Глава 3,5. Бессонница… (1/1)
Заснуть той ночью нам так и не удалось. Не знаю, что было причиной – неожиданный приезд друзей, спиртное или мучавший нас вопрос о прожитых, но не оставивших в памяти ни малейшего следа днях. Часы передвигали свои стрелки все ближе и ближе к утру, а мы молчали, говорили, истерически смеялись, смотрели в потолок, курили, но спать не могли…- Думаешь, мы просто проспали эти дни? – Билл высоко подкинул блестящий от электрического света шарик амулета и без труда поймал его. Просто повезло, или у нас все же начинают понемногу восстанавливаться рефлексы… – Что, заснув вечером, мы спали всю ночь, утро, день, вечер и следующую ночь, и проснулись, как ни в чем не бывало? – он повернул ко мне голову, прижимаясь щекой к подушке и размазывая по светло-сиреневой наволочке осыпающиеся с век тени.- Не знаю. Но мне кажется, что продрыхнув больше суток, мы должны были это как-то почувствовать… - я выхватил у него шарик и покатал его между ладонями, уже не в первый раз удивляясь, как быстро становится влажной кожа от соприкосновения с, казалось бы, прохладной поверхностью вулканического стекла.- Да… А, может, и нет… Если честно, меня больше беспокоит, почему ты потерял сознание, когда с Анди целовался. Тебе так не понравилось? – ухмыльнулся брат, прикрывая усталые глаза. Мне тоже хотелось спать. И, зная, что уснуть все равно не получится, я придвинулся к нему ближе, обнял и зарылся лицом в спутанные волосы.
- Тебе зато с Георгом слишком понравилось, - тихо проворчал я и вздрогнул от раздавшегося где-то сзади скрипа. Приподняв голову, я увидел, что звук этот издала открывшаяся дверь ванной.
- Что тут обо мне говорят в мое отсутствие? – бодрым голосом поинтересовался Георг, выходя из нашей ванной и выпуская за собой облако пара.
- Гео?! – только и смог изумленно произнести я. Какого черта Георга потащило мыться здесь? И сколько он просидел там: часа два? Три? Я не слышал, чтобы в ванной лилась вода…- А ты ждал кого-то другого? Да, стоит вас хотя бы на несколько дней оставить одних, и вот – результат… - пробормотал Георг, включая в розетку твой фен и начиная с притворно хмурым выражением лица сушить ставшие в последнее время просто неимоверно длинными волосы.Ты сел на кровати и наклонился к уютно обосновавшейся в гнезде из скомканных одеял кошке. Погладил ее, потянулся к пушистой мордочке, видимо, намереваясь чмокнуть в розовый нос. Она резко подалась вперед, как будто хотела укусить тебя. Но в последний момент передумала и только легко прихватила зубками твою нижнюю губу. Ты осторожно отстранился и рассмеялся, глядя на меня.Я встал и подошел к окну. Георг, отчего-то оказавшийся в нашей спальне, твои чуть ли не французские поцелуи с этой кошкой. Все это как-то слишком… На востоке из-за горизонта показался край солнца. Мысль о том, что Георг не заходил в нашу спальню ночью, а значит, должен был просидеть в ванной с самого вечера, предварительно незаметно проскользнув в комнату, мягко вытеснялась моим полусонным восхищением: первые лучи несмело касались желтеющих листьев, и поле, покрытое сухой травой, медленно приобретало золотистый оттенок. Красота, о которой хочется молчать. Просто смотреть и радоваться тому, что живешь.Противное гудение фена прекратилось, и я, нехотя оторвавшись от рассматривания заоконного пейзажа, обернулся. И застыл на месте. Я не то, что пошевелиться, я даже слова произнести не мог. Кажется, даже дышать забыл, глядя на то, как ты сидишь за спиной Георга и, наслаждаясь каждым прикосновением, ласкаешь его плечи, пропускаешь сквозь пальцы пряди все еще немного влажных, завивающихся в крупные кудри волос... И он от удовольствия закрывает глаза и, подчиняясь твоим рукам, склоняет голову на бок. А ты дразнишь дыханием обнажившуюся шею, но не касаешься ее. И, только когда по его телу пробегает заметная дрожь, медленно проводишь по беззащитной коже языком.
- Билл… - едва ли слышный шепот сорвался с моих губ, но ни один из вас даже не посмотрел в мою сторону. Как будто меня и вовсе не было в комнате.Стон Георга заставил меня вцепиться в подоконник и опустить глаза. Я не могу на все это смотреть. И вмешаться не могу… Я не могу ничего… Только задыхаться от не своих эмоций, пытаясь как можно быстрее добежать до двери…Спиртное обожгло горло так, что заслезились глаза. Я сполз с дивана, с грохотом опуская бутылку рядом с собой на пол. Глубокий вдох и еще пара больших глотков. Закашлявшись, я почувствовал, что меня начинает тошнить, и запрокинул голову, устраивая ее на диване. Мне нужно выпить, как можно больше. Желательно столько, чтобы отключиться. Чтобы не чувствовать пробегающих по телу горячих волн возбуждения, не помнить, как ты прикасался к Георгу. Не думать, не знать…- Так, и чего это ты напиваешься в одиночку? – поинтересовался появившийся в дверях Густав.
- Я просто… - я с отвращением отодвинул от себя бутылку и растерялся, не зная, как объяснить ему, что происходит. Произнести вслух фразу ?мой брат мне изменяет? показалось вдруг до невозможного смешным и нелепым.- Понимаю. Все любовные треугольники просты до невозможности. Всего-то три угла, да? – он прошел в гостиную и сел на диван рядом со мной. – Опять Билл и Георг?- Да… - удивленно выдохнул я. – А ты откуда знаешь?- Том, – Густав смотрел на меня с грустью и чем-то очень похожим на жалость. – Том, об этом знают все окружающие нас и хоть сколько-то знакомые с нами люди на протяжении уже, наверное, года. Не думаешь же ты, что я – единственный, кто не заметил их страстный роман?Год… Ты скрывал это от меня целый год… Но как? Почему я ничего не замечал, не чувствовал? Ведь если все так, как сейчас я только что наблюдал, ты не смог бы этого скрывать! Или смог бы?- Только не говори, что ты только что узнал.
Я кивнул. Я ведь и, правда, узнал об этом только сегодня. Надо же, каким я, оказывается, могу быть идиотом.- Вот черт… Слушай, ну а какого ты тогда здесь сидишь? Иди и требуй объяснений или, ну… Я не знаю, как там у вас с братом заведено…- Я не могу, Густав. Я ему даже слова против сказать не могу, - я прислушался к себе, с отчаянием понимая, что легкое опьянение нисколько не сгладило моих ощущений.
- Почему? – задал Густав вполне логичный вопрос. Логичный для него, но только не для нас с тобой.
Я открыл рот, чтобы ответить, но остановился. Как это объяснить? Как облечь в слова то неописуемое чувство, состоящее из восторга и желания, которое возникло у меня, когда я наблюдал за вами? Как объяснить Густаву, что для меня это чувство так же сильно, как для тебя?- Потому что ему с ним хорошо, - сказал я и тут же понял, что для Густа эти слова ситуацию нисколько не прояснили. – Не знаю, как сказать… Потому что… Потому что мне хорошо от того, что чувствует к нему Билл.До меня неожиданно дошло – я понял, почему за весь последний год ни разу не заподозрил, что Билл мне изменяет. Все очень просто: я не знал об этом, не улавливал в его настроении ничего необычного, потому что ему было хорошо. Он был счастлив, а значит, был счастлив и я. Как же просто. Примитивно. И больно.
- Том… Черт, как же у вас все сложно-то… - Густав удивленно и даже слегка испуганно смотрел на меня, сняв очки. Складывая и снова разводя в стороны их ярко-желтые дужки. Нервно, но монотонно. – Но Билл же не может не понимать, как для тебя все это тяжело.Я вдруг почувствовал, что-то… Беспокойство, страх. Нет, не страх, скорее панику или даже какое-то навязчивое желание. И оно не было моим.
Кивнув Густаву, я посмотрел на ведущую на второй этаж лестницу. Туда, где находится наша спальня. Странное чувство снова шевельнулось во мне, но теперь уже сильнее, настойчивее. Ярче. Как вышедшая из-за облаков полная луна. И точно так же оно заставило видеть меня все в каком-то странном свете. Густав перестал казаться мне сочувствующим другом. Нет, он вовсе не для этого здесь. Он только хочет удержать меня подальше от тебя.- Том, ты меня слышишь?
- Да, я… Густав, там что-то не так, - теперь я уже не мог оторвать глаз от лестницы. Где-то хлопнула открывшаяся от сквозняка дверь. Прохладный воздух прошелся по лицу.- Том, перестань. Не надо. Оставь их.- Нет, ты не понимаешь, - я поднялся с пола. Издалека послышались то ли вскрики, то ли стоны. – Там у них что-то странное происходит…Теперь я почти отчетливо слышал твое "Том". На выдохе, слабо, как от удовольствия или от сильной боли.- Не надо, Том. Поговоришь с ними потом… - снова попытался остановить меня Густав.Не обращая на него внимания, я побежал к лестнице. Преодолев ее в три прыжка, я оказался в коридоре. Две закрытых двери, а третья – настежь. Первые лучи солнца разрезают полумрак, а я иду вперед. "Том!" - совсем надрывно, и снова часто и тихо, на пределе слышимости: "Том, Том, Том…"Войдя в комнату, я тут же пожалел об этом. Чувствовать отголоски твоих ощущений – это одно, а видеть, как эти ощущения рождаются… Как ты лежишь под Георгом, а твои широко разведенные ноги соскальзывают вниз по его упирающимся в кровать мускулистым рукам, каждый раз, когда он делает слишком резкое движение вперед. Как впиваются твои кислотно-зеленые ногти в его плечи. Как ты запрокидываешь голову назад и, неожиданно открыв глаза, снова стонешь:- Том!Странное чувство, которое привело меня сюда, плещется в твоих глазах. Темное желание. Опасное и мерзкое. Но такое манящее. И вот я уже стою на коленях у кровати в нескольких сантиметрах от вас. Ты, запустив левую руку в волосы Георга, тянешь вверх, вынуждая его поднять голову. Целуешь в губы и, снова откинувшись на постель, смотришь на меня.
- Смотри. Том. Смотри. Это. Для. Тебя, - отрывисто произносишь ты. И я вижу, что в твоей подрагивающей в такт движениям Георга руке блестит нож. – Смотри, - выдыхаешь ты еще раз и, резко дернув Георга за волосы, вонзаешь нож ему в горло по самую рукоятку.Лезвие разрезает беззащитную плоть легко, как масло. От одного края нижней челюсти до другого. Георг издает какой-то булькающий звук, непонимающе смотрит на свою, хлещущую прямо на тебя кровь и, видимо, так и не поняв, что произошло, падает на тебя.Вжавшись в него всем телом, ты ловишь воздух ртом и, содрогнувшись несколько раз, расслабляешься. Смотришь мне в глаза и, проводя измазанными в крови пальцами от нижней губы до ключиц, говоришь:- Я люблю тебя, Том.