9. (1/2)
Рот устал, натруженное горло начало саднить. Андуин ненадолго отстранился, облизнул пересохшие губы и недовольно застонал, когда пальцы в его волосах сжались, намекая, что лучше бы ему продолжить. Он перехватил стоящий член рукой и провел по губам, выгадав себе еще пару секунд передышки. Андуин, в общем-то, ничего не имел против орального секса, наоборот, но иногда это затягивалось надолго, превращая удовольствие в пытку.
Он расслабил горло и принялся сосать сильно и глубоко, и когда в рот наконец-то брызнуло, а над головой раздался громкий довольный вздох, Андуин даже застонал от облегчения и радости. Он решил, что проще сглотнуть, чем потом лихорадочно искать салфетки, чтобы сплюнуть сперму, разбавленную слюной, и в итоге все равно перемазаться по уши.Он выпрямился, облизываясь, и шустро перебрался на кровать, под бок к профессору.
Профессор Саурфанг был в возрасте, но еще не старый… не настолько старый, чтобы это вызывало отвращение, здоровенный, крепкий, с длинными седыми волосами, заплетенными в косичку по старой моде. Андуин иногда думал, что в его тяге к взрослым и большим дядькам есть что-то инцестуальное, но потом решил, что какая разница вообще? Всем приятно.Профессор, правда, был зануда и преподавал что-то идиотски-тряпочное, вроде бы этику коммуникации, но зато трахался, как боженька – держался дольше, чем Бэйн, и был нежнее, чем профессор Шоу, и более… энергичный, чем совершенно вялый профессор Велен.Андуин некстати вспомнил об еще одном профессоре, который… которая трахала его исключительно в мозги. После мирного лета, после теплых славных дней профессор Ветрокрылая вернулась к преподаванию и словно взбесилась – Андуина погребло под домашними заданиями и потоками ее острой критики на любую его работу. Вариан на прощание шепнул сыну, что Сильвана ему весьма симпатизирует, но Андуину теперь казалось, что она его со света хочет сжить! Ни одного своего студента профессор Ветрокрылая так не третировала, Андуин уже готов был звонить отцу и плакаться в трубку, но пока держался на остатках гордости.… он вытянулся на постели и подставился под большую ладонь, покрытую старыми мозолями, зажмурил глаза, надеясь, что профессор Саурфанг не включит заевшую шарманку: ?А я ведь знаю твоего отца, сынок, мы воевали вместе, отважный человек, знает ли он, какую шалаву вырастил, о если бы он знал, что ты творишь этим ртом?. Андуину все чаще казалось, что профессор Саурфанг не столько сокрушается, сколько морально дрочит на грехопадение Андуина, очень уж часто тот заводил разговоры о чести, невинности и распущенности молодежи, что не мешало ему драть Андуина в рот или в задницу, причем, иногда он совмещал драние и чтение морали.Андуин ничего не имел против бубнежа во время секса, он все равно не слушал, сосредоточившись на большом члене, который рассыпал искры удовольствия, но слушать всю эту высокоморальную чушь, когда он устал, охрип и не кончил – это раздражало.Если бы Бэйн не свалил так невовремя в археологическую экспедицию на юг, если бы Андуин не заебался настолько, что ему захотелось потрахаться, если бы профессор Саурфанг не поймал его буквально за задницу… только время зря потратил. Андуин злобно фыркнул и сел, потянулся к своим штанам, но профессор Саурфанг ткнул его в грудь и уложил обратно.
- Ты считаешь меня настолько эгоистичным? – укоризненно проговорил он, указав взглядом на вялый член Андуина.- Нет, сэр, - послушно ответил Андуин, у которого забрезжила слабая искра надежды на оргазм.- Ты такой хороший мальчик, - проговорил профессор Саурфанг. – Но совершаешь такие отвратительные вещи…?Хуй вам сосу?? – чуть было не ляпнул Андуин, но сдержался.- Я… мне очень жаль, сэр, - пробормотал он вместо этого, потупив взгляд.?Если он только начнет нудеть про мой моральный облик – пошлю подальше и свалю!? – с ожесточением подумал Андуин, но профессор перевернул его на живот и уложил к себе на колени. Андуин едва не застонал от восторга.- Ох, сэр! – с чувством проговорил он.- Придется заняться твоим воспитанием, раз твой отец не сумел удержать тебя в ежовых рукавицах.?Вообще-то это ни капли не возбуждает, - подумал Андуин. – Вот только папу сюда приплетать не надо?…Но профессор наконец-то перестал болтать и шлепнул его по заднице, метко и сильно, Андуин застонал от удовольствия и поерзал на его коленях, вскрикивая от каждого удара. Он даже не слушал, что там бубнит Саурфанг, у Андуина слишком шумела кровь в ушах, так что он просто стонал ?да сэр, спасибо, профессор? и наслаждался поркой, соглашаясь и поддакивая, что он был очень, очень непослушным.… Гневион спал за столом, уронив голову на руки, мягкий свет лампы обволок его кудрявые растрепанные волосы, - в последнее время Гневион грозился постричься покороче, - смуглые широкие плечи и линялую черную майку, под которой едва заметно торчали лопатки. Еще недавно лопатки торчали остро и задорно, но уже все, фигура у Гневиона окончательно превратилась в мужскую, исчезли последние следы юношеской неловкости. Над Гневионом летал сбитый с толка мотылек, пытаясь то сесть на волосы, то атаковать настольную лампу.Андуин улыбнулся, повесил рюкзак на крючок, взял с кровати покрывало и осторожно положил Гневиону на плечи.- Я не сплю, - глухо и сонно проговорил Гневион. – Я думаю.- Над чем? – осведомился Андуин и принялся раздеваться.
В так называемом шахматном клубе были отличные душевые, Андуин долго откисал под горячими струями, и все-таки кожа и волосы по-прежнему неуловимо пахли чужими сигаретами и горьким одеколоном.
- Над тем, что мне пиздец, - кисло ответил Гневион и сел, потянулся от души, зевнул, щелкнув белыми зубами, и оглянулся. – Папуля изволит нанести визит.- Сюда? – удивился Андуин. – Когда?
Гневион протянул ему включенный гоблиншет, Андуин, в трусах и одном носке, остановился и принялся наискось читать статью, почесывая колено – сенатор Десвинг, визит в колыбель науки, младший отпрыск, политический пиар, дабы влиться в команду отца…- Ты собираешься влиться в команду отца, отпрыск? – полюбопытствовал Андуин.- Нет, - фыркнул Гневион. – Дальше читай.Андуин дочитал и отложил гоблиншет на стол.- Ну и что? – спросил он. – Ну посетит, ну и на здоровье.- Ты не понимаешь, - угрюмо проговорил Гневион. – Ему никогда ничего не нравится, он будет все критиковать... и сюда он тоже припрется, не сомневайся.
- Куда сюда? – насторожился Андуин.
- Сюда ?сюда?, тупица, - злобно сказал Гневион. – И журналистов прикормленных притащит! А мне придется на камеру улыбаться и демонстрировать радость, руку пожимать…
- Надо бы прибраться тогда, - задумчиво сказал Андуин и обвел взглядом комнату, к которой уже привык.
Обычная студенческая спальня – в меру бардак, в меру уют, на его стене пришпилены постеры популярных игр, на стене Гневиона – здоровенная картина пинап-красотки, какая-то из подружек Гневиона оказалась талантливой художницей. Два сдвинутых стола, оба завалены книгами и конспектами, под столом Гневиона бонг, под столом Андуина – отлично выполненный муляж человеческой головы в разрезе. На стульях одежда, на подоконнике – чахлый цветок с колючками, они так и не вспомнили, откуда он взялся и не сумели найти, что это вообще такое, но Гневион в шутку называл ?дитя нашей любви?.На тумбочке – грязные чашки, пластиковая тарелка с засохшими корками пиццы, пустые пачки из-под сигарет, какой-то мелкий блестящий мусор, зарядки, спутавшиеся комком змей…- Давай закажем уборку? – предложил Андуин.
- Он все равно найдет к чему прицепиться, - мрачно ответил Гневион. – Вот увидишь.Андуин пожал плечами, натянул домашние мягкие штаны и с тяжелым вздохом вывалил на стол пачку домашних работ. Гневион несколько минут наблюдал, как Андуин мнется и страдает, пытаясь найти в этом хаосе начало.- Иди спать, - не выдержал он, наконец. – На тебя смотреть страшно!- Ну так не смотри! – огрызнулся Андуин.
Гневион только хмыкнул и оставил его в покое, забрал какие-то свои книжки и устроился в постели. Андуин ему позавидовал – у него ныла выпоротая задница, но он знал, что если ляжет и устроится с комфортом – тут же выключится, а домашние работы за него никто не сделает.Он погрузился в домашку, и вроде бы успешно решал и считал, как вдруг понял, что Гневион пытается осторожно взять его, почти спящего, на руки.- А я говорил, - пробормотал Гневион и перетащил его на кровать.
Андуин протестующе застонал, но Гневион стащил с него разношенные домашние кеды и сдернул штаны. Глаза слипались, Андуин пытался вырваться из плена подушки, но погружался в нее все глубже.- Принцесса, у тебя синяки на ногах, - вдруг сказал Гневион с тревогой в голосе. – Тебя били?- Отшлепали, - буркнул Андуин. – Я сам хотел. Дай поспать.
Гневион хмыкнул и накрыл его одеялом.
Андуину снились подземные лабиринты, по которым он блуждал, пытаясь найти нужную аудиторию, но каменные коридоры изгибались и раздваивались, из лопнувших труб капала вода, на полу поблескивала зеленая слизь, стены заросли плесенью и бурым мхом.
- Сильвана меня убьет! – в ужасе подумал Андуин и проснулся.Светало, над столом горела лампа, в набитой пепельнице потухли окурки. Гневион, видимо, открыл окно, чтобы проветрить, но потом заснул над учебником, так что окно осталось открытым, спальня выстыла от предрассветной прохлады. Гневион спал, уронив голову на руки, черные волосы разлились по столу нефтяной лужей, голые плечи покрылись гусиной кожей.Андуин мог бы повернуться на другой бок, завернуться в одеяло поплотнее и спокойно заснуть, но он заставил себя выбраться из теплой постели и, дрожа от холода, закрыл окно и выключил лампу. Он не мог оттащить Гневиона в постель с такой легкостью, с какой Гневион таскал его – у Андуина были легкие кости, а Гневион, хоть и был ненамного выше, нажрал красивые и тяжелые мышцы… Андуин с трудом растолкал его и подставил плечо.- Пойдем, пойдем, - терпеливо сказал он.
Сонный Гневион спотыкался обо все на свете и едва не свалился мимо кровати, бухнулся лицом вниз и немедленно захрапел. Андуин накрыл его одеялом, подоткнув щелки, но не успел отойти и на шаг, как Гневион перевернулся и схватил его за руку.
- Детка, не уходи, - попросил Гневион. – Иди ко мне.Он наверняка видел во сне кого-то другого, но Андуин решил, что вдвоем будет теплее - стараниями Гневиона в спальне было жутко холодно, и юркнул к нему под одеяло.
Гневион подмял его, прижал к себе и прикоснулся губами к шее, вызвав целый рой мурашек. Андуин повернулся к нему спиной, не хватало еще тыкаться вставшим членом в живот, Гневион ведь не идиот, сразу поймет, что у ?детки? непрошенный сюрприз. Гневион обнял его сзади, глубоко и спокойно дышал в волосы, просунув ногу Андуину между бедер.
?Утром придется объясняться, - лениво подумал Андуин. – Он спросит, зачем я залез к нему в постель, а я отвечу… я отвечу…?Он заснул раньше, чем додумал мысль, но утром Гневион ничего не спросил – только растолкал по будильнику и убежал в душ.
У сенатора Десвинга были жуткие глаза.Андуин совсем забыл о визите сенатора, - медики как-то плевать хотели на высокопоставленных шишек, болеют-то все одинаково, - и поэтому опешил, когда шагнул в свою комнату и наткнулся сначала на целую пачку любопытных журналистов с камерами, а потом повернулся и встретился лицом к лицу с Гневионом… только лет на тридцать старше.
Андуин никогда не встречался с сенатором лично, но Гневион был похож на отца, как две капли воды - те же буйные жесткие волосы, черные как смоль, та же форма лица, с упрямым подбородком и чувственным крупным ртом, такая же яркая и хищная красота.Только вот глаза… у сенатора Десвинга были глаза политика – очень холодные, безжалостные и цепкие. Оранжевые глаза Гневиона часто смеялись, в них плясали чертики, у его отца были глаза человека, который не просто не гнушается убийством, а не видит в этом ничего предосудительного, если это ему выгодно.
- А ты, должно быть, Андуин Ринн? – с показной доброжелательной фамильярностью произнес сенатор и протянул Андуину крупную ладонь, заученно повернувшись к камерам в наиболее выгодном ракурсе.