-6- (1/1)

Нет... Вот теперь всё точно идёт не по плану, даже тому, который оставался на самый крайний случай. Гершовиц не вынослив точно так же, как и из самого похитителя — честный человек. Ох, ему точно придется напридумать огромную лживую историю, которой он будет кормить заказчика, пытаясь оправдать их задержку. Ну, хотя бы есть чем занять себя, пока он будет разбираться с колесом своего Кадиллака. Они сегодня вообще выедут с лесной дороги, интересно? Так вот, о выносливости Гершовица. Ха, довольно забавно, но у похитителя уже появлялось желание просто ухватить охранника на руки и лично тащить его к машине. Он так медлителен даже в то время, пока похититель быстро несся вперёд в попытках уйти от начинающейся грозы и буквально волоча Гершовица за собой. На этот раз он не обвинял Айзека, так как прекрасно сумел заметить, как тот прихрамывает, пытаясь бежать за мужчиной. Нет, наемник не будет ничего больше говорить — он уже сказал слишком много одним простым ?хорошо?, когда речь зашла об обходе поляны с капканами. Но он всё же винил себя в том, что они обогнули это место, и теперь им пришлось делать неудобный крюк. Да ладно, если бы Гершовиц попросил об этом, а точнее, попросил о чем-то в первый раз за этот день, но нет же. Сначала пересадка на сиденье, потом ещё что-то. Сколько вообще ?последних? желаний выполнил за сегодня наемник? Да он столько за месяц не выполняет... Возможно, что ему часто приходится затыкать рот жертвам. Что ж, теперь он чувствует себя идиотом, что не догадался до этого, но вроде как и Айзек не такой уж сквернослов, чтобы затыкать рот. Что касается слез, то кляп тут только бы усугубил ситуацию, лишний раз напугав бывшего охранника парка. — Как вы там? — даже не обернувшись к Гершовицу, поинтересовался похититель, продолжив идти вперёд. — Можно... м-м-... — казалось, что Айзек вообще не может найти в себе силы, чтобы выговорить конец фразы, и похититель резко развернулся то ли от новой волны раздражения, то ли потому, что он всё ещё отвечал за этого человека и через большую неохоту нужно интересоваться его самочувствием... а может, сейчас он просто хотел удостовериться чисто по своей инициативе. Гершовиц мягко врезался в своего похитителя, отчего тот даже непроизвольно вдохнул в себя воздух, хотя он вроде как хотел сказать что-то в своей привычной манере о том, что Айк снова мямлит. Так, для виду. Однако очки Гершовица не дали ему даже начать — на стеклянной поверхности красовались огромные грязевые пятна, которые он возможно не заметил только из-за того, что они оба были больше озабочены решением идти вокруг. Боже, как сжался Айк, когда мужчина без всяких предупреждений вытянул руку к его лицу, но на этот раз не для того, чтобы ударить, дабы привести Гершовица в чувства, вовсе нет... Очки. Он снял их с носа Айзека и с хриплым ?чище оно уже нет будет? приподнял одну из пол своего пальто и легко протер линзы. После, посмотрев на проделанную работу, он резко замер. Замер не так, как это нужно было сделать, чтобы внимательно оглядеть очки на наличие пятен, а скорее будто сам не понял, что сейчас вообще произошло. Он действительно только что сделал это машинально, но как объяснить всё это Гершовицу. Ох, тот сейчас явно радуется, что получил расположение грозного мужчины, а на сам деле это просто... Проехали. С большим трудом подняв взгляд на лицо охранника, мужчина не заметил никакой улыбки или чего-то похожего на неё, но всё же без всякой аккуратности он буквально нацепил очки на длинный нос Гершовица и даже не удосужился поднять их к его глазам, а оставил болтаться почти на самом кончике. — Отдохнули? — поинтересовался похититель, хотя сам уже двинулся в путь, при этом успев ухватить ничего не понимающего Гершовица и потянуть за собой. — Вы можете поднять мне очки, я ничего не вижу, — только и произнёс Айк, перепрыгивая еле заметную его зрению кочку. Недовольно фыркнув что-то невнятное, мужчина, всё же не прекращая движения, обернулся к нему и, подняв очки назад в исходное положение, произнёс раздражённое: — Будто с пятнами во всю линзу вы что-то да видели. — Ох, нет, но просто мне спокойнее, когда они на месте, — глупо посмеялся Айк, тем самым заставив мужчину, тяжело вздохнув, посмотреть на него через плечо: — Это был риторический вопрос, Гершовиц... — Ох, я понял, — наверное, впервые за всё это время Айк позволил себе улыбнуться — ему явно стало легче, когда они отошли от той поляны на добрые... непонятно сколько метров, похититель не считал их. ?Как же вы раздражаете, вы бы знали, Гершовиц... Ну же, скажите ещё что-нибудь...? — А там нет капканов, мистер похититель? ?Идеально... Мистер похититель... Браво? — Как вы меня назвали? — усмехнулся мужчина в тёмную ткань. — Мистер ?кто?? Айзек, смущённо улыбнувшись, опустил глаза себе под ноги. — Я просто не знаю, как обращаться к вам... Могу я узнать имя? — он наивно поднял глаза, и похититель прыснул несдержанным смехом: — Конечно, Гершовиц, и имя и фамилию, если пожелаете... Человек, пришедший по вашу душу, всегда обязан представляться? Под конец его голос снова стал холодным и саркастически-издевательским, отчего улыбка Гершовица медленно сползла — он почувствовал себя тем ещё наивным дураком, которым и был в глазах похитителя всё это время. — Но как тогда мне обращаться? — как-то обречённо произнёс Айк, и мужчина заметил, что тот сбавил шаг, а после и вовсе остановился. Развернувшись на каблуках своих ботинок, он заметил, что Гершовиц снова смотрит на него своими огромными глазами, по его волосам стекают струи дождя — странно, но наемник даже и забыл о нём — слишком много мыслей, да и пленный слишком часто отвлекает его от усиливающейся грозы. Им главное добраться до машины в течение двадцати минут, а там уже и можно подумать, что делать с тем, что их одежда насквозь мокрая. Мужчина тяжело выдохнул, и Айк даже вскинул голову повыше. — Как и всегда, Гершовиц, зачем что-то менять? — на этот раз он произнёс это крайне устало, даже без всякого раздражения. — Но это как-то невежливо с моей стороны, — брови Айка опустились, как и его уголки губ после всего сказанного. ?Невежливо... Невежливо, мать вашу! Какой вы всё-таки... Правильный до тошноты, Гершовиц!? Вопреки всем своим мыслям, мужчина усмехнулся: — Вы хотите проявлять вежливость к каждому, Гершовиц? Пленный даже невольно вздрогнул от такой-то реакции похитителя на его слова, но всё же неуверенно кивнул в знак согласия. — Боже, за что мне всё это. — Он сократил расстояние между ними и, схватив за предплечье, потянул Айзека за собой, всё же желая дойти до машины до того момента, когда дождь превратится в настоящее стихийное бедствие, о котором вяло говорил диктор по радио в его Кадиллаке ещё ранним утром. — Вам объяснить то, что я наемник или вы снова не поймёте? Он даже не смотрел на собеседника, который еле поспевал за громадными шагами похитителя в пальто. Да и смотреть не нужно, ведь глаза и уши Айка всегда сосредоточены точно на его персоне — человеке, который буквально держал его жизнь в своих руках. — Я понимаю, но просто... Я же умру, верно? Я бы хотел узнать ваше имя, — он сказал это так легко и без всякой запинки, что в груди похитителя похолодело — неужели сам Гершовиц окончательно смирился со всем этим? Да, он сейчас действительно ведёт себя несколько легче, чем было ранее, но сказав это... Лицо похитителя дрогнуло под шарфом, будто он хотел возразить, но сдержался в последний момент — он не должен ничего говорить исходя из условий своей работы, но как человек... Он бы хотел что-то сказать после этих слов. Вместо этого похититель наигранно-издевательски усмехнулся, произнеся: — То есть, мне нельзя говорить, что вы скоро умрёте, так как это вас расстраивает, а вы... — Простите, я просто хотел узнать ваше имя, — виновато улыбнулся Айзек, проигнорировав большую часть слов мужчины. Опять это ?простите?, но он ничего не говорит против — устал... чертовски устал от всего. Признать, на него напало какое-то уныние от чужих слов, хотя бы в своих мыслях можно признать, что грустно осознавать, что Гершовиц... Да-да, Гершовиц — плачущий комок, похожий на ребенка, который просто хочет вернуться домой — теперь смирился, словно отгородя себя от всего этого, оставив рядом с похитителем только малую часть себя, а сам он сейчас где-то далеко не здесь. Даже одиноко стало. — Вы... — мужчина было хотел спросить боится ли Гершовиц смерти, но передумал — он не хочет знать в любом случае. — Если Стив, то вы оставите этот вопрос? Он заглянул в глаза Айзеку, который старательно пытался бежать, если вообще не прыгать на одной ноге с ним в едином ритме, но только спотыкался о невидимые его глазу кочки и корни деревьев. Тот широко улыбнулся мужчине в шляпе: — Это ваше имя? ?Нет, Гершовиц...? — Да-да, а теперь забудьте. — Наигранно-безразлично процедил мужчина и отвернулся от Айзека, который продолжал улыбаться, пусть и чуть сдержаннее — так наивно проглотив информацию. — Я думал о Роберте, — подал голос Гершовиц и, развернув голову в его сторону, наемник тут же встретился глазами, устремлёнными точно на него. — Кто такой Роберт? — он непонимающе вскинул брови. — Ох, никто... Я имел ввиду вас, сэр, — похититель, до сих пор ничего не понимая, смотрел на Айзека, попутно пытаясь следить за тем, что находится впереди — упасть в грязь уже вдвоем он точно не хотел. Гершовиц, видя что он только ещё больше запутал мужчину, решил продолжить: — Вам бы пошло имя Роберт, как мне кажется. ?Снова не угадали, Гершовиц? Он ничего не сказал, а просто одарил того снисходительным взглядом поверх стекл своих темных очков, но кажется, что Айзеку этого не хватило, и он произнёс: — Вам не нравится? Я ничего не говорю против вашего имени, сэр. — Всё нормально, Гершовиц. — Процедил похититель, но скорее не от того, что перед ним пытались оправдаться, будто не имели ничего против имени, которое даже не принадлежало самому мужчине, а скорее потому, что... Потому как это пугает. Не многие могут смириться со своей участью, а смирение Гершовица… Да что говорить, он ожидал, что тот будет реветь навзрыд всю оставшуюся дорогу, но его хватило ещё максимум минуты на три, да и то похититель готов был поспорить, что слезы текли ровно до тех пор, пока не пропала тупая боль от падения лицом о землю. ?Ох нет, он столько раз храбрился, а потом снова плачет. Ничего такого, он не смирился, хах, это было бы ужасно... Будто умертвить человека ещё пока он жив. Да к черту, делайте с ним, что хотите, просто дайте мне деньги и отпуск? Он аккуратно повернулся к Гершовицу, который неуклюже подпрыгивал на одной ноге, потому как вторая не давала ему даже наступить на неё. Глупый Гершовиц... Глупый... — Стойте! — его резко потянули на себя и мужчина готов был поклясться, что в нем снова полыхнула злость, но он лишь пнул ком земли у себя под ногами с громким ?Что?!?. Гершовиц тихо взвизгнул и оттянул похитителя назад и тот, сам того не желая, ткнувшись в него грудью, тут же отошёл, но Айзек в тот же момент притянул его обратно, однако на этот раз не так близко. Так, стоя под всё тем же дождём, они смотрели друг на друга: похититель злобно и непонимающе, и Айзек — взволнованно и пугливо. — Что?! — почти рыкнул мужчина и казалось, что никакого нейтрального состояния, в котором он находился всего полминуты назад, и вовсе не было. Перед Айком стоял всё тот же человек, который прижал его к стеклу автомобиля ещё в парке — высокий, пугающий и раздражённый всем на этом свете. Он двинулся на Айка, но тот остался стоять, пугливо смотря на человека, зловеще поглядывающего на него из-под огромных полей своей шляпы. Всё так странно — они оба вновь слышат дождь, будто их снова выкинуло в реальный мир. И снова на глазах Гершовица проступили слезы страха, но на это раз похититель молчит, смотря на всё это. Глаза бывшего охранника поблескивают, но он не срывается, а только смотрит на возвышающегося над ним мужчину, ожидая очередных едких слов и кажется, что вот и они: — Поплачьте, Гершовиц, вам станет легче, так ведь? Не стоит храбриться. Это звучит не так, как должно. То есть... Это не злоба, а некое напутствие, будто сам похититель ждёт того момента, когда Айзек снова рухнет к нему в колени. — Нет... — сглотнув ком в горле, сипло произносит Гершовиц. — Я... — Я уже говорил, что вы мямлите... — холодно произнёс мужчина, но Айк так и не понял, что скрывается за этим. То ли ядовитая злоба, то ли дикое желание заставить его снова разреветься, а третьего не дано... Хотя бы в случае с ним. — Нет, сэр... То есть, я не мямлю... — шмыгнув носом, произнёс Гершовиц и, вытерев скатившуюся из правого глаза слезу о плечо, посмотрел на мужчину, который издевательски усмехнувшись произнёс: — Сэр? Я думал, что вы спросили моё имя не для того, чтобы продолжать называть меня ?сэром?. — Да, конечно, я просто... Просто я не привык... — после Айзек улыбнулся, и почему-то мужчине в шляпе даже поплохело — сначала разговоры, а теперь сдерживание слез — ?Стив? даже не узнаёт своего похищенного. Так странно, как меняется этот человек, особенно когда это происходит так быстро. О чем Гершовиц успел подумать за те три минуты слез, раз теперь похититель видит перед собой это? Да, это Гершовиц — большие глаза, взлохмаченные волосы и потрёпанная временем джинсовка, но это и не тот Гершовиц. Похититель готов взвыть, чтобы Айк снова заплакал — казалось, что коленями на земле сейчас окажется он сам. Это так странно, честно! ?Пожалуйста, Гершовиц? Айзек смотрел в лицо долговязому всё это время и казалось, что они оба не узнают друг друга. Словно они снова впервые встретились — словно их настроения и поведение меняются столь быстро и часто, что они уже не помнят то, с чего всё началось. Они оба начали сходить с ума, если можно так выразиться. Они не могут ухватиться за тонкую нить настоящей личности друг друга, а если и смогли, то сразу же упустили, оставшись в неведении. Какие они настоящие? Какой настоящий Гершовиц? Тот, что ревел в той самой луже, ничего не стесняясь, или же тот, что стоит с ним рядом прямо сейчас, заглядывая своими огромными глазами в его душу в попытках вернуть ту модель поведения, что была у похитителя раньше — лёгкая и непринуждённая. Она была у них двоих, и говорить нечего. Какой настоящий похититель? Это он говорил с Айзеком тогда? — Там капкан. —На одном дыхании произнёс Гершовиц, и зрачки мужчины вздрогнули и снова вернулись к привычным размерам, будто этот импульс был напрямую связан с тем, как вздрогнуло его сердце в этот момент.

Мужчина в шляпе медленно развернулся и уставился вперёд, на усеянную каплями дождя высокую траву. Тут не должно быть капканов, по крайней мере именно здесь. Зачем уходить от того места, где ты хотя бы знаешь, что там есть ловушки, если теперь идешь там, где они возможно есть, по словам Гершовица... Гершовиц... Зачем он верит ему, если тот не видит без очков дальше своего носа. — Чуть левее. — Послышался голос Гершовица и, обернувшись, похититель на секунду подумал, что его обманули и прямо сейчас каким-то образом вырубят, но... — Видите? — Айзек стоял совсем рядом по левую руку от него, пытаясь указать точное место. — Зачем вы говорите мне о капкане? — Он даже не стал смотреть на то место, о котором говорил Айк, а продолжал прожигать охранника парка подозревающим взором. — Повернитесь и покажите мне руки. Он не стал дожидаться, когда Айзек выполнит его просьбу, а уже развернул того на месте. Пусто. Только подрагивающие от холода сомкнутые пальцы. Это не успокоило похитителя и он, ничего не спросив даже о содержимом в чужих руках, разжал уже затёкшие пальцы и... Опять ничего. ?Что вы за человек, Гершовиц? Развернув того обратно к себе, он нагнулся к его лицу и, выдохнув горячим дыханием, произнёс: — Где он? Где капкан, Гершовиц? Айк посмотрел ему в глаза ещё три секунды, и в течение всего этого времени мужчина надеялся увидеть во взгляде напротив разочарование, что его план по отвлечению похитителя провалился, но тот, лишь хлопнув своими огромными глазами, повернулся всем телом вперёд и уже тогда, вытянув левую ногу чуть перед собой, произнёс: — Тут, сэр. И он, наконец, заметил. Заметил тускло поблескивающие зубья в высокой траве, которые были столь близко всё это время, но он ничего не сказал — да и не надо, так как Гершовиц, будто поняв все его немые вопросы, произнёс: — Я боялся, что вы наступите в него, понимаете... Мои руки... Они связаны, и я... Я бы не помог вам, если что, сэр... Я боялся, что если я скажу сразу, что там капкан, то вы не поверите и не остановитесь... И снова молчание. Даже на эту почти чистую исповедь Гершовица. Он молчит, не в силах что-либо сказать — слишком много противоречий, слишком много мыслей. Снаружи молчание, а внутри... Ох, внутри бушует что-то. Что-то непонятное и невозможное, что никогда бы не нашло места в его голове касаемо тех людей, что он похищал. Благодарить ли Гершовица? Так бы поступил любой, но он, как идиот смотрит на Айзека в попытках понять что-то большее, чем просто то, что он должен поблагодарить того... Мотивы Гершовица. Да, именно их! На кой черт ему говорить про капкан?! Айзек мог... Он не хочет думать об этом, но он мог оставить похитителя тут... Да, оставить здесь после того, как металлические зубья сомкнутся на его ноге, а самому бежать. Бежать вперёд, моля бога, чтобы на пути не было капканов, которые он бы мог так же не заметить, как и сам похититель. — Я должен поблагодарить вас за то, что вы протёрли мои очки, — Гершовиц как-то неуместно засмеялся, будто в попытках занять этим смехом неловкую паузу, которую никак не решил разорвать сам мужчина в шляпе. — Я бы ничего не заметил, если бы вы не почистили их, — он качнул головой, и очки на его лице демонстративно подпрыгнули, привлекая внимание похитителя — человека, который сейчас смотрит куда-то через Айзека, так как он не узнает ничего перед собой. Вот только почему-то ему кажется, что это не от пережитого шока, что холодный металл был столь близко к ним и всего каких-то пару шагов, и прозвучал бы резкий щелчок. — Сэр, всё хорошо? — казалось, что в голосе снова промелькнул тот самый Гершовиц, который был так знаком мужчине, и тот резко выпрямил шею. — Да... Гершовиц. — После он развернулся и, аккуратно ухватив охранника за предплечье, потянул вперёд, миновав злополучный капкан. Айк же молчал — он не просил о благодарности, словно это он должен благодарить мужчину за то, что тот протер ему очки. Нет... Благодарить должен мужчина, но он, проглотив все нужные слова, так и не решился переступить через что-то там внутри себя, чтобы сказать хотя бы просто ?спасибо?. Это не гордость, это просто шок и усталость от всего пережитого. Да простит его Гершовиц. Они шли в тишине, не решаясь даже вздохнуть лишний раз, словно они оставили все разговоры и эмоции в чаще леса. Мужчина ещё пару раз незаметно оборачивался к Айзеку, который шёл уже не так весело, как это было раньше... Так он делал тогда, в чаще, когда похититель сказал ему тихо ?идёмте? — он будто чувствовал, что они уже вот-вот выйдут из леса, но и ручаться за такие мысли Айзека мужчина не хотел. Он только надеялся, что в наконец пробивающемся свете между крон деревьев над их головами на него смотрел опять всё тот же охранник Гершовиц.