Две точки (Инга/Линна) (1/1)

Рейтинг: PG-13Предупреждения: смерть персонажаИнга Серрум привыкла к серости.Те, кому повезло больше, приходят в яркий солнечный мир, их пеленки обвязывают жизнеутверждающего цвета ленточкой и гордо демонстрируют семье. Те, кому повезло больше, ползают по светлым полам, тащат в рот яркие погремушки и на радость родителям пускают слюни в колыбельке пастельных тонов. Те, кому повезло больше, носят гимназистскую форму, а те, кому повезло больше всех и довелось родиться не последними дворянами, даже надевают форму Военной Академии. Они смотрят в толстые книги с цветастыми переплётами, любуются алыми литерами и могут прочесть, что написано под портретом её величества Влеоны, который красуется едва ли не в каждом современном печатном издании и не на каждом уличном углу.А вот Инге Серрум не повезло.Она родилась в серых закоулках Кеблоно, о которых и в лучшие времена, при правлении совета, никто не вспоминал. Её родители были швеей и пьянчужкой, который умер в подворотне вскоре после того, как родился последний младший брат Инги. Всего их в семье было больше, чем пальцев на одной руке, а зарабатывала мать Инги столько, сколько удавалось поместить в рваный передник. Когда старшая сестра Инги не вытерпела и пошла на панель, мать побила её грязной тёмно-коричневой метлой и выставила из дома на мороз. Через неделю она принесла в сером узле окоченевшее тело. Из узла торчали руки, на которых виднелись яркие кровавые полосы и следы неровных разрезов. Инге тогда было семь.Она накрепко усвоила преподанный урок?— в особенности после того, как мать обмыла старшую из детей, а хоронить отказалась. Проститутку погребли в серой яме со скользкими краями?— туда ей и дорога!Мать Инги не поддерживала никакую власть. Её не волновало, кто сидит в далеком и недостижимом дворце и какие законы принимает: что ни болтали бы политики, Инга и её братья и сёстры мёрзли в серой, скрипучей, грязной лачуге и тут же мёрли. Мать Инги, что удивительно, новых не рожала даже после смерти мужа, поэтому, когда Инге исполнилось восемнадцать и началась война, в лачуге вполне хватало места.А потом войска Империи осадили город, и Инга потеряла сначала мать, а потом и всех выживших братьев: одного за другим. Они умирали от болезней, от ран, а Инга сидела у их изголовий с тоскливо горящей свечой, и её окружали только мрак и серость. Если бы Инга не родилась и не выросла среди них, она, наверное, с ума сошла бы, но Инга не знала даже об иных, более ярких красках. Она знала цвет крови, пламени, блеска солнечных лучей на доспехах противников. У защитников Кеблоно тоже сначала были такие вычурные яркие панцири, а потом они как-то неожиданно почернели, посерели, а лица у воинов стали бледными и невыразительными. Инга находила забавным, что такой гордый и величественный город взял король, который из-за тяжести раззолоченной кирасы сам с коня слезть не мог, и его верный подхалим Фолди, у которого шляпа была больше головы.Инга не испытывала горечи. Она хотела выжить, а где выживать?— ей было, в общем, всё равно. И она совсем не понимала своего последнего выжившего брата, Кальдесто, который плевался кровью и хрипел:—?Как ты не понимаешь, они здесь чужие! Неправильно давать чужаку сидеть на своей шее… нельзя так… неправильно!Инга пожимала плечами.—?А разница-то какая? Что тут, что там голодаем.И Кальдесто рассказывал ей о Дебблах, о том, как они стояли насмерть, как теряли товарищей (Инга и сама всё это видела: она не могла отпустить брата на Дебблы одного). И Инга кивала, вслушивалась и жалела, что Кальдесто тоже скоро умрет и оставит её совсем-совсем одну. Кальдесто предначертано было умереть от туберкулёза, но доконало его заражение крови, которое так просто было подхватить, работая в серых и грязных закоулках города, давно уже забытого Магией.И Инга очнулась. Она не могла оставить всё просто так. Жизнь Кальдесто была для неё образцом жизни мужчины. Кальдесто поступал так, как будто не был бедняком, как будто его сердце не сковал страх голодной смерти. Инга считала его дурачком?— и восхищалась им. Кальдесто и в грязном сером Кеблоно находил яркие краски, а Инга их не замечала?— пока не встретила однажды под утро одну женщину.Женщина явно была беднячкой, иначе сюда её не занесло бы. Но Инга ошеломленно смотрела на неё, не веря в это. У женщины были слишком белая кожа, она была потрясающе красивой, как Магия на витражах. А её волосы… у неё были чертовски яркие волосы?— как огонь, но несколько бледнее. И они были не такими агрессивно-яркими.Инга смотрела на женщину, точно завороженная. Она хотела бы шагнуть вперёд, но у неё не хватало решимости. Она не заметила даже, как облизнулась.Женщина обернулась и весело помахала ей рукой. Такой светлой и искренней улыбки Инга не видела в серых закоулках Кеблоно: не полагалось.—?Привет! —?весело сказала женщина. —?Хочешь что-то спросить?Инга Серрум не считала себя легковнушаемой. Она скептически относилась даже к болтовне своих братьев, когда те шли умирать за Кеблоно. Но смерть Кальдесто многое переменила в ней, да и рыжая женщина подвернулась кстати. Она попалась Инге на глаза незадолго до похорон, втёрлась домой, как кошка, и помогла всё организовать. Инга не потратила на кладбищенскую землю ни медяка, и поэтому она не сумела отказать очаровательной рыжей незнакомке, когда та запросто взяла её за руку и отвела на фабрику, а затем?— и в подпольную организацию ?Союз Справедливости?.Инга быстро разобралась, что к чему. Союз тоже жил в грязи и серости, но у них были яркие глаза, особенно?— у Марты Сауновски, их лидера и символа. Инга не знала жизни до того, как повстречала их всех, и тогда она вполне уразумела, о чём говорил Кальдесто. Вот о каких людях он ностальгировал, вот к кому хотел бы вернуться, чтобы вместе радоваться солнцу и добру в общем городе. Эти идеи заражали Ингу, и она себе даже боялась признаться, что, собственно, дело-то вовсе не в идеях и не в фанатичных речах Сауновски. Если бы Инга услышала эти речи одна, она прошла бы мимо. Сколько было таких фанатиков, куда они делись теперь?Но в Марту Сауновски верила Линна?— та самая рыжая вертихвостка. И, пока верила Линна, могла верить и Инга?— а ей и на самом деле нужно было ориентироваться хоть на кого-нибудь. Она отказывалась признать, что на Линну смотрит вовсе не случайно.Отказывалась признать, что любуется.Инга и правда была красавицей и нравилась многим. Но Инга ни за что не призналась бы, что смотрит на Линну так, как надо было бы смотреть на мужчину. Её мать восстала бы из гроба от оскорбления, да даже пьянчужка-отец до такого наверняка не опускался?— поэтому Инга молчала. Она была хромоногой, бледной, сутулой, у неё загрубели от тяжёлой работы руки. Она совсем не походила на человека, который может стоять рядом с такой красавицей, как Линна, и Инга ни на что, в принципе, не претендовала. Ей хватало уже того, что у неё имелось: возможности помогать этой безрассудной фанатичке, поддерживать её своим здравым смыслом и изредка любоваться.—?Почему ты так печёшься обо мне? —?как-то спросила Линна. Они сидели вдвоем в каморке, где доводили до ума разработанные Мартой планы по ликвидации наместника. —?Я даже и не заметила, как ты переросла меня и всем стала распоряжаться.Инга долго смотрела на карту. Между ними слабо тлела свеча, а запах Линны и её близость сводили с ума. Инга, хоть и жила в серых трущобах, могла похвастаться отменным здоровьем?— и сейчас у неё впервые закружилась голова не от голода.—?Пропадёшь иначе,?— наконец, медленно произнесла Инга. —?Я считаю, что за тобой глаз да глаз нужен, Линна. Ты такая… непредсказуемая.Линна хихикнула.—?Да уж выживала всегда!—?И как это? —?хмуро посмотрела на неё через стол Инга. Через пару секунд она грустно хмыкнула:?— А, нет, не надо. Все понятно.Линна была красавицей. Красавицы выживали легко, если умели распоряжаться своим даром.Линна напряжённо смотрела в стол пустыми глазами. Её лицо стало каменным, а из глаз исчезли даже искорки разума. Она долго так сидела, не шевелясь, а потом резко поднялась и сказала:—?Если бы я знала, что ты будешь меня за это осуждать…—?Я тебя не осуждаю! —?сразу выкрикнула Инга и подскочила за столом.Линна горько усмехнулась и схватила со стула свой маленький кинжал.—?Да брось,?— посоветовала она,?— я всё поняла. Это нормально. Нет ничего плохого в том, чтобы меня стыдиться.И после этого Линна старалась больше не находиться с Ингой в одной комнате, когда сумерки успевали пожрать свет. Инга старательно искала встречи, но, даже если ей и удавалось добиться того, Линна сидела далеко, погружённая в свои мысли, и отвечала коротко и по существу.Инга была бы очень рада, если бы сумела до неё добраться, не ранить, а помочь и поддержать. Но Линна спала с Сиаром Гевалой, доила из него деньги, которые приносила Союзу, а в промежутках соблазняла и убивала самых разных имперских аристократов и военачальников. Линна со смешком говорила, что испробовала бы свои чары и на Кларке, и на Фолди, если бы только представилась возможность. И Инга всегда утешала себя тем, что Линна лишь бравирует и выставляет свою легкомысленность напоказ, потому что ей никак не хотелось признавать: не существует хотя бы одного безгрешного человека. Безгрешным был, наверное, Кальдесто, но он умер слишком рано и просто не успел натворить бед. А, быть может, и успел?— она ведь ничего о нём не знала.У неё было слишком мало общего с этим миром, и подчас она не понимала, для чего вообще живёт. Самым близким для неё существом, как ни парадоксально, оказалась Линна, но она нащупывала лишь две точки соприкосновения между ними: Союз и планы Марты.Линна охотно пользовалась своей красотой и применяла её к тем, с кем вообще ничего общего её не соединяло. Она очаровывала и мужчин, и женщин, и не было похоже на то, чтобы она этого стыдилась. С Ингой всё было не так.Инга, в первую очередь, была куда выше всего того приземленного и плотского, что связывало Линну с имперцами.Но Линна не знала, как об этом сказать?— и молчала.Молчала и Инга.И так тянулось до тех самых пор, пока Линна и ?Единственность? не отправились убивать короля Кларка и не погибли. Инга долго в это не могла поверить. Она не верила, что Линна ушла убивать короля и не сказала ей, Инге, ни слова. Хотя они никак не могли стать возлюбленными, Инга приучилась считать Линну своей подругой. Но оказалось, что у Линны всегда было от неё немало секретов. Неразгаданной и гордой она ушла от Инги в имперский лагерь на смерть, Кларк, Фолди и Эстерстил Палкович перебили всех, и Инга неожиданно осознала, как в тот день, когда стояла у мёртвого тела брата на коленях, что действовала слишком медленно и слишком много времени потеряла зря.Толку сожалеть об этом ныне не было?— да только сердце из-за этого болело лишь сильнее.