Глава 26. (1/1)

—?Да. Меня долго держали в Равенсбрюке,?— подтвердила Марта, поймав мой взволнованный взгляд. —?Там была одна конвоирша, Оберхойзер, типа Ирмы, из-за нее я и заболела. Она заставляла узниц выходить раздетыми на холод и стоять часами в воде. Мы с Мартой виделись в коридорах и иногда просто стояли у дверей палат или где-нибудь в уголке. Разговаривали вполголоса, смотрели в окно. Обычно я делал вид, что слежу за ней, ведь все до сих пор думали, что она не в себе. Сейчас мы решили поступить также. Когда я вышел от Генриха и столкнулся с ней, она сама схватилась за мой рукав, и я будто бы повел ее в сторону наших палат. Иногда по дороге нам удавалось кое-что подслушать, разговоры персонала об узниках, к примеру, или новости с военных полей. Ганс, заметивший, что мы идем под руку, попытался развести нас. Наша компания вызвала у него подозрения, но молодой врач вдруг позвал его к себе, и он от нас отстал. Сумасшедшая и хромой калека?— вряд ли мы могли представлять какую-то угрозу. —?Отсюда сбегают? —?спросил я, когда Ганс окончательно скрылся за дверью кабинета Генриха. —?Да, но очень редко,?— шепнула она. —?И я даже не могу точно сказать, ловят их или нет. Никто не возвращался. За все время отсюда сбежало всего несколько человек. Может, у них что-то и получилось, но мне кажется большинство из них пойманы и убиты. За теми, кто сбегает, пускают по следу поисковых собак. Ты видел любимчиков Ирмы? —?Видел. Вечно слюнявые создания, доходившие до метра высотой в холке, должно быть загрызали пойманный трофей до того, как к нему подбегали офицеры. Я не удивился бы, если узнал, что собак кормили человечиной. —?А что с Паулем? —?Он сдался,?— ответила она. —?Совсем не выходит. Мне приходится кормить его силой. Сам он отказывается от еды. Пауль представлял собой забитое существо неопределенного пола. Его некогда довольно симпатичное лицо не выражало теперь ничего, кроме безразличия ко всему окружающему. Когда я увидел его в первый раз, он так и не проронил ни слова. Просто смотрел на меня и молчал. Тогда Марта тоже заставила его поесть, но он отнесся к ее заботе прохладно. Конечно, проглотил то, что она предложила ему, но без особого энтузиазма. —?Почему он все время молчит? Он разговаривает вообще? —?Уже нет. И он плохо слышит, кстати. Это все из-за облучения. Его облучали вместе со мной. —?Он тоже болел? —?Нет. С другой целью. —?С какой же? —?Его лечили от его особенностей,?— пояснила она. —?Разными способами, но так и не вылечили. Я здесь смогла сойтись только с ним. Это он выходил меня после того, как я попала сюда. Остальные брезговали подходить. Даже персонал. Боялись заразиться. Но я выжила, а те пленники, которые боялись, давно умерли. Здешние узники меняются каждый месяц-два. Мы им быстро надоедаем,?— она указала на кабинет Генриха. —?Мы вот как-то отстояли с Паулем три очереди, но скоро, думаю, придет и наш черед. Да… —?она задумалась. —?Он очень помог мне. А теперь я помогаю ему. Я вспомнил разговор о любимчиках. Если Генрих говорил правду, теперь было ясно, почему Марту и ее друга до сих пор не убили. —?А как Пауль попал сюда? —?Он местный. Поляк. Кажется, были обыски домов в близлежащих городах. Их с другом поймали, как он сказал, в самый разгар утех. Тогда он еще мог говорить,?— пояснила она. —?Второго парня застрелили сразу, так как он оказал сопротивление. А Пауля привезли сюда и стали перевоспитывать. —?Каким образом? —?Ох. Это была настоящая травля. —?Марта поджала губы, видимо, вспомнив что-то. —?Сначала его лечили. Облучали, кололи, чем попало. Потом поняли, что ничего не получается. И кое-что придумали. Ты знаешь, что такое двойное изнасилование? —?Нет,?— ответил я и только потом подумал над ее вопросом. Задумался по-настоящему, но в итоге вынес для себя, что действительно не знаю чего-то, что может происходить в постели. —?Это когда оба не хотят, а их заставляют. Его заставляли спать с пленницами, с молодыми и с не очень молодыми, потом с местными шлюхами. Ой,?— она махнула рукой,?— тут такое было. Весь персонал этого блока над ним издевался. Больше даже морально издевались. Причем, не мужчины. Ирма, в основном. Ее так забавляло, что у него не стоит на женский пол. Я был поражен ее рассказом. —?Паулю очень досталось. Они ненавидят таких, как он. Я посмотрел на дверь в кабинет Генриха. Ганс оттуда так и не вышел. —?Думаю, среди них тоже есть такие, как Пауль,?— задумчиво произнес я. Марта поразмышляла над моими словами. —?Не знаю. Вряд ли здесь есть кто-то такой. За мужеложство здесь сильно наказывают. Офицерам, если среди них и есть кто-то с подобными наклонностями, придется хорошо это скрывать. Хотя, если честно, темы сексуальных девиаций здесь больше забавляют отдельных служащих, типа Менгеле и Ирмы. Основной состав распространяет свою злобу на обычных пленников. Эти черти отработали технику уничтожения на нас, на поляках и славянах, а теперь вот они,?— она показала в окно, там шел отряд евреев. —?Все здесь живут, только пока работают, либо пока представляют интерес здешнего персонала. Пауль и я живы, только пока доктор Смерть нами интересуется. Она говорила о Беппе. Его здесь называли по-разному, но все прозвища были верными. —?Как только его перестанут интересовать наши болезни, если особенности Пауля можно так назвать, то всех нас убьют. Они не церемонятся с нами, и делали так много раз. Складывали трупы пачками, друг на друга. Я сам однажды видел, как в машину грузили мертвые тела, словно раздетых кукол. —?Я думаю,?— продолжала Марта,?— что большинство из здешних служащих принимают стимуляторы. —?Почему? —?Разве может здравомыслящий человек проделывать такое с другими людьми? Совершенно точно им что-то дают. Ведь, возможно, ты не знаешь, но с начала тридцатых в Германии очень популярны разные виды стимуляторов. Мои знакомые говорили, что их принимают не только обычные люди, но в большей степени военные. —?Неужели это правда? —?удивился я, ведь в нашей армии ничего подобного не было. —?Да, думаю, что помимо крепкого алкоголя и хороших порций еды, местные охранники принимают что-то еще. —?А Гюнше? Он ведь ничего не принимает,?— возразил я. —?Он самый трезвый из них. Никогда не видел, чтобы он был пьян. —?Не зна-аю,?— произнесла она с явным сомнением. —?Он ведь не спит ни ночью, ни днем. Не пьет он, это правда. По части алкоголя у него голова работает?— знает, что пить вредно. Но я не верю, что он не сидит на стимуляторах. Здешних офицеров точно пичкают какими-то лекарствами, чтобы они были более исполнительными. —?Пичкают тем же, чем меня? —?она взглянула в мои глаза, приметив в них тот нездоровый блеск, который я часто видел в зеркале после очередного укола. —?Уж посильнее, раз они творят бесчинства с улыбкой на лицах. —?Что за лекарства им дают, как ты думаешь? —?эта тема стала для меня открытием. —?Не знаю, но все они подозрительно довольные. —?А Генрих тоже что-то принимает? —?не унимался я. —?Он медик. Думаю, что он балуется чем-то из своих закромов, но не так часто как его сестра. За дверью в кабинете Генриха послышались шаги. Мы замолчали. Ганс вышел из кабинета недовольный и, даже не посмотрев в нашу сторону, отправился к выходу из здания. —?Еще у них есть склад вещей узников,?— продолжила Марта, дождавшись, пока Ганс скроется за углом. —?Там кучи всего. Я сама видела. Я везде хожу. Они думают, что я ку-ку,?— она покрутила пальцем у виска,?— а я все прекрасно понимаю. Всех, кто приезжает сюда, лишают всего, что у них есть. Я вспомнил толпу людей, вышедшую из поезда, и вынужден был с ней согласиться. Многие из них были хорошо одеты и везли с собой внушительную поклажу. —?Скоро нас всех убьют. Отберут самое дорогое, что у нас есть. Мы никому не нужны здесь. Даже сами себе. Посмотри. Она оголила руки до локтей. На коже виднелись белые пятна и струпья. —?И я такая не одна. Это какая-то болезнь. Он вылечил одну, но подарил вторую. Она имела в виду Менгеле. Я осмотрел ее руки. Теперь было понятно, почему она не мылась. Кожа слезала с нее клочьями, как со змеи. От этого и был тот неприятный запах. —?Тебя лечили от этого? —?Генрих пытался, но ничего не помогает. Мы замолчали. Даже сквозь пелену эйфории, которая началась в моей голове после укола, я ощущал печальную тревогу. —?А ты не знаешь, что творится в Биркенау? —?вдруг задал я вопрос. Она могла что-то знать и, возможно, как-то помочь мне вызволить Денни. —?Я не знаю точно, но поговаривают, что там очень много людей. Тысячи,?— тут она осеклась и спросила. —?А зачем тебе? —?Там находится мой друг. Я не знаю, как вытащить его отсюда. —?И не вытащишь. Это невозможно. —?Но мне необходимо ему помочь. Он слишком молод для всего этого. Она пожевала свои губы и уставилась в одну точку. —?Выход только один. Если за тобой приедут, а за тобой должны приехать, судя по тому, что я слышала, когда стояла под дверью… Если приедут, то проси, чтобы увезли и его тоже. Это единственный шанс, если хочешь помочь ему, конечно, если он доживет до приезда того человека. Не понимаю, зачем они тебя здесь держат. Чего они ждут? А я, кажется, понимал. —?Я много знаю. Она все же попросила проводить ее до своей палаты. Пока мы шли, она ничего не говорила, но как только оказались у дверей, опять спросила: —?А кто тебя должен забрать? —?Понятия не имею,?— честно ответил я. —?Знаешь, если вдруг ты… —?она зашла внутрь, быстро подошла к кровати и порылась между матрасом и одеялом. —?Если ты выберешься, то передай вот это моим родным, которые остались во Франции. Она подала мне конверт, на нем неровным почерком был выведен адрес. —?Я ведь все равно скоро умру,?— она сказала это, будто говорила о чём-то обыденном, но в ее глазах показались слезы. —?А письма отсюда отправить нельзя. Я понял, что она сейчас расплачется, поэтому обнял ее и поцеловал в лоб. Конверт же спрятал в карман.