Часть 17 (2/2)
Я видела, как одна из тварей сунулась было в открывшуюся комнату, но тут же вылетела оттуда, с хрустом врезавшись в стену.
«Что же там такое, черт побери?!», – мелькнуло у меня в голове. Именно это и стало моей ошибкой – на поле боя нельзя думать о посторонних вещах. Если отвлекся, ты мертв.
Одна из тварей бросилась мне под ноги. Не удержав позорного вскрика (впрочем, из-за сирены его не было слышно), я полетела в кислоту. Тело защитил костюм, но щеку и ухо обдало вначале холодом, а потом нестерпимым жаром. Хотелось содрать кожу, только бы это прекратилось.
Тварь вспрыгнула на меня, я успела отшвырнуть её локтем, попробовала подняться… но тут произошло странное. Комнату залил нестерпимо-яркий белый свет. После вечного полумрака он особенно сильно резанул по глазам.
Из-за него, из-за боли, или может быть из-за чего-то ещё, я почувствовала, что у меня сильно кружится голова. Я знала, что это значит, такое уже бывало и не раз – в основном от истощения и душной влажности, так что я только и успела подложить под голову руку, перед тем как провалиться в обморок.В чувство меня привела тишина. После воя сирены она была настолько всеобъемлющей, что я даже слышала как бьется мое сердце. Мысль о моей скорбной кончине промелькнула, но сразу убежала куда-то вглубь – я чувствовала себя вполне живой, хотя и щека странным образом перестала болеть. Даже голова, хоть и была мутной после обморока, но ни отголоска боли.
Осторожно я приоткрыла глаза, ожидая увидеть палату или просто военных – кроме них меня спасать было некому. Но увидела я только подсвеченный дверной проем, в котором смутно виднелся перевернутый стол, лужи и чья-то нога. Я не сразу поняла, откуда я смотрю: мышление включалось не сразу, а медленными толчками, но вскоре я всё же сообразила – такой вид мог быть только из закрытой комнаты.Попытка подскочить потерпела поражение – моторика ещё не пришла в норму, да и тело вновь успело затечь.
Внезапно раздался тихий, очень робкий голос, только определить источник не получалось – он будто сразу появлялся в моей голове.– Осторожно, ты пока слаба. Встань. Медленно. Не смотри назад. Уходи. Пожалуйста.
Последнее слово было настолько отчаянным и испуганным, что я сама забыла испугаться.
– Кто ты? Ты выключил сирену? – я не поворачивалась, как он и просил, только медленно села.– Я это я. Вера звала меня Друг. Я не выключал сирену, она ещё звенит, я просто сделал так, чтобы ты её не слышала.Я осторожно потрогала щеку, следов кислоты не было. На руках тоже.– Ты спас меня. Зачем?– Ты хотела помочь Вере. Я тоже хотел, но не мог. Теперь я бы помог.Голос был печальным и одиноким. Это его слышала Вера, сидя у двери? Но почему тогда больше никто не слышал?– Почему ты раньше со мной не говорил?– Ты не хотела. Никто не хотел. Только Вера. Она меня звала, она спрашивала, она сказала, что не причинит вреда.
– Ты её слушал.– Слушал. Она такая же. Она одна.
– Подожди меня, мне нужно проверить кое-кого, – внезапно, вспомнила я о Майе. Поднявшись, осторожно я выглянула в столовую. Тварей не было.– Ты убил их?– Код был неправильный, опасный. Я стер. Их больше не будет.
Хорошо бы было, конечно, проверить его слова, но у меня не было времени. Если я не слышала сирену, это не значило, что Майя сейчас не сходит с ума, нужно было проверить как она и в лучшем случае отнести к двери, чтобы заткнуть сирену. Остальных-то можно уже спокойно вычеркивать.