Вниз по наклонной (1/1)
- Костя, ну где ты там застрял? - Самойлов уже стоял в дверях и выжидательно смотрел на меня, нетерпеливо постукивая пальцами по дверной ручке. Смутившись, я быстро поправил не вовремя развязавшиеся шнурки и поспешил за мужчиной. Нужно быть аккуратнее и не испортить такой день. Кто бы мог подумать! Ещё вчера играл в простой и практически никому неизвестной калининградской группе, а уже сегодня начну готовиться к прощальному туру великой Агаты Кристи. Не то чтобы я был их поклонником, но не признать талант младшего из братьев я не мог. Такая возможность выпадает один раз в жизни и то не всем. Не знаю, что именно увидел во мне Вадим Рудольфович, но когда он предложил стать клавишником АК... Какой шанс набраться опыта! Наконец мы добрались до репетиционной базы. Не знаю, чего я ожидал увидеть, но моя улыбка определённо потускнела. Я представлял себе легенд русского рока во всей красе, спорящих о музыке или текстах, или... Не знаю, но явно не "лучшего российского барабанщика", кидающего теннисный мяч об стенку, и не кумира многих десятков тысяч людей Глеба Самойлова, который, не сняв свои странные круглые очки, мирно спал в кресле и обнимал книгу. При звуке захлопнувшейся двери Глеб приоткрыл один глаз и выжидающе уставился на брата. На меня он даже не обратил внимания. - Вадик, ты мне сигареты купил? - голос хриплый, похоже спал он довольно долго. - Глеб, я не за сигаретами ходил, если ты помнишь, - Вадим как-то недовольно посмотрел на брата, на что тот лишь скривился.Судя по всему, Вадим Рудольфович решил не выяснять отношения. Вместо этого он приобнял меня за плечи и вытолкнул вперёд. - Так, Глеб, Дима. Это Костя Бекрев, наш новый клавишник. Я вам про него уже говорил, так что прошу любить и жаловать, - последнее слово он выделил и покосился на явно пропустившего речь мимо ушей Глеба.Отвлёкшийся на слова Вадима барабанщик не поймал отлетевший от стены мяч, но не стал его поднимать, а, широко улыбаясь, подошёл ко мне и крепко пожал руку. - Добро пожаловать, Кость! Меня зови или Дима, или просто Снейк. Надеюсь, сработаемся. - Я тоже на это надеюсь, - настроение возвращалось, и я, повинуясь некой силе, подошёл к креслу, где сидел второй солист, и протянул руку. - Я Костя, - протянул руку. Самойлов уставился на меня, как на какое-то невиданное доселе существо, но его интерес быстро сменился непонятной горечью. - Глеб Рудольфович, - он быстро коснулся моей руки и тут же отдёрнул свою, перестав обращать на меня внимание. Не знаю, с чего я вдруг взял ,что в группе мне все будут рады и начнут прыгать до потолка от счастья, но такое отношение меня сильно обидело. Впервые за прошедшее время я пожалел, что принял это предложение. Но отказываться от мечты из-за одного непонятно что возомнившего о себе человека я сейчас не собираюсь. Я выдержу. Я лучезарно и даже почти искренне улыбаюсь не смотрящему на меня Глебу. *** Дальше было так же. Иногда, забывшись, на репетициях он называл меня Сашей. Потом понимал, что сказал, и замыкался в себе. Как правило, после этого репетиция могла продолжаться максимум час, потому что Глеб начинал петь нарочито мрачно, вставляя в песни новые фразы и меняя слова по своему усмотрению, что нервировало Вадима.Неизвестно, сколько это ещё могло продолжаться, но однажды Глеб пришёл на репетицию в крайне мрачном даже для него настроении. Вадим задерживался после встречи с Козыревым, а Дима полчаса назад вышел "буквально на пять минут". От нечего делать (пытаться разговорить Глеба было бессмысленно) я начал что-то наигрывать на синтезаторе. То, что я играю свою партию из "Ковра-вертолёта", я понял слишком поздно, когда Глеб, оттолкнув мою руку, нажал не на ту клавишу и сбил мелодию. Я никогда не видел у него таких злых глаз, даже по отношению ко мне.- Костик, - даже моё имя у него выходило пренебрежительно, хотя у нас всего десять лет разницы. - Ты что о себе возомнил? Ты думаешь, что ты самый лучший клавишник, что ты какой-нибудь талант, раз тебя сюда взяли? Да ты даже уже сочинённые мелодии нормально сыграть не можешь! Они не тобой написаны, и не тебе над ними издеваться! Тебя вообще не должно было здесь быть, если бы не мечты моего брата об идеальном туре. Но ты никто. Ты лишь жалкая попытка заменить действительно талантливого композитора. Агата Кристи распадётся и никто - слышишь? - никто про тебя не вспомнит. Все будут говорить, что какой-то там светленький мальчик играл на клавишах сашины песни и что у него там есть какая-то своя группа, но слушать её никто не будет. И будешь ты в лучшем случае выступать в подвалах, если деньги на выезд будут. А после больших залов и стадионов таким людям, как ты, будет выступать там ой как не просто. Шёл бы ты, пока ещё не поздно, пока не почувствовал забитый Олимпийский. Сам же потом рыдать после квартирников на десять человек будешь.. Он говорил очень тихо, но я прекрасно слышал каждое слово, потому что он стоял так близко, что наши головы почти соприкасались. Выдохнув последнюю фразу, Глеб отстранился и направился к дверям, тут же влетев в объятия вернувшегося Вадима. Не поздоровавшись с братом, Глеб ушёл. - Ты куда? Сейчас же репетиция! - Сигареты кончились! - раздался из глубины коридора ответ. Вадим лишь пожал плечами, когда увидел на подоконнике почти полную открытую пачку Мальборо, но не стал комментировать поведение брата. Наконец он обратил внимание на моё бледное лицо и быстро понял причину моего состояния.- Кость, не обращай на него внимание. На Глеба иногда что-то находит, и непонятно чем это может быть спровоцировано, но общаться с ним невозможно, - Вадим посмотрел на часы и покачал головой. - Иди домой, Кость, он всё равно уже не вернётся.