-3- (1/1)

Оказавшись на переднем сиденье, Айзек почувствовал себя чуть легче. Мужчина снаружи посмотрел на него всего секунды две, а потом закрыл дверь. Обходя машину спереди, он всё это время не спускал с Гершовица внимательного взгляда через темные стекла очков — мужчина понимал, что нарушает правила подобным поступком, но хотел верить, что Айзек всё же говорил всё это по-настоящему. Возможно он ожидал увидеть на лице Айка мимолётную улыбку, что могла выдать его враньё, но тот лишь смотрел на него через толстые линзы своих очков. Когда человек в шляпе оказался в машине, на Айзека сразу накатила волна какой-то неловкости, словно сейчас он правда сделал что-то непозволительное. Хотя вроде так и есть, да? Ну, разве наемные убийцы катают свои ?заказы? со всеми удобствами? Конечно нет, но боже, он благодарен, что хотя бы под конец своей достаточно короткой жизни его просьбы были исполнены. Ха, а о чём вообще должен думать человек в последние часы своей жизни? Вот так, когда ты точно знаешь, что умрёшь... Вот и Айзек не знал, что вообще должно находиться в его голове — там просто каша из всего. Он просто хочет уснуть, хочет не чувствовать ничего... никаких переживаний, а просто ничего... Хотя стоит ли переживать о потере такой жизни, какая была у него. Он ничего не добился. Всегда слушал, что говорят другие — а сам? Что он хотя бы один раз решил сам? Ничего. Просто сменились цифры в его возрасте, но он остался всё тем же размазней. Слабак, который всегда шел по жизни, покорно опустив голову... Пусть его застрелят. Да, именно так... Вот только бы знать за что. Ему скажут, когда придёт время? — Я пересадил вас не для того, чтобы пялиться на ваше кислое лицо уже на таком близком расстоянии, Гершовиц, — недовольно начал мужчина за рулём и еле заметно посмотрел на Айка, который резко сжался в маленький комок. — Если хотите поныть снова, то я лично засуну вас в багажник. Будем считать, что это было предупреждение и вы его поняли. — Я и не собир-... — Мне плевать, Гершовиц, что бы вы там не успели продумать в своей голове, но если попробуете сбежать... — руки водителя сжались на руле и обнажили белые костяшки пальцев. — Нет, сэр, — тяжело и как-то уже безучастно выдохнул Гершовиц. — Моя жизнь... — он опустил голову. — ...Моя жизнь не такая, чтобы... чтобы вот так... чтобы бороться и идти на риск. Мужчина за рулем фыркнул и полностью повернулся к дороге: — Удивительно, что с такими мыслями вы давно не болтаетесь в петле. Но смею вас заверить, что я точно не хочу быть вашим психологом. — Вы и не обязаны, — грустно усмехнулся себе под нос пленный. — Никто не обяз-... — Боже, заткнитесь, если не хотите, чтобы я приложил к этому свои усилия! — почти рыкнул водитель, и его пассажир полностью превратился в трясущийся комок. Айзек спрятал голову в воротник своей джинсовки самым позорным образом, и его глаза наполнились слезами. Нет, человек в шляпе говорил всё верно, и Айку правда стоило помолчать, если он не хотел расстаться с парой-тройкой зубов или что там подразумевалось под ?усилиями?... Просто Гершовиц не любил, когда на него кричали. Точнее, просто чувствовал себя ужасно и слезы появлялись сами собой, что не стало исключением и в данный момент. Но сейчас он как последний слабак не мог скрыть их, как он обычно делал — уйдя куда-то и дожидаясь, когда очередной приступ пройдёт. Да, сейчас ты точно не уйдешь. — Не смейте даже начинать... — голос мужчины прозвучал зловеще холодно и одновременно как-то уставше — на его практике это явно первый нытик... ну, чтобы настолько. — Я ещё раз повторю, чтобы вы либо прекратили, либо я закрою вас в темном багажнике, пока мы не доедем до пункта назначения. — Простите... — шмыгнув носом, произнёс Айк, и над воротом джинсовки появились его огромные от слёз красные глаза. Что б вас, Гершовиц... — Я просто... просто я слишком чувствителен к подобному, ну, знаете, та-... — Вы решили мне всю душу излить? Вы вообще понимаете КУДА вы едете? В вашей голове что, нет ничего кроме болтовни? — раздраженно фыркнул водитель, но всё же кинул на Айзека мимолётный взгляд. — Вот так открывать мне все сво-... — Больше мне некому говорить это в данный момент... Хотя смею признаться, что вообще не имел возможности и людей, чтобы говорить что-то им. Я просто хочу отвлечься от того, что происходит в моей голове, я понимаю, что это возможно вообще не играет никакой роли для вашей работы, но... — Черт, и вы решили рассказать всё мне? Человеку, который пришёл по вашу душу? Вас ничего не смущает?... — вскинул брови похититель, и Айзек по-детски виновато отвёл взгляд. — Я просто... просто хотел бы отвлечься, — смотря на переднюю панель машины, сказал Айзек. Повисла тишина, и только мелкий стук отлетевших камешков гравия по дну машины хоть как-то нарушал её. Больше ни Айзек, ни сам мужчина ничего не сказали — довольно странно, что последний не стал продолжать, а Айк — тихо шмыгать носом. Возможно, он правда простыл. — Давайте. — Наконец выдохнул мужчина, и его собеседник высунул лицо полностью.

*** Пусть болтает, если ему нужно, а отвлечься можно и на свои мысли, которые точно бы не заставили ждать долго. Нет, мужчина явно не собирался думать о своей жизни подобно Гершовицу, уж слишком он замарал свои руки, чтобы хоть как-то искать оправдания себе и своим поступкам. Даже в собственных мыслях он не рассматривал себя как-то глубоко. Он просто работает. Да, посторонний человек удивился бы, но дело скорее в том, что за время уже успеваешь огрубеть. Хотя он особо и не занимался самим умерщвлением людей. Пусть он и зарекомендовал себя в нужном месте, но признать, дальше обычного похищения это доходило редко. Просто усадить человека в машину, и так же просто отвезти в нужное место... Ничего сложного. Однако с его работой о семье даже думать не стоило. Если уж и заводить семью, то при этом точно бросать прошлое. Вот только оно не оставит его, как бы он не старался. Да и трудно вот так всё поменять в своей жизни, когда тебе уже идёт четвертый десяток... Айзек продолжал что-то бубнить себе поднос, а может сам мужчина так увлекся своими скучными мыслями, что теперь голос пленного доносился до него будто издалека. Но вряд ли можно говорить внятно, давясь при этом слезами — Гершовиц явно рассказывал что-то связанное с его последними часами, а может просто решил поделиться своей несчастной жизнью до похищения — мужчине в любом случае было плевать, чтобы там не думал этот плакса. Да, этот заказ он явно запомнит надолго. Да так, что в следующий раз будет требовать полной информации. Серьезно, он не должен интересоваться этим всем, но чёрт, сейчас ему правда хотелось узнать хотя бы что-то! За что, например, вообще заказали такого человека? Это просто какой-то одуванчик с огромными глазами, которые сейчас стали ещё более выразительными от слёз. — Айзек Гершовиц, значит... — повторил тогда за заказчиком мужчина, когда наконец получил листы с досье. В них не было ровным счётом ничего, ну кроме основной информации, впрочем, и у предыдущих досье не было чего-то примечательного, но там хотя бы имелась фотография человека, говорившая сама за себя. А тут... Тут совсем другое. Этот человек даже на фотографии, что прилагалась к его делу, выглядел как-то не так... Ну, вся эта невинность и простота, которая отражалась даже на фото. Другие были... вот именно — они были другими, не похожими на Айзека Гершовица. Человек на соседнем сиденье, как показалось самому похитителю, сейчас смотрел на него своими огромными, успевшими изрядно покраснеть от слез глазами. Мужчину уже начинало всё это бесить, но что поделать, ведь он сам пересадил Гершовица на сиденье рядом с собой и уже не знал зачем — он не был таким человеком, которого легко разжалобить, по крайней мере, ещё ни одному из похищенных им людей не удалось это сделать. Ровным счётом, как и не удавалось испытывать его терпение настолько долго, насколько это делал сейчас Гершовиц. Обычно его просили о достаточно безобидных последних желаниях, но чтобы побыть поближе к людям, а тем более назвать самого похитителя единственным человеком рядом... Ха, глупо предполагать, что он не был человеком, но если исходить из слов его жертв, то он точно что-то другое, но точно не один из людей. Сколько же он слышал негодующих и яростных воплей с обвинениями и проклятиями. Ох, он точно не человек в глазах своих жертв... до этого заказа так оно и было. Этот... либо же он обладал наивностью, которой позавидовал бы даже ребенок. Нет, Айзек таковой не обладал — в некоторых вещах ведь он точно знал, что это правда похищение, что его действительно сейчас везут на смерть. Гершовиц боялся, что достаточно ожидаемо в этой ситуации, но всё же... Он делает это не так, как надо. Он делает это... есть ли вообще требования к поведению жертв похищения? Мужчина был уверен, что нет, но всё же Гершовиц странен для него, и тут скрывать нечего. Так трястись от страха, плакать, ничего не скрывая, словно вообще не боясь показаться бесхребетным. Он похож на мальчишку. На маленького испуганного мальчишку. Ребенок, вот он кто... эта наивность и детская искренность... таких людей не заказывают. Он отвёл взгляд от мелко вздрагивающей головы Айзека, которая была зарыта в длинный ворот его куртки. Он зря пытался скрыть, что сейчас не плачет снова. Похититель прекрасно понимал, что если мужчина на соседнем сиденье снова затих, так значит, что он просто снова сдерживает плач. Не его это дело... Его работа — выполнить свою часть сделки, а не обращать внимание на это недоразумение, которое и понятия не имеет, что все это время водитель смотрел на него — смотрел на то, как глаза Айка вновь наполнялись слезами, однако он молчал. Аж тошно от всей этой тишины...*** Айк думал о том, что ждёт его там — у людей, что заказали его. Он обещал себе, что отвлечется, но мысли загнали его ровно в такое состояние, когда и вовсе нет сил говорить. Точнее, силы были, и он даже хотел снова возобновить их разговор, но чертов ком в горле, вызванный слезами, не давал ему спокойно вдохнуть — что уж тут говорить про диалог. Даже если бы он каким-то образом начал, то точно бы разрыдался снова, как только открыл бы рот. Эти ощущения столь странны, как панические атаки, а может они ими и были. Вот он смирился и хочет насладиться красотой природы в последний раз, как вдруг эти самые виды елей заставляют его снова захлёбываться слезами. Осознание, что он видит эти ели и пасмурное небо последний день в своей жизни и то, что это не какой-то ужасный сон... У похитителя нет никаких переживаний (Айк вообще всегда думал, что такие люди полностью огрубели за всё время своей работы), он закончит с работой и продолжит жить, а вот Айк... К глазам снова подступили горячие слезы, и силуэт водителя начал резко размываться, пока не превратился в полностью бесформенное пятно. Айзек смотрел на него только потому, что виды за окном навевали ещё большую боль где-то в груди бывшего охранника парка развлечений ?Золотое яблоко?. Такого же бывшего, как и сам парк. Парк считается мертвым уже несколько лет, а Айк будет считаться только когда они доедут до места назначения. Охранник Гершовиц никогда больше не заступит на свою смену, и всё останется в его сторожевом домике именно так, как он и оставил его пару часов назад. Ни через два дня заслуженного выходного, ни спустя неделю... — Ещё один всхлип, Гершовиц... — холодно произнёс мужчина за рулём, и тут же пелена с глаз Айка пропала, уступив место уже чёткому образу похитителя, который даже голову к нему не повернул, но замечание всё же сумел сделать. Словно видит на все 180° градусов, а всё это время умело притворялся, что не замечает слез Гершовица. — Я... просто... простите, — кое-как вымолвил Айк, но это вызвало у мужчины за рулём только злобное шипение: — Я уже говорил... Руки водителя сжались на руле, демонстрируя белые костяшки пальцев — его, похоже, может разозлить всё что угодно, если это сделает Айзек. После тяжёлого вдоха он продолжил: — Вы слишком заигрываетесь с извинениями. Меня это бесит сильнее, чем ваши дурацкие всхлипы. Последнюю фразу он буквально прорычал в тонкую ткань своего шарфа, наверное, пытаясь тем самым заткнуть Гершовица до самого конца их поездки, но, к его разочарованию, тот всё же, шмыгнув носом, произнёс: — Я просто думал о том, что... Он снова шмыгнул носом, и мужчина за рулём хмуро хмыкнул, но говорить ничего не стал. — Думаю о том, что... — он так и не закончил фразу, а только всхлипнул, смотря на водителя из-под толстых линз своих очков. — О боги, хватит! — рыкнул мужчина, но Айку показалось, что тот скорее произнёс это сквозь зубы, будто пытаясь удержать очередной порыв гнева. — Я не вынесу этого, соберитесь уже и скажите, как настоящий мужчина. Губы Айзека предательски затряслись, и брови водителя медленно опустились к переносице — только посмейте, Гершовиц. — Я пытаюсь, но... — он снова сорвался на плач, и мужчина, резко повернув голову к нему, фыркнул: — Какой же вы идиот. Чтобы звука я не слышал от вас, а не то... Не успел он договорить свою предупреждающую фразу, как машина подпрыгнула на какой-то не пойми откуда взявшейся кочке, а когда опустилась на твердый грунт снова, то так и остановилась, проехав от силы метров пять. Водитель повернул голову в машине так же медленно, как он сделал это ещё в парке, когда услышал шум, созданный Айком. Но теперь Айзек всем богам молился о том, чтобы тот не возвращал голову в исходное положение. Там было не удивление, вернее, ему было уделено столь мало времени, что Айк запомнил только яростный гнев, и вряд ли это было направлено к из неоткуда взявшейся вдруг кочке — о нет, гнев на Айзека, а повернулся он чисто из-за того, что надо было посмотреть. О боги, ему казалось, что мужчина опускает стекло машины чертовски долго и так же долго смотрит на причину поломки автомобиля позади машины. Дыхание Айзека сбилось, и он сам того не желая закашлялся, и именно тогда водитель наконец повернулся к нему. Так стремительно, что очки того чудом не отлетели Айзеку в нос. Ох, этот взгляд, лучше бы очки оставались на его глазах, а не покоились на кончике носа. Это взгляд, словно у хищника, готового вцепиться жертве в горло и на этот раз это действительно пугает, хотя бы потому что их разделяют считанные сантиметры, и мужчина дышит прямо ему в лицо. Айк медленно отступает назад и кажется, что мужчина следует прямо за ним, намереваясь вцепиться в его открытую шею. Тихо ударившись головой о стекло пассажирского сидения, Айк жмурится, пытаясь уйти. Просто спрятаться и не слышать всего этого. А мужчина в шляпе точно скажет что-то, чтобы выпустить гнев уж точно. — Я не знаю как, Гершовиц, но чёрт возьми, вы ужасны. Вот стоило только взять заказ на вас, так меня преследуют одни лишь неудачи. — Он говорит это так холодно, но в то же время каждое его слово отдается угрожающим рыком где-то глубоко внутри его груди, заставляя Гершовица тихо скулить, зарываясь лицом в ворот своей куртки. — Я... я ничего не дел-... — было начал свои жалкие оправдания вперемешку с новыми слезами Гершовиц, но его перебил рык самого похитителя: — Ох, Гершовиц! Вы! Я наблюдал за вами все эти чёртовы дни, и вы действительно ходячее недоразумение, несущее за собой только одни беды! И я, черт возьми... — Пожалуйста, хватит! — заскулил Гершовиц и закашлялся собственными слезами. — Вы жалок, Гершовиц, до самого мозга костей и... Айк раскрыл глаза и уставился на похитителя, который тяжело дыша после приступа гнева, что он решил наконец прервать, в последний раз посмотрел на пленного и, чертыхнувшись, открыл дверь машины. Он пропал, но тут же вырос у лобового стекла автомобиля, заставив тем самым Айка засвистеть своими лёгкими от испуга. Похититель кинул злобный взгляд на человека в машине, а после, тяжело вздохнув, пропал на это раз уже полностью — он явно решил рассмотреть повреждение более детально. А вот Айку же осталось только ждать...