Часть 5 (1/1)

Утренний кофе мог быть намного вкуснее, пей я его на кухне дома, а не в маленьком, но слишком светлом помещении доктора Эйч. Я сижу напротив него в белом кресле и смотрю на стену за его спиной — там красуется огромная картина с изображением нагой девушки с рыжими волосами — но никак не могу сосредоточиться на том, что он говорит. Каждое слово звучит как назойливое жужжание роя мух, а все жесты кажутся настолько быстрыми, что я едва успеваю следить хотя бы за его мимикой.

— Ты записывала на диктофон свои мысли, как я тебя просил?— Я пыталась, но потом перестала, — почти шепчу я. — Все, что я говорила, казалось мне слишком глупым. Доктор улыбается в ответ на мои слова и в очередной раз складывает руки в замок, словно это коронный жест всех врачей. Его лицо, слегка грубое, но достаточно приятное на вид, изображает только крайнюю озабоченность и легкое недовольство тем, что я не всегда делаю то, что мне велят.— Ты не должна думать, как звучат твои мысли. Ты ведь не задумываешься, как они могут звучать в твоей голове? — он выдерживает паузу то ли для того, чтобы услышать мой ответ, то ли – чтобы додумать очередную умную мысль. — Вряд ли, Эйса. Так и здесь: тебе просто нужно говорить вслух о том, что приходит на ум, чтобы понимать, о чем ты беспокоишься чаще всего.— А если я просто боюсь узнать то, что меня на самом деле тревожит? Если мне страшно осознать, насколько все может быть плохо? Доктор едва хмурится, отводит взгляд в сторону и, причмокнув губами, резко встает со своего стула. Он делает несколько шагов к окну, после обходит большой письменный стол и останавливается аккурат около той самой картины.— Что ты видишь здесь? Я слегка недоумеваю, что он хочет от меня услышать, и склоняю голову набок, изображая полную заинтересованность тем, что там изображено.

— Обнаженную рыжеволосую девушку, — говорю я, чуть помедлив. Мужчина кривит губы в полуулыбке и жестом подзывает меня к себе, чтобы я ближе подошла к полотну и рассмотрела его. Шаги даются мне слегка тяжело, потому что мыслями я витаю где-то далеко отсюда, но когда я оказываюсь рядом с доктором Эйч, то понимаю, что эта картина не была настолько примитивной и бессмысленной, как все это время мне казалось: изгибы женского тела, каждый волос и мазки на фоне – все это было не мазками краски, а очень сжато написанными словами на латыни.— Удивительно… — шепчу я, осторожно проводя пальцами по выступающим слоям акрила.

— Теперь ты понимаешь, о чем я говорю? — мужчина едва хмурит брови, с облегчением глядя на меня. — С далека, да и в близи тоже, ты для меня просто девушка. Очередная пациентка, которая приходит ко мне по вторникам утром и зачастую молчит. Но если ты позволишь заглянуть чуть глубже в твои мысли, то тогда для меня все, что таится внутри тебя и чего ты так старательно избегаешь, будет читаться так же легко, как слова на полотне.— Вы знаете латынь? Доктор улыбается, отводит взгляд и, намереваясь вновь занять свое место на стуле, отвечает мне:— Это я заглядываю чуть глубже в твои мысли, а не ты в мои.*** Дома пахнет тушеным картофелем и свежеиспеченным штруделем с яблоками. Я невольно прикрываю глаза, вдыхая настолько вкусные ароматы, а когда открываю их, то сразу упираюсь взглядом в Рэймонда. Он смотрит прямо на меня, стоя буквально в нескольких сантиметрах. Его лицо выглядит как никогда свежо, а от настолько широкой улыбки, которая растянула его губы буквально от уха до уха, мое сердце неожиданно пропускает удар.— Я ждал тебя, — мурлычет он, оставляя на моих губах краткий поцелуй, а после уходит обратно на кухню, в шутливой форме виляя бедрами. Я несколько секунд еще смотрю ему в спину, но затем сама двигаюсь в сторону ванной комнаты, чтобы вымыть руки. Становлюсь у раковины и сперва бросаю недолгий взгляд на свое отражение в зеркале, отвожу, но потом быстро концентрирую все внимание снова на нем: вглядываюсь в глаза, рассматриваю лицо и фигуру, которая заметно поправилась за несколько месяцев. Провожу руками по бедрам и животу, становлюсь боком и вновь неотрывно смотрю на себя, отгоняя глупые мысли о беременности, которой и быть не может.

Я чувствую внезапный приступ паники, но не могу самой себе объяснить причины для такого поведения. Стараюсь зацепиться хотя бы за одну из мыслей, которые витают в моей голове, но все безуспешно: я чувствую себя слишком рассеяно, чтобы трезво оценивать ситуацию. ?Я бы хотела ребенка от него?, — проносится в голове. — ?Я бы без раздумий согласилась стать его женой?.

От навязчивых идей мне хочется схватиться за что-то в этой комнате и закричать, но я только рьяно вжимаю ногти в ладонь, ощущая жгучую боль. Я не плачу, не могу даже выдавить из себя слезы, а после прихожу в себя так же быстро, как и оказалась в таком состоянии, потому что спиной чувствую горячую мужскую грудь и крупные ладони на своих бедрах.— Что случилось? — он обеспокоено смотрит в мои глаза через зеркало. — Врач что-то сказал тебе? Я поворачиваюсь к Рэю лицом и провожу ладонями вдоль его плеч.

— Все в порядке, — стараюсь непринужденно улыбнуться, но мужчина недоверчиво хмурится в ответ.— Ты обещала ничего не скрывать от меня.— Я не скрываю, просто слегка накатила грусть. Рэймонд громко хмыкает, берет мое лицо в свои ладони и аккуратно целует. Здесь нет ни капли страсти или даже романтики – только всеобъемлющая забота, которая окружает меня последние несколько месяцев. Его пальцы излишне осторожно касаются моих щек, а губы так трепетно сминают мои, что все вокруг внезапно перестает существовать: есть только мы вдвоем. Я запускаю свои постоянно мерзнущие руки под мужскую футболку и провожу вдоль плотно сбитого пресса. Рэй едва дергается и не может сдержать улыбку, из-за которой его губы отрываются от моих всего на секунду, но мне ее хватает, чтобы захотеть более яркого продолжения.— Прошу тебя, пошли в спальню, — мой голос дрожит, как и я сама. — Мне нужен ты, прямо сейчас. Он снова улыбается. Ему нравится слышать такие откровения из моих уст, я знаю это. И он не сопротивляется: сплетает свои пальцы с моими и, двигаясь спиной вперед, следует к нашей постели, стараясь не отводить взгляд от моих блестящих глаз и алых от поцелуев губ. Но на пороге спальни нас прерывает звонок в дверь. Рэймонд замирает, просто глядя в сторону прихожей, а я оборачиваюсь, чтобы рассмотреть сквозь маленькое окошко сбоку, кто это может быть. Но никто не представляется, а звонок продолжает без умолку дребезжать.

— Стоит открыть? — шепчу я.— Сейчас не очень подходящий момент, но придется. Мы нехотя отрываемся друг от друга, и я медленно плетусь к до сих пор трезвонящему звонку, чтобы побыстрее спровадить непрошенного гостя, но, когда открываю входную дверь, мгновенно перестаю дышать. Или мне только кажется, и я просто не могу связать слов от удивления, но на пороге стоит бывшая жена Рэймонда с несколькими конвертами и толстой папкой в руках.— Значит, ты еще здесь… — с едким презрением произносит она. — Мне нужно поговорить с Рэйем, он дома? Я молчу. Просто не могу выдавить из себя хотя бы пару фраз, чтобы не казаться сумасшедшей, поэтому продолжаю таращиться на женщину напротив и жадно хватать воздух ртом.— Эйс, кто там?

Я слышу в его голосе подобие улыбки, но когда он наконец сам замечает ту, что стоит на крыльце, то его лицо приобретает излишне озабоченный вид.— Мелани, что ты здесь делаешь?— Приехала, чтобы поговорить. Найдешь минуту для меня? Женщина поджимает губы и добродушно улыбается, не сводя глаз с Рэймонда, а тот, в свою очередь, лишь отходит в сторону, увлекая меня за собой, чтобы дать бывшей жене зайти в дом. Она по-хозяйски останавливается в прихожей, бросает сумку на банкетку у зеркала и, не снимая лакированные туфли, проходит в гостиную. Мне хочется сказать Рэю, что пускать ее сюда было плохой идеей, но по его хмурому лицу я вдруг осознаю, что он и сам это понял. Ее губы, растянутые в полуулыбке, неаккуратно очерченные темно-алой помадой, врезаются мне в память, и я уже не могу отвести свой взгляд в сторону, продолжая смотреть, как двигается ее маленький рот при каждом томном обращении к бывшему мужу. Меня раздражает каждый ее жест, пока она так расслабленно сидит на диване, раздражает ее ловкое умение не замечать мое присутствие и в открытую флиртовать с Рэймондом, даже когда я стою прямо за спиной мужчины, положив свои ладони ему на плечи. Они сидят на разных концах дивана, говорят в буквальном смысле ни о чем, потому что Мелани, очевидно, не хочет заводить разговор на ту тему, с которой приехала сюда, пока в комнате нахожусь я. Но в то же время не может себе позволить выгнать меня отсюда, не может попросить сделать ей кофе или отправить как маленького ребенка в другую комнату на время их беседы.— Может, все-таки перейдешь ближе к делу? — не выдерживает Рэй. — У меня не так много времени, чтобы заниматься бессмысленной болтовней. Женщина хмурится — она точно не ожидала такой его реакции — но все же соглашается с ним и начинает:— Я говорила со многими врачами по поводу твоей болезни. Почти все считали, что ситуация безнадежна, но в Швеции есть один доктор, который может помочь тебе, — она вдруг улыбается, переходя на шепот. — Помочь нам. Рэймонд удивленно приоткрывает рот и проводит ладонью по вновь отросшей бороде, не понимая к чему ведет Мелани. Его глаза в испуге изучают ее лицо, пытаясь хоть немного приблизиться к сути, но на нем нет ни одной эмоции.— О чем ты говоришь?

— С твоим диагнозом все равно есть шанс иметь детей! — восклицает она, резко поднимаясь со своего места. — Ты понимаешь, как это прекрасно? Твой недуг не может сломать нашу жизнь, потому что выход есть!

Она, словно одержимая, бросается к своим вещам и берет те самые конверты. Ее пальцы не слушаются, и поэтому только после долгих усилий она все-таки отрывает бумажный верх и достает оттуда какие-то заключения. Медицинские листки выпадают из ее рук, оседают на пол, а один из них прилетает прямиком на колени Рэймонда, который тут же пытается прочитать, что там написано. ?При проведении процедуры биоматериал не теряет своих истинных характеристик и является полностью готовым для оплодотворения?, — успеваю прочитать я, прежде чем мужчина разрывает документ пополам и сминает его в один маленький комок.— Что ты здесь устроила? — почти рычит он. — Какое оплодотворение? Какие дети? Мелани, мы расстались полгода назад. Зачем ты приезжаешь сейчас ко мне домой и говоришь об этом?

— Потому что это и было причиной нашего расставания: я хотела ребенка, а из-за твоей болезни мы не могли иметь детей. Но сейчас у нас есть шанс стать полноценной семьей, разве не этого мы всегда желали, Рэй? Мужчина что-то отвечает ей, повышает тон, рвет оставшиеся документы, которые лежат вокруг него на диване, а я просто смотрю на это со стороны и не могу понять: все происходит взаправду или мое воображение опять преувеличивает масштабы трагедии. Воздуха в комнате катастрофически не хватает, а накаленная обстановка сжигает последние его остатки дотла. В уголках глаз застывают слезы, а горло предательски душит кашлем, потому что я не могу сдержать накатывающиеся волны агрессии в себе. Я готова рвать волосы на голове этой дамочки ровно так же яро, как Рэймонд в клочья разрывает принесенные ей брошюры и заключения врача. Мне кажется, что я чувствую себя ребенком, чьи родители выясняют отношения на его глазах, но понимаю, что все далеко не так – все намного глубже, потому что состояние Рэя пробивает в моей груди еще большую дыру, чем осознание того, что эта женщина напротив пытается забрать его у меня.— Все из-за нее?

Я очень вовремя прихожу в себя, ведь именно в этот момент Мелани указывает в мою сторону и остервенелым взглядом выражает всю ненависть и презрение, которые вызывает у нее сам факт моего существования.— Даже если и из-за нее, что ты будешь делать? — кричит Рэй. Он выбрасывает руку в сторону, пытаясь на всякий случай оградить меня от нападок своей бывшей жены, но даже не удостаивает взглядом: он зол до такой степени, что не хочет, чтобы я видела его лицо в этот момент.

Мне вновь становится не по себе, потому что я пытаюсь слушать их неугомонные пререкания, но каждый раз проваливаюсь куда-то внутрь себя, едва различаю слова и не могу понять, говорю ли что-то в ответ. Меня оглушает звонкий гул, из-за которого я слышу лишь монотонный писк и стук собственного сердца. Думаю, может, мне поможет счет ударов, но тот, наоборот, заставляет меня погружаться во все больший транс, утопать в потоке мыслей, вплоть до того, что я забываю, что я тут делаю.— Он не любит тебя. Он не может тебя любить, — на выдохе произносит Мелани, когда я вновь концентрирую свое внимание на происходящем в комнате. Меня тошнит или мне только кажется, что утренний кофе подступает к горлу, перекрывая дыхание напрочь. Ребра начинают болеть от того, как внезапно сжимается диафрагма, и я стою с приоткрытым ртом, то ли желая подпортить вид черного платья бывшей жены Рэймонда содержимым своего желудка, то ли выплюнуть какую-нибудь едкую колкость ей в ответ. Но из всего этого выходит только жалобный стон, который вырывается из груди, и я почти шепчу голосом, едва похожим на собственный, глядя на разбитого Рэя:— Почему я должна выслушивать все это сейчас? Но Мелани не устраивает такой расклад: она хочет смотреть на мое болезненное лицо, она хочет растоптать меня, чтобы наслаждаться мелкими кусочками, которые останутся после всего этого. Поэтому она вновь тычет в меня пальцем, бьет каблуком о паркет, разрываясь от злости, и кричит:— Потому что я его жена, а ты — лишь маниакальное желание в его больном мозгу! И мне нечего сказать ей в ответ, поэтому я отступаю на несколько шагов и тяжело падаю на стул у стены. Держусь из последних сил, чтобы не заплакать навзрыд, и смотрю прямо в глаза своей…сопернице? Ее лицо пылает от ярости, волосы на голове превратились в огромный сбитый клок, а ярко-алая помада размазана по подбородку, что делает ее вид еще более безумным. Я до сих пор не отвожу взгляд от ее больших блестящих глаз и по изогнутым от недоумения бровям понимаю, что выиграла в этой бессмысленной игре в гляделки.— Уходи! — разрываясь от гнева шепчет Рэймонд. Он размашистыми шагами двигается в сторону прихожей, хватает сумку Мелани с банкетки и настежь открывает дверь, указывая рукой на выход. Его пальцы неистово сжимают дверную ручку, а грудь вздымается так часто, что вот-вот и пуговицы на домашней рубашке вылетят не в силах удержаться под таким напором.

Женщина последний раз осматривает меня, забирает остатки бумаг, которые оказались не тронуты и вальяжно шагает прочь, почти вырывая из рук Рэя свою сумку. Ее походка отдается монотонным стуком тонких каблуков по каменной кладке, и только когда Мелани садится в свою машину, я позволяю себе выдохнуть.

— Прости, — мужчина подходит ко мне и садится на пол, кладя свои ладони поверх моих колен. — Прости меня, умоляю.— Ты здесь не при чем. Мне хватает сил только на то, чтобы запустить пальцы в его волосы, а в ответ он податливо укладывает свою голову мне на ноги, проводя рукой вдоль икры до лодыжки. Рядом с ним становится так спокойно и тепло, что я прикрываю глаза и даю волю чувствам: по моим щекам катятся слезы, но я улыбаюсь, потому что мы вдвоем. Вокруг нас полный хаос и бардак, повсюду разбросаны клочки бумаги и осколки стекла от разбитой вазы, но мне хорошо, потому что мы вдвоем. На улице, кажется, начинается гроза, но это совершенно неважно, потому что мы вдвоем.— Давай я отнесу тебя в постель, тебе стоит поспать, — шепчет Рэй, но затем замечает мокрые дорожки от слез на моем лице и сразу озабочено встает на колени, чтобы заглянуть мне в глаза. — Прости меня, Эйса, слышишь? Прости.— Перестань извиняться, — бормочу я, — я плачу не от того, как мне больно, я плачу, потому что не могу описать словами то, как сильно люблю тебя, Рэймонд.

В ответ на свои слова я получаю поцелуй. Такой нежный, мягкий и искренний, что глаза снова не могут удержать в себе скопившиеся слезы, и они текут по моему лицу, отчего вместе со сладостью мужских губ я чувствую их соленый привкус. Мне больно от того, как мне хорошо. Меня просто разрывает от переизбытка эмоций, и я прерывисто хватаю воздух ртом, чтобы не обмякнуть и упасть без сознания прямо в эту секунду.— Пойдем в спальню, я хочу, чтобы ты отдохнула. Он подхватывает меня на руки и несет в нашу комнату, так крепко прижимая мое тело к себе, что становится невыносимо жарко. Шторы наглухо завешены, и в помещении практически темно, несмотря на то, что сейчас обеденное время. Рэймонд кладет меня на кровать и ложится рядом сам, сплетая наши пальцы. Его голова повернута на бок, чтобы видеть мое лицо, а я смотрю слегка вверх, чтобы видеть его глаза. Мы молчим, но слов здесь и не нужно. Просто наша комната, наша постель и наша тишина.— Она больше никогда не появится здесь, обещаю, — вдруг шепчет Рэй. — Ты не увидишь ее впредь ни при каких обстоятельствах.— Меня волнует не то, как ее присутствие влияет на меня саму, — на моем лице появляется болезненная улыбка. — Мне больно смотреть на то, как она мучает тебя. Мне так больно это видеть. Просто видеть и не иметь возможности помочь или что-то исправить. Мужчина растерянно хмыкает и проводит двумя пальцами по моей щеке, бормоча под нос:— Зачем ты говоришь мне это? Я широко распахиваю глаза и непонимающе изгибаю брови, потому что из последних сил пытаюсь придумать какое-то сносное объяснение своим словам, однако, когда замечаю, как растягиваются в улыбке губы Рэймонда, сразу выдаю:— О чем ты? Рэй придвигается ближе ко мне и еле слышно отвечает:— От каждой подобной фразы из твоих уст я влюбляюсь в тебя еще больше, — он коротко целует меня в губы и лоб, а после продолжает:— Каждое твое слово заставляет мое сердце биться чаще, ведь все, что ты говоришь только убеждает меня в правильности своих решений. Я вновь хмурюсь, не понимая, о чем он говорит, но мужчина замолкает также быстро, как и нарушил тишину буквально пару минут назад. Мы вновь просто смотрим друг на друга, не в силах отвести глаза, пока за окном бушует непогода и крупные капли дождя отбивают монотонный ритм по подоконнику.— Я бы сделал тебе предложение, но не хочу оставлять тебя вдовой, когда меня не станет, — внезапно произносит Рэй. А я излишне громко охаю от возмущения, потому что не хочу даже слышать, как он говорит смерти. Мне становится дурно, ведь это звучит столь обыденно и спокойно, потому что он смирился с таким исходом: он знает, что его не ждет счастливая старость, и лишь я противлюсь принять этот факт. Мне хочется накричать на него, ударить по губам, но только в последнюю очередь до меня доходит смысл всей его фразы. ?Я бы сделал тебе предложение?, — яркой вспышкой проносится у меня в голове, а после еще сотню раз отдается эхом, пока я вновь не начинаю лить слезы.— А если я хочу, чтобы после тебя рядом со мной осталась хотя бы малая твоя часть? — вырывается у меня.

Рэймонд привстает на локтях и недолго смотрит прямо мне в глаза. На его лице только гримаса излишнего удивления, от которой мне становится не по себе, однако затем он громко вздыхает и вновь падает на постель рядом со мной.— Ты ведь знаешь, что я никогда не позволю себе испортить твою жизнь. Поэтому даже не пытайся меня просить о таком. Он слегка злиться, но все еще готов слышать, как я буду просить его об этом. Он знает, что меня сложно отговорить от чего-либо, поэтому просто слушает и упрямо не соглашается.— Я понимаю, что тебе страшно, Рэй, мне тоже очень страшно, — шепчу я. — Я просто в ужасе, когда думаю о том, что через несколько месяцев могу проснуться рядом с тобой, но не услышу, как в твоей груди бьется сердце. Это все так неправильно, потому что я уверена, что у нас должно быть больше времени! — мой голос почти срывается на крик. — И я так хочу, чтобы потом что-то напоминало мне о тебе. Чтобы я чувствовала твое присутствие рядом каждую минуту!— Этот дом – твой, Эйса. Здесь все будет напоминать тебе обо мне, поэтому не обязательно рисковать собой, чтобы наш ребенок был рядом с тобой вместо меня. Я кладу ладонь на щеку Рэя и, удивляясь своим же словам, неожиданно заявляю:— А что если предложение Мелани – не такая пустышка, как ты думаешь? Может, это и есть выход для нас?