Часть 1 (1/1)

Берти смотрела на зубную щетку в стаканчике ванной комнаты дешевого отеля. День не задался. Поесть сегодня не удалось, все деньги ушли на оплату комнаты.Она сильно исхудала, так сильно, что стала похожа на мальчишку.Берти снова, в который раз, пролистала все распечатки, что таскала с собой, удалив исходные файлы, оставив лишь немую бумагу, которая уже никогда ничего никому не скажет. А если будет надо, Симпсон сожжет и её.И тогда не будет никаких ?Привет, Боб, погода сегодня ужасная…?. Никаких ?я всегда хотела извиниться?, этих ужасных писем, написанных с чудовищными ошибками.Письма контакту, которого никогда не было в телефоне. Контакту, которому нельзя было позвонить и спросить, есть ли поблизости некий Пи Дор.Берти издала смешок, и сунула пачку обратно в рюкзак. Неаккуратно скреплённую глупыми тесемками, будто и вправду это были любовные письма, а не неумелые попытки извиниться и душевные излияния травмированного подростка.Там не было ни одного ?Я люблю тебя?. Вот честно.Самое страшное, когда твой враг становится твоим крашем. И когда эти три слова становятся тоже самым страшным, что только можно себе представить. Эти слова сложно произнести. Даже думать о них больно.Она написала три письма после того, как рассталась со своим бойфрендом. Целых три. И разумеется, ответа на них не было, потому что Берти никак не могла набраться храбрости отправить даже одно. Так вот.А ещё ей снились странные сны. Такие странные, что ни вспоминать, ни думать о них не хотелось. Кажется, в одном из них была свадьба, и куда уж тут страннее, если только представить, с кем эта свадьба была. И жизнь Берти точно стала бы невозможной от отвращения, если бы это не были кошмары.А что ещё за сны могут сниться, когда их главный персонаж?— Сайдшоу Боб?Она смотрит в зеркало. Раздраженно приподнимает губу пальцами с неаккуратными, обкусанными ногтями, смотрит на зубы. Не такие белые, не такие идеальные, а ведь Боб звезда, и пускай он её страх во плоти, она в него влюблена, и влюблена безответно, а значит очень сложно не сравнивать себя с его пассиями.О его жизни Берти было известно мало. Она просто за ней не следила. И, должно быть, влюбилась в него из-за каких-то драматичных воспоминаний, связанных с такой одиозной персоной, как он.Чего только стоила та сцена, которая и сценой вовсе не была, а кошмаром, сущим кошмаром наяву, когда она оказалась в гробу, из которого не было выхода, и который всё накалялся и накалялся…Берти высунула кончик языка, надевая линзы. Её, вроде бы, опять искали, но девушка путала следы, и очень умело пряталась.Утро оказалось серым и промозглым. Берти вышла наружу и заперла дверь на крохотный ключ. В кармане лежал его восковой слепок, на тот случай, если ей понадобится бесплатная комната. А теперь стоило украсть немного еды. Через дорогу как раз был супермаркет, что-что, а воровать разные мелочи она умела почище любого фокусника.Да только стоило смотреть на дорогу, когда переходишь улицу, а Берти была так сильно голодна, что не заметила из-за головокружения строгий чёрный автомобиль. Кажется, она потеряла сознание.Боб рывком проснулся. Ему снились то ли кошмары, то ли их противоположность, за годы он так и не научился различать их. Не научился хоть как-то классифицировать. Они были ужасны, но сладостны в то же время, и несложно представить, кто был их главной героиней. Эта чертова Симпсон.Он проснулся в поту. Девчонка снова и снова заставляла его нервничать. Просто не могла остановиться, или остановить хотя бы эту игру в его голове, она будто играла с ним, даже сейчас.Авто врезалось во что-то, и его сильно толкнуло вперёд.Издав это свое забавное рычание, которое наверняка девчонку развеселило бы, Боб прикрикнул на водителя.—?Мы кого-то сбили, сэр.Боб закрыл лицо, застонав. Этот недотёпа ещё и кого-то сбил. Тервиллигер сердито вышел из машины.Девушка, рыжая.Он присел на корточки, и в испуге отшатнулся, едва сдержав крик. Это была Симпсон! Она просто выкрасила свои волосы в рыжий, а теперь… какой кошмар. Его сочтут убийцей!Он думал, что делать, мгновения. Он всегда быстро думал. Оттащить девчонку в отель, и, если умрёт, спрятать тело так, чтоб никто не нашел. Что-что, а молчать его люди умели, водитель ничего не скажет, как не говорил о том, что порой нюхал Боб на заднем сидении своего автомобиля. Конечно же, не свои носки.Берти с трудом разлепила глаза. Она не знала, что её выдали за ковер, и не знала, каких трудов стоило протащить её тело мимо любопытной девушки на рецепшен.Это был очередной отель.Болел бок. Тупо, сильно. Девушка слегка повернула голову. В кресле комнаты кто-то сидел. ?Сайдшоу Боб?, прошептала Берти, так как сразу узнала маньяка, с которым они весело отравляли друг другу жизнь в её беззаботном детстве.—?Привет, Берти,?— сказал он.—?Привет,?— тихо ответила она.Между ними повисла тишина. Что-то пошло не так, обычно Берти вообще не отвечала на это приветствие, или отвечала так, что её хотелось ударить. Или убить. А теперь простое привет. И этот взгляд…Боб поцокал языком и встал, а Берти стало страшно. Не только больно.—?Снова та же история, Симпсон, да на новый лад,?— сказал он, выглядывая сквозь жалюзи в глухую ночь за окном. —?Почему ты сбежала?—?Не твоё дело,?— впервые показала зубы Симпсон.—?Не моё,?— согласился Боб, и сел на место.—?Что, убьешь меня?—?Зачем? —?удивился тот. —?Зачем, если на истории твоего спасения я смогу сделать репутацию героя, который спас девушку…—?Ты меня сбил,?— сказала Берти, вставая на кровати. —?Ты опять пытался убить ме…—?То, что сделал мой водитель-недотёпа не в счёт, Симпсон. Не приписывай мне все смертные грехи этого мира, не стоит,?— раздраженно перебил её Сайдшоу.Снова эта тишина, проклятая, неуютная тишина.—?И что теперь? Опять петь будешь? —?спросила Берти негромко, говорить громко было больно.Боб поморщился.—?Вот ещё. Тебе больно? —?спросил он хрипло.Думать не хотелось о том, что на самом деле заставило его голос быть… таким. Явно не сочувствие. Чего-чего, а иллюзий к старине-Роберту Берти не питала никаких.—?Нет,?— соврала она. —?Что теперь, Боб, предложишь мне деньги? За историю о том, как ты внезапно спас меня от самого себя?—?С тобой всегда сложно,?— пробормотал тот. —?Я вижу, что ты не умираешь, потому говорить будем утром.Он сердито улегся на диван, накрываясь пледом, а Берти пыталась понять, какого черта она не лежит в канаве с перерезанным горлом, разрезанная на части. Конечно, только потому, что выжила. Он бы избавился от тела. Не задумываясь.—?Эй, Боб.—?Что?—?Съешь мои шорты.Ей двадцать один, а она так и не научилась быть серьёзной. Выкрасила волосы в рыжий в придорожном мотеле, надела линзы, делая вид, что она?— и не она вовсе, и пустилась в бега от своего прошлого и от себя самой. Берти изменила себе?— вместо того, чтобы встречать приключение, она просто играла с ним в прятки.Но можно ли назвать игрой полуголодное путешествие в никуда?Она сняла линзы, и смотрела в холодную голубизну своих глаз в зеркале ванной. Отель явно недешевый, здесь есть мыло, шампунь, а в мини баре была еда, которую Берти присвоила без зазрения совести. Боб спал, приоткрыв рот, казалось, его ничуть не смущало присутствие девушки.Если бы она его не боялась, точно учудила бы какую-нибудь штуку, но вместо этого она решила просто сбежать.—?Будешь вечно сбегать, а, Симпсон? —?спросил Боб, едва она открыла двери.Он опустил свои несуразно длинные ступни на пол, и теперь потягивался, глядя на неё с обманчивым дружелюбием.—?Я хотя бы попытаюсь,?— сказала она.Но следующая фраза остановила её.—?Ты просто трусиха, Симпсон.Она вернулась в комнату и закрыла дверь. К горлу подступила злость.—?Да что ты вообще знаешь обо мне, чтобы судить?—?Многое,?— пожал плечами Боб. —?Тебя бросил парень, и ты никак не найдешь себе работу, но в остальном всё у тебя хорошо, идиотка. А ты берешь и… —?он сделал забавный жест,?— бежишь, просто бежишь, куда глаза глядят.—?А ты опять меня преследуешь?—?Это превратилось в привычку, должно быть,?— Боб сглотнул, чувствуя сухость во рту, его ведь ловко поймали с поличным.—?Хватит гонять за мной. Это не смешно.—?Будет смешно, когда тебя найдут мёртвой в придорожном отеле, или в канаве у обочины, вот посмеемся?— ты на небесах, а я?— в тюрьме. Я приехал вернуть тебя, Симпсон.—?Ого. Из злодеи в благородные герои? Боб, и ты, и я знаем, что все твои благородные поступки оборачиваются маниакальными выходками. Ты не умеешь быть благородным. Всё, что ты умеешь, это быть маньяком, неудачником…Он встал и пошёл к ней, с таким видом, будто собирался ударить. Берти попыталась выбежать за дверь, но её схватили и прижали к стене, в комнате. Камер здесь не было. Девушка тщетно шарила глазами по потолку.Он больно сжал её лицо рукой.—?Хорошо, маньяк и неудачник, Симпсон. Но ты сейчас наедине с этим маньяком и неудачником. И, знаешь, камер здесь ведь вправду нет, а, Симпсон? Так что мешает мне снова стать маньяком, но более удачливым? —?шептал он ей в ухо.Он не лапал её, и даже не думал этого делать. У него были очень тёмные глаза, и в них не было ничего, что говорило бы о сексуальном желании. И о чем же Берти думала, когда прижалась своими губами к его? О чём, черт побери?Боб отстранился, глядя на неё с испугом.—?Даже не думай, Симпсон. Даже не думай соблазнять меня.—?А что нет так? —?прошептала она.Он отбросил её от себя.—?Никогда в жизни. Никогда в этой жизни я не прикоснусь к тебе.Он стоял, смешной, глупый, растерянный, а Симпсон чувствовала себя так, будто её ударили. Она пятится назад. Снова хочет сбежать. Но кошмары так просто не заканчиваются. Нельзя проснуться, пока самая кошмарная часть не окончилась.Тервиллигер вдруг становится странным. Очень странным, а его взгляд на мгновение будто теряется, становится бегающим. А потом он выпрямляется, и бросается к Берти, хватает её за грудки, и тащит в ванную.Чтобы сунуть под душ.—?Любовь,?— говорит он. —?Да что ты знаешь о любви, чертова Симпсон. Тебе холодно?Вода холодная и Берти только дышит, как затравленный зверёк. Это все совсем не смешно. Ничего смешного тут нет. Нет и не было.—?А мне вот так холодно было в тюремном душе. Знаешь, там часто нет тёплой воды. А уж горячая вода так вообще была редкостью. Так что, сунешь мне свою чертову любовь, а?! —?он кричит эти последние слова. И ударяет её об стену ванной спиной.—?А почему не могу? —?плачет Симпсон, понимая, что не может не плакать. Совсем как тогда, когда её бросил бойфренд. —?Почему не могу?Боб разжимает руку, и Берти падает вниз, в душевую кабинку.—?Советую думать дважды, а то и трижды, кому ты предлагаешь свои чувства. Возвращайся домой. Возвращайся домой, чертова Симпсон.И выходит из ванной комнаты, оставляя её одну.Слёз уже не осталось у этой жалкой Берти. Совсем. О чём плакать, если всё так паршиво.Боб закуривает дрожащими руками. Эта хренова Симпсон всегда умела выводить его из себя, даже если лепетала какую-то подростковую дурость, даже если вела себя как тряпка. Она его бесила! Боб с раздражением ударил по стене мотеля кулаком.—?Отвали,?— говорит он своему водителю, даже не интересуясь тем, что тот хотел спросить или сказать.Он заходит в номер, чтобы понять, что тот пуст. Девчонка слиняла через запасной ход, похоже, и ему ничуть не жаль. Жаль только себя?— если она умрёт, пострадает его репутация, и обвинят во всем только его, его одного, а не дурость Симпсон.—?Да иди ты на хрен,?— говорит он, бросает сердито, и уходит прочь, даже не поинтересовавшись тем, в каком виде оставляет номер, и не украла ли идиотка полотенце, или халат.Берти уже не плачет. Больше не плачет, и плакать не будет, потому что всё слишком гадко, и слишком обидно. Странно, а чего она ожидала? Что он трахнет её? Да он имел самых лучших тёлок Голливуда. Что ему до ?этой Симпсон?.Он так назвал её в интервью. ?Эта Симпсон?. С небрежностью. В которой ей почудилась горечь, но, наверное, только почудилась. Потому что он сам сказал, что ни за что к ней не прикоснётся.?Не в этой жизни?, думает Берти, глядя в пепельное небо. Как назло, зарядил дождь. Рюкзак оттягивал руку. В желудке было пусто. Ноги подкашивались от голода и усталости. А с чего бы Бобу кормить её? Он рванул за ней только из страха за свою шкуру.Берти было плевать, как он отнесётся к тому, что она сбежала и снова подвергает его опасности сесть в тюрьму. Не интересно. Она думала только о себе. А о себе думала она всегда, в каждой своей проделке.Она быстро обнаружила себя у моста над оживленной трассой. А чего тянуть, правда?—?Маленькая месть, Боб. И большая лужа на трассе,?— говорит она, и начинает смеяться, и смеется она долго, так долго, что остановится не может, а потом влезает на перила пешеходного моста.И балансирует, бесконечно, бесконечно долго. Пока её не сбивает сильным ударом в челюсть обратно, назад, на безопасное пространство моста.Она видит, прежде чем потерять сознание, лицо Боба. Он, похоже, напуган. Или нет. Какая разница, думает Берти, угасая.Приходит в себя она в машине. В чужой машине, и её руки крепко связаны.—?Что, Боб,?— говорит она, едва-едва, чувствуя боль в челюсти. —?Кишка тонка дать мне сделать то, что ты должен был сделать давным-давно.—?Заткнись,?— отвечает Боб с переднего сидения.—?Куда мы едем?—?Я везу тебя домой, дура.—?А я думала, мы едем в Диснейленд.Она снова смеётся. Ей смешно, хоть она и понимает, что просто сходит с ума.Боб оглядывается, и она видит в его глазах страх. Какой-то странный, не свойственный ему страх, она точно не привыкла видеть такое выражение. Так мама, разве что, на неё смотрела.Она затихает, глядя в эти полные страха глаза затравленным взглядом.—?Останови машину,?— бросает актёр водителю.И, едва машина останавливается, выходит наружу. Дверь возле Берти открывается, и он вытягивает её на улицу, полную дождя. Девушка задыхается в этом дожде, и только растерянно дышит, дышит, пытается дышать в эту чертову влажность воздуха, пока Боб обнимает её, крепко прижимая к себе и гладит по голове, и шепчет, что всё будет хорошо.Всё, что может делать Берти, это плакать. Плакать, потому что впервые за долгое время хоть кто-то проявил к ней сочувствие. Впервые кому-то не всё равно.Потому, даже когда её суют в машину со связанными руками, как и прежде связанными, она даже не сопротивляется. Только засыпает, убаюканная дождём.