты это слышала? Сэмми, кто сказал тебе эти слова? – Билл старался держать себя в руках и говорить спокойно, чтобы не пугать ребенка, но у него плохо получалось.
- Они, - коротко ответила девочка, показывая пальцем на мирно светившие в темно-синем небе звезды.- И что же они говорят?
- Что тебе и всем остальным надо быть не здесь, а там, где на флаге - солнце, - произнесла Сэмми явно непонятные ей слова.
- Солнце? На флаге… Красное на белом? – начал догадываться он, о какой стране ему говорят. - Ты хочешь сказать, в Японии?
Сэмми пожала плечами. Она не знала. Просто повторила то, что слышала.
- Хорошо, - сказал Билл, стараясь успокоиться. – Хорошо, Сэмми, - он поднялся на ноги и взял ее за руку, - пойдем ко всем, а потом подумаем, что с этим делать…Билл замолчал, увидев, что в дверях спальни стоит Том. Судя по его удивленному лицу, он все слышал. Наверняка тоже не понимал, что все это значит, но… Как только Билл увидел его, то почувствовал, как страх куда-то уходит.
Молчаливо приняв обоюдное решение пока все это не обсуждать, они вернулись к уже собиравшимся разыскивать их гостям. Натали что-то оживленно рассказывала Дэвиду; Густав, Андреас и сидевший между ними Джек внимательно наблюдали за игрой на экране мобильного телефона, постоянно давая мальчику советы, Георг и Эмми разливали по бокалам вино… Билл посмотрел вслед побежавшей к отцу Сэмми и улыбнулся брату: люди, ставшие им едва ли не роднее семьи, здесь; а вместе они справятся с чем угодно. Том кивнул, возвращая улыбку, и Билл сказал, обращаясь ко всем:
- Мы тут подумали, что начать наш гастрольный тур нужно с Японии.
Удивленные взгляды. Вопросы. Усмешка Натали:
- И нам, простым смертным, как и в случае с предотвращенным падением самолета неделю назад, вы опять ничего не расскажете?
- Если бы мы знали… - развел руками Том.- Боюсь, что если опять придется спасать самолет, пресса сделает невыгодные нам выводы, - заметил Дэвид.
- Зато как круто было управлять Боингом! – воскликнул Георг.- Ну да, ты у меня теперь не просто муж, а еще и герой, - засмеялась Эмми.- Хорошо бы, если то, что там должно случиться, снова не имело отношения к нашим концертам, - сказал Густав.
- Да, спасать человечество, не отрываясь от синтезатора, будет сложновато, - поддержал его Андреас.Разные мнения и беспокойства о предстоящем событии, но ни у кого нет и мысли о том, чтобы отказаться от поездки. Сны, доставлявшие столько неприятных эмоций братьям, изменились, теперь захватывая под свою власть уже не только их двоих, но и все их окружение. Между близнецами не осталось ничего, что подвергало бы их опасности, чего нельзя сказать об остальном мире. И он ждет помощи.