интермедия пятая: запоздалая (1/1)

— Все это нужно только для того, чтобы я умер? — Шёрфз жбс хсёу! — Просто замечательно, если я правильно понимаю. — Уф шб щтцкюв рцёчозф!— Очень утешает. Сильный удар в спину выталкивает Вейлона на середину сцены, и не то чтобы он сильно против, просто хочется немного поторговаться. Представление начинается.

Розовый неон ламп, интимный полумрак. Вейлон окидывает беглым взглядом зал: единственный зритель с птичьей клеткой вместо головы и в костюме-тройке сидит в первом ряду- так близко, что может протянуть когтистую руку и схватить Смитерса за голень. Scissors Sisters гремят словно трубы Иерихона. Латексное платье развратной медсестрички сковывает движения, а на двадцатисантиметровых шпильках неудобно танцевать, но Вейлон много практиковался. Так или иначе, хромированный шест в помощь.

С ног по одной слетают красные лакированные туфли и падают на сцену с тихим стуком; Вейлон выскальзывает из белой гуттаперчи, словно змея из старой кожи, и посылает в зрительный зал кокетливый поцелуй.

Вейлон выписывает у шеста пируэты, вращается на нем, словно спутник по орбите.

Где-то под железными прутьями мысли пачкают мозги.

Мы могли бы танцевать вдвоем, но у тебя нарушения опорно-двигательной системы. Так бывает.

На Вейлоне не остается ничего, кроме кокетливого галстука-бабочки. Прямо как у котенка. Пушистые белые котята очень любят молоко, ведь так? И не ври, что это не так, я знаю тебя насквозь.

Подойдя к краю, он плавно опускается на колени и под отчаянное гитарное соло срывает с себя кожу и снимает ее через голову, словно свитер. Обнажаются ребра и трепещущие между ними легкие. Красно-розовые кишки вываливаются на полированную сцену. Крови много, она бьет фонтаном и забрызгивает единственного зрителя с головы до ног. Голова за прутьями кричит от ужаса, но у железной клетки нет рта.

В вакууме никто не услышит твой крик.

Со сцены на белую скатерть мячиком-попрыгунчиком отскакивает трепещущее кроваво-красное сердце. Ну, наверное, браво?