1. (1/1)
Падпараджу восстановили. Мне бы радоваться, она была одним из моих любимых персонажей ещё тогда, до того, как я очутилась в теле Фос, – но мне страшно. Падпараджа – старше и мудрее всех. Если кто меня и “вскроет”, так это она. Особенно учитывая, что я собираюсь помогать Але советами: как мне обосновать их?Падпараджа видела Фос детёнышем, прячущимся за сенсея, говорю я себе. Что она может о тебе знать? Да и что она заподозрит такого, чего я боюсь-то? Нет ответа.
На самом деле, я вообще не знаю, что будет дальше. Канон уже изменился, да и до этого – манга ведь не была закончена там, откуда я родом. Дальше ночного рейда автор зайти не успела. Как вообще пройдёт ночной рейд с Кино-семпаем – здесь? (Семпай старается ходить аккуратно, всё больше по дорожкам из минеральных масел, ртуть подальше от самоцветной пыли – не повредить бы тех, кого забрали, ещё больше. Мне хочется медитативно перебирать сверкающий песок, но я просто неловко иду в сторонке.)Глубокий голос Падпараджи слышно издалека:– Ареки, Бенито…– Так давно не виделись, – замечает Ареки-сан (я больше знаю, чем слышу).– Мне жаль услышать о Хризоберилл.– Ты здесь ни при чём.Алая грива колышется, будто на ветру, но на лунах нет ветра.– Морга, Аме… Восемьдесят Четыре!– Именно! Знала, что ты угадаешь, – смеётся Аметист, подменившая близнеца.– И Киноварь. Рада, что ты теперь не одна, – с широкой, мягкой улыбкой кивает Падпараджа; Кино-семпай коротко кивает в ответ. Я замираю рядом. – А ты… ты тот юный самоцвет, что всё прятался за учителем?– Ага. Фосфофиллит, приятно познакомиться, Падпараджа-сан, – несмотря на весь свой иррациональный страх, я не вру. Падпараджа – самоцвет, который действительно заботится об эмоциональном состоянии других, и я не могу не уважать её.– Обычно она наглее, – фыркает Морга.– А в последний раз я тебя не видела, – замечает Падпараджа, всё ещё обращаясь ко мне. Я потираю шею под затылком, борясь с искушением спрятать лицо за волосами по примеру семпая: действительно, когда Падпараджа пробудилась весной, меня и в школе-то не было.– Бегала где-то с Киноварью, могу поспорить, – снова влезает Морга. “Как будто что-то плохое,” хочу обидеться за семпая я, но меня накрывает воспоминанием: у меня-человека был младший брат. Когда мне за него по какому-то, обычно идиотскому, поводу было стыдно, я вот такие же ремарки вставляла, если не отчитывала его впрямую. Морганит просто такая же хреновая старшая сестра, да?– Компания получше твоей, – огрызается вдруг семпай. И тут же прячет лицо за волосами.– Ну-ну, не так же грубо, – мягко смеётся Падпараджа, и я чувствую, как страх слегка отпускает. – Призрак.Кварц-Призрак выходит из-за колонны:– Однажды у меня получится тебя удивить, – улыбается она, склонив голову.– Как та, что внутри тебя?– Груба, как всегда. Передаёт привет, – фыркает Призрак-сан. Интересно, этот “привет” действительно звучал вроде “не твоё дело”, или Кэрнгорм ведёт себя приличнее, чем мне представилось?– Я попросила Эхмею восстановить наших из пыли, – Алмаз входит лёгкой походкой, несмотря даже на тяжесть золотых рук. – Как видите, Падпараджу восстановили, так что, может, и это получится.Свет падает как раз так, чтобы подсветить перламутром жемчужный глаз. Алмаз улыбается, и мне снова больно смотреть на неё – я больше не знаю, что впереди, но знаю, что будет больно, и, главное, ничем помочь не могу.Или могу?..Эхмея, рассказав нам про броню из любви, окружающую учителя, отводит Кино-семпая в сторонку. Поймав его взгляд – хищник в костюме дипломата, – я вдруг понимаю, кого стоит бояться на самом деле.Если он посчитает, что я – угроза его плану, угроза… будет устранена. И я даже не знаю, будет ли семпай скучать по мне, не то что поднимет ли она шум. А кому ещё есть до меня дело?– Что хотел? – спрашиваю я с тревожным интересом, когда семпай возвращается; маленькие капли ртути вокруг головы – словно нимб.– Предложил избавить от яда. Говорит, что знает толк в проклятиях. – Кино-семпай передёргивает плечами; кажется, у неё то же ощущение от Эхмеи, что и у меня.– А ты что?– Это моё проклятие, мне его и нести, – она опускает голову, пряча глаза, и вдруг создаёт из яда бабочку. (Мы так делали уже, когда зарисовывали бабочек в энциклопедию природы – они боятся резких движений, рассмотреть их рассмотришь, а вот зарисовать… Рисую я отвратительно, особенно по памяти, а семпай боится запачкать бумагу, вот и приходилось ей быть мне вместо натуры.) – Кроме того, можно вот так.Бабочка машет крыльями, совершенно не подтекая – неужто семпай ещё тренировалась?– Ух ты, – вдруг обращает внимание на бабочку Алмаз. – Я не знала, что ты так можешь!Момент – и Кино-семпай с её ядом в центре внимания самоцветов. Падпараджа улыбается,
Аля в восторге, Морга, кажется, тоже, хотя шутит обидно. Хотя, думается мне, это она от восторга как раз.
Семпай терпит это без удовольствия, но с какой-то новой надеждой. Вот тебе и проклятие, а, принц?
Впрочем, у нас есть ещё один самоцвет с проклятием. Как ещё отзовётся канонная история Кэрнгорм?
***– О восстановлении самоцветов из пыли. Есть пара-тройка вещей, которые вам нужно знать... – начинает Эхмея, и я уже знаю, что сейчас будет.– ...Мы сможем восстановить только тех, кто твёрдости пять и выше....– Четыре и ниже – это Флюорит, Сфалерит и... Антарктицит.нет-нет-нетАлмаз не крошится даже, только лицо – полумёртвое. Будь она человеком, побледнела бы до цвета новой бумаги.– Всё равно восстановите их.Я и не сомневалась.