Встречи и миражи (1/2)
Чертов дождь, чертов калифорнийский ливень вновь заливает улицы Чарминга.
Джекс мечется в своем доме, как в клетке. Мечется в улицах маленького городка. Мечется в собственном разуме и сердце.
Встреча, которую он перестал ждать годы назад, все-таки произошла по чьему-то дурацкому замыслу. Произошла тогда, когда меньше всего ожидал.
Если и существует в этом мире бог, то он покарал Джекса Теллера одним махом за все грехи.
Дилан, мать ее, О’Брайан. Его малышка со сломанными крыльями. Детская любовь, заветная мечта далекого прошлого.
Взрослая, чертовски красивая, настолько, что Джекс рискует заработать слепоту просто таращась на нее во все глаза.
Когда-то, будучи малолетним сопляком, он мечтал, представлял тот момент, когда они наконец-то встретятся. Как он обнимет ее, прижмет к себе, а потом закинет на плечо и увезет с собой к чертовой матери, чтобы больше никогда не отпустить. И не дай бог, кому-то встать на его пути. Пристрелит и не задумается.
И вот оно. То самое, то заветное. Сбылось, чтоб их всех. Спустя долгих десять лет. И не было ничего. Ни кивка головы, ни приветствия. Пустой больничный коридор и другие люди между ними, другие обстоятельства и обязательства.
Джекса трясет, Джекса мутит от одного воспоминания об этом. Его Дилан, малышка Дилан, смотрела глаза в глаза, а после просто сбежала в больничную палату под благовидным предлогом, а еще утащили к Абелю под совершенно глупые шутейки не менее глупого Омлета.
Внутри Джекса тлела ярость, разливаясь гневом по венам. Сколько он будет проверять свою выдержку? Сколько продержится до того момента, когда окажется на ее пороге, зная, что его birdy в этом чертовом городишке.
Чертов калифорнийский ливень заливает все и вся промозглой дождевой водой, и Джекс срывается. Врывается в клуб, перебирая одну бутылку с вискарем за другой. Рука тянется к крышке, но каждый раз от глотка его останавливает собственное беспокойство и вихрь мыслей.
Душевные метания прерываются тем, с кого они начались. На пороге его комнаты стоит Рыжий, входя нагло и без стука по праву лучшего друга. Он осматривает сгорбленную фигуру Теллера, сканирует состояние молодого мужчины и грустно улыбается.
-Так и знал, ты пытаешься надраться, - в голосе нет ни звука гнева или отвращения, чистое сочувствие плещется через край. - Не дури, Джекс. Ты не в порядке и не будешь в порядке, пока не поговоришь с ней. Поднимай задницу, садись на байк и поезжай к ней. Не тупи, малец, тебе больше не восемнадцать.
-Она меня вряд ли ждет, - Джекс все-таки делает глоток и элитный алкоголь обжигает нутро. - Она сбежала от меня в чертовой больнице.
-А чего ты хотел? Что она бросится к тебе на шею? - Удивление сквозит в каждом слове, в каждом звуке голоса. - Прошло десять лет, Джекс, десять. Целая жизнь, если ты не живешь в Чарминге.-Рыжий,...-Прекрати наматывать сопли на кулак и едь к ней. Ты не успокоишься, пока не поговоришь с ней, - Уинстон не слушает его оправданий, его слов, разворачивается и уходит.
Джекса мутит, Джекса трясет, Джекс думает, что у него хватит сил не сорваться. Весьма наивно, весьма недальновидно. Он предполагал, что выдержит три дня, выстоял только два.
Звуки мотора, ветер в лицо, вода заливает визор шлема. Чертов калифорнийский дождь продолжает заливать Чарминг водой.
Улица, поворот, дорога, проспект, снова улица. Ровные подъездные дорожки, зеленые лужайки домой, колышки заборов, отдающих белизной даже в темноте. Джекс мчится, гонит байк и гонит время.
До заветной точки, до заветного дома.
Дилан, мать ее, О’Брайан. Его малышка со сломанными крыльями. Детская любовь, заветная мечта.
Секунды бегут неумолимо, и байк достигает конца своего пути. Джекс опускает обе ноги на твердую землю и, кажется, бесконечно долго вглядывается в зажженные огни небольшого дома, где Дилан любила прятаться на чердаке. Помнится, как-то он спрятался там вместе с ней после совершенно глупой, детской ссоры, когда они уже встречались, но мать еще не увезла ее за пределы штата.
Улыбка украшает кончики его губ, а в глазах зажигаются смеющиеся искорки. Он тогда думал, что получит нагоняй и девчачью истерику, а получил много больше: старенький мятый плед да тихие стоны его девочки и просьбы не останавливаться. Интересно, резинки все еще там? Надежно спрятаны среди половиц чердака? Или Грейс все же нашла свидетельства их взрослых шалостей?Не важно. Сейчас ему это не важно. Плевать на все, плевать на всех, плевать. Просто будь дома, пожалуйста, будь дома.Пара шагов до входной двери кажется вечностью, звук дверного звонка слишком тихим, а ожидание - медленным.
Просто будь дома. Будь дома.
Минута тянется бесконечно, но у нее, как и всего в мире, есть свой конец. Дверь распахивается и все звуки пропадают из его реальности. Пропадают из прицела его внимания.
Дилан, мать ее, О’Брайан. Дилан, мать ее, О’Брайан стоит у порога и смотрит на него глаза в глаза. Что отражается в них? Удивление, неловкость, надежда?-Джекс, - простая констатация факта в одном ее слове. Как залп тысячи орудий, как выстрел в тишине, спусковой крючок кольта.
И у Теллера окончательно срывает крышу. Сносит все запреты, все тайные желания и мечты вырываются наружу. Он делает шаг, потом второй, касается ее кожи, касается ее рук, отталкивая вглубь прихожей, закрывая пинком дверь.
Руки смыкаются в кольцо на ее талии и прижимают ближе, сокращая всяческое расстояние между ними. В нос ударяет запах сладкой земляники и Джекс улыбается, полный решительности, как никогда прежде.
-Нам многое нужно друг другу объяснить, но сейчас… - голос почти не подводит его. - ...сейчас, пожалуйста, помолчи.
И прижимает ее к своей груди, зарывается носом в рыжие волосы и дышит. Впервые за многие годы просто дышит, спокойно закрывая глаза, отпуская все мысли, отпуская все сомнения. Ярость, разъедающая нутро, проходит, испаряется. Остается только тепло нежных женских рук, сжимающих его футболку под слоем кожаной жилетки и клетчатой рубашки.
***Солнце продирается сквозь занавески, нещадно слепя ему глаза. Джекс Теллер отчаянно пытается не просыпаться, но у светила и нового дня, видимо, на него свои планы.
Последняя попытка договориться самим с собой приводит к решению, что поваляться в кровати у него получится еще чуть-чуть, если перевернуться на живот и зарыться носом в подушку. Но реализации плана мешает какие-то странные обстоятельства и тяжесть на животе.
Что-то легкое касается его груди, и Джекс все же находит в себе силы разлепить глаза. Пристально смотрит в глаза напротив и ехидно улыбается. На его животе сидит никто иная, как Дилан О’Брайан.Теллер склоняет голову в левую сторону, совершая обманный маневр. Притворно расслабляется и перехватывает нежные руки, а потом переворачивает их обоих под девичий легкий смех.Джекс подминает под себя свою малышку и удобнее устраивается между ее разведенных ног. Мягко проводит пальцем по скулам и медленно наклоняется, нежно целуя впервые за долгие две недели ее отсутствия.
Мама увезла Дилан в Атланту на пасхальные каникулы, повидаться с какой-то дальней родней. Но отдых затянулся, и их вынужденное расставание продлилось на целую неделю дольше.
-Когда ты приехала, хитрюшка? - Джекс целует ее в нос, заправляя за ухо короткую выбившуюся рыжую прядь.
-Почти ночью. Не стала звонить, чтобы не беспокоить Джемму. Позвонила утром, а она сказала, что ты планируешь проспать весь день, - Дилан целует его в центр ладони, проводя пальцами по юношеской спине. - Коварный план сложился сам собой.-Я буду мстить, birdy. И месть моя будет страшна.
-Зацелуешь до смерти?-Нет, не буду настолько банальным, - Джекс опускает взгляд на зацелованные им же самим губы. - Я скучал.
-Я тоже, - Дилан сама тянется к нему, мягко касаясь губ, а Джекса ведет.
Внутри - тепло, тепло, правильно и горячо.
Сердце бьется ровно, не сбиваясь с ритма. Пальца легкими прикосновениями порхают по коже. Джекс улыбается сквозь поцелуи, и нежится в их такой простой, но чувственной ласке.
Он касается губами ее губ, носа, линии скул, целует чувствительное местечко за ушком. Его нутро топит безграничная нежность и стоит закрыть глаза, как перед внутренним взором встает мираж их будущей совместной жизни.
Джекс далеко не дурак и знает, что реальность будет отличаться от фантазий, но он точно знает, что у них будет свой дом. Он будет забирать ее после работы, будет вместе с ней готовить ужин, а утром она будет время от времени будить его подобным образом.
И Джексу хорошо. Джексу тепло. Джексу правильно.
-Я тебе подарок привезла, - его малышка уворачивается, и пытается спрятать губы от бесконечных поцелуев. - Примеришь?-Не сейчас, вредина, - Джекс улыбается ведет дорожку поцелуев по линии скул. - Так, стоп. Примеришь? Что ты привезла, birdy?-Рубашку. Думаю, тебе пойдет.
-Возможно, - Джекс улыбается и снова ее целует. - Маленькая моя.
Минуты бегут одна за одной, и в его голове строятся миражи. Поцелуи между ними не заканчиваются, и Джекс ловит себя на том, как тяжело они оба дышат. Его ведет от такой открытой, такой нежной, такой его Дилан, что напрочь сносит крышу и все рычаги с хваленой выдержки.
Приходить в себя было сложно, но четкость мыслей пришла в тот момент, когда дорожка поцелуев сместилась на ее шею, а с губ почти сорвался первый тихий девичий стон.
-Джекс, если ты хочешь, мы можем попробовать, - ее руки скользят по спине, выводя одной ей известные узоры. - Сделать это.
-Нет, не сегодня, - Джекс улыбается кончиками губ и мягко целует пульсирующую венку на шее.
-Ты не хочешь мен…-Хочу, ты бы знала как. Но мы не сделаем этого сегодня.
-Почему?-Ты не готова.-Уверен?-Да.
-Это не так.