Сон (1/2)
Эванжелина уложила Риса у костра, укрыла одеялом, а сама села рядом на землю, чувствуя, что все равно ничего не может сделать. Отчаяние подобралось тихо, незаметно, и накрыло с головой, забрав возможность дышать и желание существовать. Рис был слишком слаб. Лихорадка пожирала его тело, как порождение тьмы мертвую плоть, и вот он уже перестал стонать от боли, потому что больше не мог стонать. Только веки подрагивали, будто чародей пытался открыть глаза. Эванжелина была уверена, что если он умрет, то она умрет вместе с ним. Она уже почти умерла.
Тогда-то и появился он.
Тонкий силуэт промелькнул меж темными стволами, и поднявшийся ветер заставил языки пламени на мгновение взметнуться вверх, к ночному небу. Почуяв присутствие постороннего, Эванжелина, прижимая руку к ворчащему от голода животу, другой потянулась за мечом, готовясь сражаться с таинственным врагом до тех пор, пока не упадет замертво. Лучше уж умереть так, прикрывая своим телом Риса, чем в пути свалиться от голода и лириумной ломки.
- Выходи. Я тебя вижу, - просипела Эванжелина, вглядываясь в темноту и готовясь столкнуться с чем угодно, от заблудшего гарлока до шпиона храмовников, но вместо них ей навстречу вышла тонкая, дрожащая фигура, больше похожая на мальчишку-оборванца, чем на таинственного, жестокого убийцу, преследующего спутников уже не первый день.
Мальчишка. Он вышел из тени, осторожно приблизился к напряженной, прищурившейся девушке, аккуратно положил рядом с ней две перебитые заячьи тушки, присел на корточки, опираясь длинными пальцами о землю и заглянул ей в глаза, робко, смущенно... с надеждой.Мальчишка? Лжец! Глядя на него, на то, как он двигается, как неуверенно мнет край грязной рваной рубахи, как искоса поглядывает на Риса, лежащего у костра, Эванжелина все вспомнила. Она вспомнила все. И Белый Шпиль, и убийства, и Бездну, и Тень, и то, как ее возлюбленного подло обманул демон, притворившись другом - мальчишкой - нуждающимся в помощи. Рис не мог отказать ему.
Он бы сейчас не смог. Он никогда, Тень его побери, не сможет!- Зачем ты пришел? - прошипела Эванжелина, и с мрачным удовлетворением заметила, что дух вздрогнул от ее неприязненного тона.- Помощь? - его голос, хриплый, по-видимому, от долгого молчания, звучал скорее вопросительно, - Рису нужна помощь?- Уж точно не от тебя. Проваливай в Тень и оставь нас в покое, - девушка положила меч так, чтобы его острие указывало прямо в сердце мальчишки, - Ну, чего застыл?
- Рис, - его тонкие, как прутья, пальцы вцепились в пожухлую траву, острые черты исказились, будто от боли, - Рис...
Несмотря на острую неприязнь, Эванжелина на секунду ощутила прилив сочувствия. Когда он в последний раз нормально общался с людьми? Когда смотрел кому-то в глаза, зная, что его видят? Сколько слов он забыл, позволив памяти отсечь все ненужное, все, что не наполняло его жизнь смыслом и желанием идти дальше, не дарящим ему силы продолжать этот одинокий путь?Что дает тебе силы, дух? Не имя ли того, кто открыл тебе мир и вызволил из Тени? Не его ли ты шепчешь ночами, одиноко свернувшись на холодной промозглой земле? Ты слишком желаешь его.- Рис спит, - отрезала Эванжелина, когда две бледные руки, похожие на длиннолапых пауков, потянулись к ее возлюбленному, - Он болен. Не смей будить его.
- Я могу помочь…- Ты уже достаточно помог, - острие меча взметнулось вверх, оказавшись в опасной близости к тоскливо глядящим глазам, - Мы здесь из-за тебя.
- Не так.
- Очень даже так! - Создатель, как же Эванжелина ненавидела этого мальчишку, одним своим существованием испортившего всю жизнь ее Рису! Одной мыслью о себе умудряющегося портить ему жизнь и после своего исчезновения! От чего ее чародей так тосклив и задумчив весь месяц? От чего его организм так ослаб, что стал неспособен справляться с обычной лихорадкой? Действительно, от чего? От чего?! - Я была слепа, поверив тебе. Мы все были слепы. Но теперь я знаю правду и не позволю завладеть им.
- Я только…- Мне известно, что ты помогал, убил тех разбойников, оставил деньги и сделал много, наверное, других вещей, чтобы облегчить жизнь на...ему. Но даже...стоять, - меч несильно, но ощутимо ткнулся мальчишке под ребра, когда тот вновь подался к Рису, - Даже это не оправдывает тебя перед тем, что ты делал. Все маги потеряли дом из-за тебя. Много людей погибло из-за тебя. И Рис тоже болен теперь из-за тебя.- Неправда. Ты говоришь эти слова, но в них нет веры. Положила мне записку в кошель, написала, чтоб я уходил, что не нужен...Ты так хочешь...обидеть меня? Говоря неправду?Эванжелина почувствовала, что губы ее невольно складываются в презрительную, ядовитую ухмылку. Что стало с той доброй девочкой-храмовницей, мечтающей защищать родину и приносить добро?
"Выросла. Она поняла, что иногда желания и сердца, полного любви, недостаточно. Иногда нужно бороться за свое счастье. Сделай ему больно, Эванжелина, ведь он делает больно тебе даже тогда, когда ты его не помнишь".- Посмотри мне в глаза, дух, - девушка дождалась, когда он взглянет на нее и произнесла медленно, четко, разделяя слова, - Все ли, что я сказала - неправда?
Разглядев в ее глазах ответ, он отпрянул и съежился на земле, закрыв лицо руками. Острые плечи бесшумно вздрагивали, пока дух изображал...да, изображал отчаяние. Надо было бы убить его прямо здесь. Хватит с них игр. Он следовал за ними слишком долго, чтобы получить одного-единственного мага.
Этот дух чересчур заигрался, должно быть, не догадываясь, что уже получил все, что хотел.
- Рис...Рис... - его игра была достаточно правдоподобна, но Эванжелину с рождения учили не верить созданиям Тени. Он жесток. Он хочет добиться своего. И на пути у него стоит только оголодавшая, полуживая Эванжелина.Издав тихий стон, девушка опустила руку с мечом, и прижала пальцы к виску. Чужеродная сила давила на ее череп изнутри, во рту пересохло, и никакое количество эля в мире не могло бы утолить эту жажду. Наверное, она тоже умрет вот-вот. Только перед этим, разумеется, отправит наглого демона к праотцам.
- Боль. Голод. Синее неба, слаще меда...желанней мести, - мальчишка оторвался от самобичевания и взглянул на Эванжелину удивительно ясными, понимающими глазами, - Почему проще умереть?
- Иди к черту, - буркнула бывшая храмовница, уже обеими руками сжимая голову и утыкаясь в колени лицом. Ее разрывало, яд заполнял вены, разъедая тело изнутри, а на губах вспухли алыми бутонами пузырьки крови. Можно ли побороть то, с чем жил всю жизнь? Существуют ли те, кто воспротивился правилам? Станет ли Эванжелина одной из них?
Нет, она слишком слаба. Она умрет здесь. Лучше уж от голода. Нет. Сражаясь. Нет. Спасая себя от неминуемого безумия.
Рука девушки скользнула по земле, ища меч, но вместо знакомой рукояти ладонь наткнулась на тонкие, ломкие пальцы. Несмотря на злость, презрение и двойную, невыносимую ненависть(к нему и теперь уже к себе) девушка вцепилась в эту холодную руку, зубами прихватив собственное запястье. Она не закричит. Она не разбудит Риса в последнем его, возможно, живом сне.
- Не могу забрать. Не это, - надломленный голос звучал издалека, из другого мира, где нет места боли, вгрызающейся в тело, - Вот. Тем уже не нужно.Рука исчезла, но на ее месте появилось что-то легкое, хрупкое и до мурашек знакомое. Сжав пальцы, даже сквозь стекло бывшая храмовница почувствовала тепло...услышала песнь.
Ее соперник грустно, исподлобья смотрел, как Эванжелина жадно глотает синюю, вязкую субстанцию, сияя глазами так, будто в мире нет ничего прекраснее этого. И на самом деле нет. Ужасно, омерзительно, стыдно это осознавать, но за одну порцию лириума Эванжелина уже была готова убить кого угодно. Убивать не пришлось. Зато она показала слабость перед врагом, а это много, много хуже.
- Песня...от головы к сердцу...больно и хорошо.- Прочь из моей головы, - Эванжелина прижала руку с пузырьком к лицу и закрыла глаза. Нет, зря она поддалась. Он так пытается увлечь ее, соблазнить, чтобы она потеряла бдительность и забыла, кем он является на самом деле. Не выйдет. Ему нужен ее Рис. Он хочет пожрать его, превратить в одержимого, такого же уродливого и безвольного, как тот фермер в погребе. До самого Риса, сопереживающего, заботливого, отчаянно бегущего от боли, ему нет дела и никогда не было.
Но сейчас, освободившись от ломки и посмотрев на мир иначе, не через призму болезненной жажды, девушка увидела то, чего не замечала раньше. Грязь на бледном лице. Глубокие царапины на руках, будто он пробирался через острые ветви, не жалея себя. Колючки, застрявшие в светлых немытых прядях. Две заячьи тушки со сломанными шеями, в зубах у одной застрял темный кусок ягоды.