Глава 14. Смерть (2/2)
- Теперь уже нет. Соболезную- печально вздохнул Кутуз, с болью осознавая невозможность помочь лучшему другу.Тут некстати вошла Айдолай. На ее руках были разные вещи, но увидев тело отца на полу и его голову, покоющуюся на коленях Айваза, она интуитивно поняла, что он уже мертв. Мертвенно бледная, она отбросила вещи в сторону, кинулась к Гёку и схватив его за руку, зарыдала в голос.
- Ушел на встречу к Всевышнему наш родитель, сестра...- попытался утешить ее брат.
Он и сам сейчас завыл бы от боли и злобы на тех, чьих рук это было отравление, но видя сестру, которой была нужна его поддержка, он держал себя удивительно спокойно. Не имел он права сейчас показать свою слабость. На кого тогда его сестре опереться?
- Почему это беда обрушилась на нас, Кутуз-альп? - сквозь слезы, с трудом выговаривая слова, произнесла Айдолай.
- Хатун, это хуже чем беда. Это убийство.Слезы мгновенно перестали течь. Плотно сжав губы и стисну зубы, женщина умолкла. Последние слезы стекли с ее щёк, а сердце наполнилось желанием разорвать в клочья, сжечь, раздавить того, кто посмел довести ее до такой сердечной боли. Весь мир померк, почернел, погрузился во мрак; все вокруг казалось лишившимся смысла и сути, кроме одного слова.
Месть.
Только она утолит ее боль, вылечит раны.Тут на ее плечо легла рука. Даже не посмотрев в лицо, она сразу узнала, кто это. Умур-бей. ***Узнав, что Айдолай решила погостить у брата, Умур-бей решил поговорить с Лейли. Они разговаривали о всяком, но в основном о сегодняшнем совете. Лейли извинилась за отца и сказала, что отношения к его делам не имеет, да и не рассказывал Авшар дочери очень многого. Сам же Умур-бей решил отправиться к Айвазу, чтобы потолковать о разных вещах. Тут Лейли попросила:- И меня поведи с собой. Можно?
- А зачем тебе, Лейли?- Мы сегодня с Айдолай поссорились. Я хотела извиниться.
- А что случилось? Что опять не поделили?- Ну, мы слышали ваши разговоры на совете, и тут Айдолай сказала, что мы все предатели и шакалы. Мы с моей мамой просили ее быть вежливее, но она не хотела слышать нас и сорвала с моей головы платок. Я не удержалась и ударила ее по лицу...- смущенно отвела взглчд девушка. - Я бы хотела извиниться за несдержанность перед ней и ее семьей.
- Хорошо, пойдем.
Когда они подходили к шатру, то услышали внутри плач. Поняв, что сейчас обитателям не до них, супруги вошли без спроса.
Представшая перед ними картина дала понимание того, почему никто не обратил внимания на вошедших.Айгюль сидела на табурете в стороне, вцепившись в волосы пальцами. Ее взгляд, полубезумный и пустой, направленный вдаль, смотрел куда-то мимо вошедших. Рот был открыт, словно для крика, но шокированная женщина не издавала ни звука.
В центре сидела Айдолай. По щекам катились слезы, щеки и губы бледные, а лоб красный. Она приглушенно стонала сквозь зубы. Тело несчастной содрогалось от всхлипов.
Слева от нее сидел Айваз. Его взгляд, холодный и безучастный, на самом деле скрывал моментально разбитую, опустевшую душу. Горе поразило его, как удар поражает фарфорную вазу: на ней не остается ни трещин, ни сколов - она просто разлетается вдребезги. Не было сил ни на бешенство, ни на слезы. Только попытка понять, что произошло и как с этим жить.
А справа от убивающейся дочери Гёк-альпа сидел самый адекватный в этой юрте - Кутуз. Сведенные брови, печальный взгляд, бессильно опущенные руки - все выдавало ясно и отчетливо :" в этом доме траур".Подойдя к Айдолай, Умур положил руку ей на плечо. Женщина почувствовала этот жест поддержки, ей стало несколько легче. Все-таки, у нее остались близкие и родные люди, она не одна. Раны заживут, а родня поддержит ее, поможет, поплачет хоть за компанию.А сам Умур увидел тело Гёка. Бывшее красным лицо уже бледнело. Пальцы скрючились в предсмертной агонии. Губы стали как восковые. Глаза были закрыты. Не надо было объяснять - Гёк скончался.
- Из-за чего он умер, Кутуз-альп?
- Отравили, бей. Это яд, я в этом не сомневаюсь. Он весьма известен, делается из косточек плодов, насколько мне известно. Действует очень быстро, легко растворяется в воде.
- А как ты его узнал?- Эффект этого яда таков, что человеку трудно дышать, хотя вроде бы гортань не воспаляется. Если при обычном удушье человек бледнеет, после этого яда краснеют.
- А как быстро он действует? Я не понял.
- Ну, если ты возьмешься доить козу выпив его, скажем, то когда наполнишь ведро до середины, уже к Всевышнему отправишься.
- А как тогда выходит, что Гёк умер сейчас? На собрании отравить его никак не могли...- Может быть, кто-то подсыпал яд в воду, которую он пил, или же в пищу, которую брал с собой.
- И кто это мог сделать?- Я не знаю. Кто-то из тех, кто очень хотел убрать его по-быстрому, и имел свободный доступ к его семье...Айдолай яростно впилась ногтями в ладони. Будь они подлиннее, уже выступила бы кровь.
"Я не прощу тебе этого, я обязательно отомщу тебе"- слова Лейли оказались очень некстати. Если бы она знала, как зря бросила их...А тем временем сама девушка, которую особо не замечали, произнесла:- Соболезную. Пусть Бог простит его и поддержит его семью в горе.
Услышавшая ее голос Айдолай вышла из себя. Медленно поднявшись, она развернулась и увидела перед собой это лицо с тонкими чертами, которое для нее стало ликом дьявола. Вцепившись в ворот платья Лейли крепко-крепко, с трудом разжимая губы, тряся синеглазую, женщина начала выть:- Это ты! Ты решила отомстить мне так, да? Не отмазывайся! Я все понимаю! Я знаю, ты решила покаитаться со мной за те оскорбления, которыми я осыпала тебя. Но причем тут мой отец?- голос бедняжки задрожал, стих, ослаб - Почему ты убила именно его? Он же ни в чем не виноват...Лейли отстраненно наблюдала этот приступ эмоций обезумшей от горя Айдолай.- Я не убивала Гёка и подумать не могла о таком. Я пришла чтобы извиниться за пощечину. Я сожалею о смерти вашего отца. Не обвиняйте невинных в том, к чему они не причастны.
Айдолай впала в ступор, глядя куда-тоВ этой прострации она вдруг схватила Лейли за плечи и взвизгнула:- Ты наверно подумываешь, как и от остальных моих родственников избавиться? Хочешь отомстить мне, оставив меня одну во всем мире? Я понимаю твою злобу, но не могу понять, почему она так велика! Чем я ее заслужила? Кого я у тебя убила? За что?- слезы опять ручьями стекали по женскому лицу, очерченному ужасом, безысходностью, отчаянием и скорбью. А больше всего выражался безумный страх. На мгновение всхлипнув, Айдолай продолжила- Если уж я причинила тебе такую страшную обиду, лучше убей меня тут же! Поверь - я не стану противиться! Но не оставляй меня брошенную и одинокую- тут голос опять предательски задрожал, и обессиленная горечью и скорбью она упала на колени, зарыдав так отчаянно, что кровь в сердце стыла. Все ее тело тряслось, не в силах сдержать захлестывающие чувства. Сейчас она могла сотворить что угодно, у бедной Айдолай наступил настоящий аффект.
Тут Умур-бей догадался, что женщину надо успокоить где подальша. Обняв жену за плечи, он вывел ее из шатра.
На улице дочери Гёка полегчало, свежий воздух остудил кровь и вернул рассудок. Она снова заплакала, и уснула под самое утро, вымотанная нервами, как и было положено, в своем шатре хатун. Поскольку в юрте Гёка были заняты подготовлениями к похоронам.